Симона Вилар - Исповедь соперницы

• Название: Исповедь соперницы
• Автор: Симона Вилар
• Издательство: Фактор
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 966-312-026-6, 966-312-025-8

«Исповедь Соперницы» — приключенческий любовный роман, события которого происходят в Англии XII столетия.

Главных героинь две: внебрачная дочь короля и беглая монахиня. Обе незаурядны, красивы, решительны. Обе страстно влюблены в прекрасного крестоносца Эдгара и готовы бороться за свою любовь.

---

Я не ответил. Глядя на Милдрэд, я не мог удержаться, чтобы не коснуться ее щеки. В ответ моя дочь причмокнула во сне липкими от сладостей губами.

Кивнув Труде, я направился туда, где паслись стреноженные лошади, отыскал Набега и стал его взнуздывать. Поправляя переметные сумы я подумал с горькой усмешкой, что так и не отдал Гите подарок — жемчужно-серый атлас. Ну что ж, придется отправить его в Тауэр Вейк с нарочным.

Позади зашелестела влажная трава.

— Эдгар!

Она стояла за мной, хрупкая и серебристая в свете луны. Настоящая Фея Туманов. Грудь ее вздымалась, словно она бежала.

— Ты уезжаешь?

— Да, уже поздно. Не хотел тебя тревожить. Но это хорошо, что ты пришла — у меня для тебя подарок.

Я запустил руку в суму и протянул ей тугой сверток. Шелковистая ткань отливала в сумрачном свете призрачным блеском.

— Я привез его из самого Иерусалима. Ты будешь прекраснее всех в Дэнло, если сошьешь себе наряд из этого атласа.

Гита приняла дар, даже не взглянув на него.

— Благодарю.

Она перевела дыхание.

— Ты и впрямь помнил обо мне даже там, в Святой Земле?

Я пожал плечами.

— Зачем спрашивать? Ты всегда со мной, всегда в моем сердце.

В свете луны я видел ее широко распахнутые глаза, изумленно приподнятую линию темных бровей и губы, при одном взгляде на которые у меня начинало тяжело биться сердце. Но я сумел совладать с собой.

— Прощай, Гита. Я должен ехать.

— Мне проводить тебя?

— Буду рад.

Довольно долго мы шли в молчании. Позвякивали удила Набега, шелестела трава. В лунном свете над лугами струился туман. Со стороны леса доносились шорохи, порой слышался смех. В такую ночь немало парочек уединялись под его сенью — влюбленные, потерявшие голову, захмелевшие от счастья. Так было всегда, и в древности, и ныне. Сам воздух в такие ночи пропитан ароматом страсти.

Я же шел в каких-нибудь двух футах от женщины, которую желал больше жизни, не смея и думать о том, чтобы коснуться ее. Я хотел оградить и уберечь ее от себя…

Наконец я остановился.

— Теперь возвращайся, Гита.

Она молчала. Тугими толчками кровь била в мои виски.

— Возвращайся. Иначе я не справлюсь с собой. Обниму тебя… и больше не отпущу.

Она покачнулась, словно почувствовав внезапную слабость. Драгоценный атлас выпал из ее рук.

— О, если бы ты только обнял!..

В этом голосе звучала страстная мольба, и все мое тело пронзила дрожь.

Все. Я жадно и торопливо целовал Гиту, заново узнавая вкус ее губ, аромат ее волос… Мои руки, словно припоминая, скользнули по ее талии, коснулись бедер. Я узнавал эти плавные изгибы, их тепло и упругость… И ее ответные ласки сводили меня с ума — она отвечала с неистовым пылом.

Почему мы жили без всего этого? Почему?

У меня не было ответа, и не было времени искать этот ответ. Пусть случится то, что должно случиться…

Подхватив Гиту на руки, я понес ее под своды леса.

Глава 11. РАЛЬФ. Август 1134 года.

На стене над моим ложем растянута пушистая волчья шкура. Я сам убил этого волка прошлой зимой, а шкуру повесил над постелью. Теперь мне удобно сидеть, чувствуя спиной мягкий мех, и перебирать струны лютни.

Я пел французскую песнь, сочиненную Гийомом Аквитанским:

Желаньем петь я вдохновлен
О том, как горем я сгорблен:
Не к милым дамам в Лимузен —
В изгнанье мне пора уйти!

Унылая песнь, да и на душе у меня не лучше. А ведь до вчерашнего дня я был всем доволен. Пока не появился граф, и я не испытал горечь разочарования. И вот — сижу, извлекая из лютни скорбные стоны, сна нет, хотя уже утро и все отсыпаются после вчерашнего дня празднества.

Я продолжал напевать:

А я в содеянных грехах
Пред вами каюсь. Жалкий прах,
В молитвах и в простых словах
Взываю ко Христу: прости!..

Из-за занавеси алькова, где стояло мое ложе, я видел у противоположной стены Эйвоту. Она кормила девочек — свою дочь и дочь госпожи, оттого и сидела отвернувшись, лишь порой оборачивалась и рассержено хмыкала. Слов этой песни на южно-французском она не разумела, но сама мелодия, медлительная и печальная, говорила о том, что лежало у меня на душе. А Утрэд, спавший на лежанке, нарочито натягивал на голову одеяло, чертыхался и просил меня не надрывать душу и дать добрым людям передохнуть.

