А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1

• Название: Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1
• Автор: А. Велидов (редактор)
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-250-01025-3

Возросший интерес к истории советского общества вызвал потребность и в литературе о Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности – одном из важнейших органов, осуществлявшем защиту революционных завоеваний Октября.

Читателю предлагается второе, уточненное издание документального сборника «Красная книга ВЧК» В нем содержатся подлинные материалы, изъятые у контрреволюционеров, их письменные показания, протоколы допросов, обвинительные заключения, постановления коллегии ВЧК и приговоры ревтрибуналов.

Книга выпускается по инициативе Комитета государственной безопасности СССР.

---

Крестьянская секция ВЦИК.

7 июля 1918 года

4. НА УЛИЦАХ МОСКВЫ 6–8 ИЮЛЯ

Секретаря

Организационного Отдела

Московского Окружною

Комиссариата по военным делам

Сигизмунда РУТКОВСКОГО.

«июля 1918 г

ВОЕННОМУ КОМИССАРУ ТОВ. МУРАЛОВУ

№ Р А ПО Р Т

г. Москва

Доношу, что 7 сего июля, около 9-ти часов утра, выходя из юму и не зная о том, что в городе произошел случай восстания группы, именующей себя левыми эсерами, и узнав лишь о происшедшем из рассказов лиц, стоящих у выхода на улицу, о том, что «в городе произошли якобы эксцессы» и что якобы в городе захвачена власть этой группой и идет гражданская война, я тотчас же отправился в город с намерением узнать о происшедшем, направляясь прямо в штаб.

Выйдя на угол Покровки и Земляного вала,[149] я увидел, что трамваи ходят только до Земляного вала (со стороны Лефортова); тогда я отправился пешком но Покровке, по направлению к Покровским воротам; не доходя Лялина переулка, встретил вооруженных солдат и матросов, шедших цепью по обеим сторонам улицы, предводительствуемых каким-то вооруженным штатским. Будучи вполне уверенным, что это патруль советских войск, я обратился к ним с вопросом: «Можно ли мне пройти в штаб?» Тогда один из матросов задал мне вопрос: «Какой штаб?» и большевик ли я, о чем спрашивал меня и другой матрос, бывший с ними. Ответив утвердительно, первый велел меня обыскать и предъявить ему документы, а также спросил, нет ли у меня оружия. Предъявив ему удостоверение, выданное мне комиссариатом, а также разрешение на ношение оружия от 8 июня с. г. за № ….. заявил ему, что оружия при мне нет, но что таковое имеется у меня дома. После чего задержавшая меня группа названных вооруженных лиц объявила меня арестованным и велела указать им мою квартиру. Подчиняясь их требованию, я под охраной четырех из них, в том числе одного матроса, последовал на свою квартиру. Подойдя к дому, двое из вооруженных солдат остановились у парадного улицы, а матрос с одним солдатом взял револьвер на изготовку, вошел в мою квартиру, где я и отдал имеющийся у меня револьвер системы Кольта за №…; обыска в квартире они не производили. Когда же я спросил у них мандат на право отбирания оружия или указания их фамилии, то матрос ответил: «Там узнаешь» и спросил, для какой надобности у меня оружие. Я ответил ему, что, раз мне разрешено, значит, оно мне необходимо, тем более что я имею иногда казенные деньги; тогда последний вложил мне в карман брюк левую руку, держа правой угрожающе револьвер, вынул находящийся у меня кошелек с деньгами в сумме около 5 200 рублей только казенных и около 400 собственных, спрятал его в свой карман, велел мне следовать с ними (вся эта сцена произошла на глазах моей жены и ребенка).