Да какое мне в конце концов дело до всех этих простолюдинов, что обращаются со мною чуть ли не как со своим приятелем только потому, что я живу из милости у их госпожи! Я рыцарь, и не им указывать мне!

И все-таки я отложил лютню. Самое время подумать о моем положении и о том, как теперь жить. Но мысли разбегались, как перепуганные мыши, поэтому я откинулся на волчий мех и погрузился в воспоминания.

В благодатных долинах провинции Дофине во Франции, в замке, где прошло мое детство, матушка часто рассказывала мне удивительные истории о том, как прекрасная дама ухаживала за раненым рыцарем и кончалось тем, что она влюблялась в него. Позже, уже на службе при различных дворах, я также слышал подобные истории от трубадуров — там были и прекрасная врачевательница, и вверенный ее заботам мужественный рыцарь. И вот в моей собственной жизни случилось нечто подобное: я стал предметом забот нежной и благородной леди, однако не моя спасительница воспылала безумной страстью, а я сам потерял голову от любви к ней.

О, это была мучительно сладкая, возвышенная и заведомо обреченная любовь — тем более, что предмет моего обожания с самого начала не скрывал, что любит другого. Считая своим долгом сделать мою возлюбленную счастливой, я пошел даже на то, чтобы спасти ее избранника от беды. Истинное и бескорыстное благородство должно было принести мне облегчение — но не принесло.

Тогда я остался в Тауэр Вейк — леди Гита, понимая, что податься мне некуда, сама предложила мне пожить в башне. И я преклонил перед ней колено, прося позволения стать ее рыцарем, защищать ее и заботиться о ней.

Гита выглядела смущенной.

— Мне приходилось кое-что слыхивать об этой модной новинке — рыцарском служении даме. Но у нас, саксов, эти обычаи не в ходу. И тем не менее мне действительно нужен помощник, а моя репутация настолько испорчена, что никакие слухи ей уже не повредят. Однако я хочу, чтобы вы, сэр Ральф, ясно представляли, какого рода помощи я от вас жду. Мне нужен образованный и благородный человек, который представлял бы мои интересы в различных делах. Кроме того, мне понадобятся ваши связи и знакомства с нормандской знатью. И если вас устроит такое служение, я скажу только — сам Господь послал мне вас.

Непривычно и странно, когда слабая и нежная леди обращается с тобой, как вельможа, нанимающий управляющего на службу. И все-таки я согласился. Главное — остаться рядом, а там, глядишь, она и поймет, что более преданного возлюбленного ей не найти во всем подлунном мире.

Сейчас я дивился собственной наивности. Хотя в чем же тут наивность? Я был сильным пригожим парнем, пользовавшимся благосклонностью дам, а Гита одинока и всеми оставлена. Когда такая пара проводит целые дни бок о бок — рано или поздно наступает момент, когда взаимная симпатия и дружеские чувства перерастают в нечто большее.

Однако случилось вовсе не так, как я рассчитывал. Я не просто проводил время рядом с Гитой. Я работал — и работал так, как никогда в прежней жизни.

Сказать по чести — я невероятно ленив. Служба у того или иного сеньора устраивала меня до тех пор, пока не шла вразрез с моей ленью. Если же приходилось утруждаться, я покидал одного господина и принимался искать другого. От природы я неприхотлив, и мог многим поступиться ради того, чтобы иметь возможность побездельничать всласть или развлечься тогда, когда мне этого хотелось.

Именно поэтому служба у леди Бэртрады меня вполне устраивала. Вот где была настоящая жизнь: упражнения с оружием, турниры, охоты, верховые выезды. Прибавьте к этому шумные пиры, где мое умение петь и музицировать снискало мне большую популярность. К тому же все мы были немного влюблены в красавицу Бэрт, хотя порой она бывала просто невыносима. Во всяком случае я постоянно находился среди равных себе, в обществе веселых и мужественных друзей.

Гм… Друзей Тех самых, которые проткнули меня не моргнув и глазом. Но об этом я не хочу вспоминать. Я уже пережил боль от этого предательства.

И вот я вновь в услужении у красивой леди, в которую влюблен. Настолько влюблен, что готов даже работать. И ее доброта, внимание, мягкость в обращении со мной вселяют в мое сердце надежду. Что с того, что она любит другого, — думалось мне тогда. — Эдгар Норфолкский женат и даже появление на свет дочери не заставит его проявлять больше внимания к Гите. Свою супругу он простил, их часто видят вместе, граф даже позволил ей заседать в совете.

Меня радовало, что жизнь графской четы пошла на лад. При таких обстоятельствах Гита все больше сближалась со мной. И мне не было никакого дела до того, что она опорочена — ведь от этого ее земли не стали меньше, а я, как бы безумно ни был влюблен, сознавал, что добившись брака с Гитой, немало приобрету, став их владельцем. А в придачу получу малышку Милдрэд, которая так мила, что я сердечно привязался к ней. Разве может женщина не испытывать теплое чувство к тому, кто так нежен с ее ребенком?