Выйдя на улицу, названные лица повели меня по направлению к Покровским казармам. На углу Введенского[150] и Лялина переулков двое из солдат, стояв ших ранее у входа в дом моей квартиры, остановились около стоявшего на углу этих переулков патруля, а матрос с другим солдатом повели меня дальше, и только в конце Введенского переулка, выходя на Покровку, матрос задал мне вопрос о том, знаю ли я, куда меня ведут; ответив ему отрицательно, он сказал, что ведут меня «в штаб левых эсеров», и тогда лишь я понял, в чем дело; последнее заявление матроса подтвердил и сопровождавший меня солдат, причем матрос предупредил меня вскользь, что оттуда уже никто не возвращается. На что я им ответил: «Что же я такое сделал?»; ведь его предупреждение о том, что оттуда никто не возвращается, равно предупреждению о предстоящей мне смерти, и я вступил с ними в пререкание, доказывая им всю неосновательность их поступка ко мне. Дойдя до Покровских ворот, матрос остановился и, вынув из моего револьвера 9 патронов, оставив 10-й в нем, предложил мне отправиться вперед, говоря: «Ну, иди к товарищу Муралову, ну, пройди шага четыре», толкал меня в плечо. Угадывая цель матроса, я, не отходя от него все время, доказывал ему, что он поступает несправедливо и нечестно, что, обезоружив меня и забрав все до копейки деньги, издевается надо мной. После чего матрос, оторвав от моего удостоверения о личности разрешение на право ношения оружия, отошел от меня на мостовую, подошел к группе вооруженных лиц и от них направился с несколькими другими в чайную, находящуюся у Покровских ворот. Стоявшая на улице вблизи нас группа прохожих лиц, не принимая никакого участия в моем положении, после ухода лишь только рассказала мне, что данный район находится во власти восставших левоэсеровских банд. Пытаясь дать знать о случившемся по телефону в комиссариат, я выяснил, что телефон не действует; тогда я немедленно, возвратясь домой и успокоив свою семью, отправился в комиссариат, где и заявил о случившемся заведующему организационным отделом товарищу Алексееву и помощнику управляющего делами комиссариата товарищу Добровольскому.

Донося о вышеизложенном на зависящее распоряжение об обнаружении грабителей, также прошу о разрешении мне посетить места заключения задержанных лиц, принимавших участие в восстании, для опознания бандитов, ограбивших меня, так как личности их мною хорошо запомнены, и опознать я их могу в любое время.

Причем присовокупляю, что на фуражке матроса значилось «Бобр», худощавый брюнет, среднего роста, другой же – солдат полный, коренастый, шатен. Запомнил я лицо другого матроса, оставшегося на Покровке при первой моей встрече с ними.

Секретарь Рутковский

Заведующий

Учетным Отделом

Московского Губернского Комиссариата.

8 июля 1918 г

№ 103 ВОЕННОМУ КОМИССАРУ

г. Москва РАПОРТ

7 июля, с. г., в 3 часа ночи, я был послан в главный почтамт для подачи телеграммы в уездные военные комиссариаты; по дороге к главному почтамту я с автомобилем был задержан отрядом красноармейцев, как потом оказалось, из отряда левых эсеров Попова. Последний спросил мой мандат, сказав, что мы Советской власти не признаем, и потребовали оружие, которое при мне имелось согласно разрешению военного комиссариата: револьвер системы Кольта за № 71 579 и десять патронов; все это они от меня отобрали и повезли в штаб отряда Попова в Покровские казармы. Там от меня отобрали все документы и деньги, данные мне на телеграммы управляющим делами тов. Стира, 1000 рублей и своих 5 рублей 30 копеек, кошелек и все бумаги. За телеграмму меня выругали. Автомобиль тоже арестовали, и в получении денег комендант Попов выдал мне расписку за подписью Гончарука-матроса, после всего этого меня арестовали и посадили в комнату, где уже было несколько арестованных. Когда начался бой и с нашей стороны был открыт артиллерийский огонь, то вся эта свора разбежалась, побросав пулеметы и ружья. Мы, арестованные, увидели в этом свое спасение. Я увидел коменданта отряда Попова, спросил деньги и документы, но последний отделался молчанием. Во время боя мы старались среди караульных дать разъяснение данного момента, с которым последние согласились. Когда свора стала разбегаться, мы им громко крикнули: «Трусы, что вы наделали!» Раньше этого, когда мы громко рассуждали, один из командного состава отряда Попова пришел и сказал: «Довольно вам, митинговщики, митинговать» и пригрозил расстрелом. Все мы помещались в комнате при отхожем месте. Пищу нам дали утром, чай без сахара, банку консервов на двоих, по куску хлеба. Когда прибыли латышские стрелки, мы сразу почувствовали себя на свободе; я пошел туда, где отобрали деньги и документы; денег не нашел, из документов не нашел телеграммы, билет на 4-й день съезда,[151] мандат и некоторые мои бумажки частного характера; только нашел на полу удостоверение личности и партийный билет.

Приложение: расписка Гончарука.

Заведующий учетным отделом С. Шимановский

С подлинным верно:

Управляющий делами комиссариата (подпись).

Печать.

5. НА ТЕЛЕГРАФЕ

1 [ПОКАЗАНИЯ ТИМАКОВА]

6 июля, в 8 часов вечера, я получил приказание от тов. Подбельского прекратить передачу всех телеграмм во все города Российской Федеративной Советской Республики, за исключением телеграмм за подписью тов. Ленина, Троцкого и тов. Свердлова, что я сейчас же привел в исполнение. Потом пошел на Загородную телефонную станцию и велел сейчас же прекратить все переговоры со всеми городами, с которыми мы имеем телефонную связь, сказав, что если будут просить тов. Ленин, Троцкий или тов. Свердлов, то вы скажите, чтобы они звонили ко мне по телефону, а я уже вам буду говорить, что можно соединить или нельзя; я это сделал потому, что тов. Подбельский дал мне пароль и сказал, что если будут просить дать какой-нибудь город и скажут пароль, то можно предоставить. Тов. Подбельский спросил, сколько у меня находится солдат в карауле; я ему сказал, что 20 человек и что я затребовал еще 15 человек. Тов. Подбельский сказал, что этого мало, я сейчас сделаю распоряжение, чтобы вам прислали еще 40 человек. Спустя полчаса после этого распоряжения я вышел на парадный подъезд посмотреть, не идут ли солдаты, которых обещал прислать тов. Подбельский; когда я вышел к подъезду, то увидел, что около телеграфа разъезжают верхом на лошадях вооруженные матросы. Я постоял, посмотрел и только хотел идти, вдруг вижу: идут солдаты и прямо направились к телеграфу. Я решил подождать их и спросить, что им нужно; они как только подошли, то я сейчас же спросил, что нужно, куда посланы, кем и сколько человек. Их караульный начальник сейчас же ответил, что они присланы по просьбе комиссара для охраны телеграфа и что их 40 человек. Я предполагал, что это пришли по распоряжению тов. Подбельского, тогда я им сказал: «Идем, вы мне нужны для охраны». Отвел их в караульное помещение, сам пошел в аппаратную; только подхожу к своему столу, вдруг слышу – звонит телефон; я подошел и вдруг слышу тов. Подбельский мне говорит, что мне передали, что телеграф занят отрядом Попова в составе 40 человек. Я ему ответил, что пришли солдаты в составе 40 человек, но только они сказали, что они присланы по распоряжению комиссара для охраны телеграфа; тогда тов. Подбельский сказал: «Узнайте, откуда они присланы, и позвоните мне по телефону»; я сказал: «Хорошо, сейчас узнаю». Когда я спросил: «Откуда вас прислали», они сказали, что из отряда Попова; я еще раз спросил: «А для чего вас прислали?» Они ответили, что для охраны телеграфа. Я пошел сейчас же в аппаратную, чтобы позвонить тов. Подбельскому. Когда я вошел в аппаратную, то увидел: у моего стола стояли тов. Маслов и тов. Ефретов, которым я сейчас же объяснил неприятную историю и стал звонить по телефону тов. Подбельскому. Когда я ему сказал, что верно, что 40 человек пришло поповцев, он сказал, что вы их посадите в отдельную комнату, а я сейчас пришлю вам солдат, при помощи которых вы их разоружите и арестуете; я сказал, что хорошо, жду помощи. Прошло не более как полчаса, как вдруг входят несколько солдат и матросов вооруженных, во главе которых был Прошьян, подходят ко мне и говорят: «Вы комиссар?» Я говорю: «Да, а что нужно?» Он говорит: «Соберите людей, я им объясню события сегодняшнего дня». В это время тов. Маслов и тов. Ефретов говорят мне: «Товарищ Тимаков, не собирайте». Я, конечно, не стал собирать, а стал говорить дежурным чинам, чтобы они сели на места и ждали бы от меня распоряжения. В это время, пока я усаживал телеграфистов, левые социалисты-революционеры арестовали тов. Маслова и тов. Ефретова, а также хотели арестовать и меня, но я был в это время в другой комнате. Прошьян собрал всех телеграфистов и сказал, что Центральный Комитет левых социалистов-революционеров решил убить графа Мирбаха и сегодня привел это в исполнение, граф Мирбах убит левыми эсерами. И после этого ушел, оставив Лихобадина, которому передал заранее составленные телеграммы для передачи во все города. Когда остался Лихобадин, то ему стали говорить, что комиссар в аппаратной и будет мешать работе, так как он самый ярый большевик, его надо арестовать. Тогда Лихобадин подходит ко мне и говорит, что это комиссар; ему ответили, что да, это комиссар; он подошел ближе ко мне и сказал: «Товарищ, вы должны удалиться с телеграфа, так как вы большевик-коммунист, будете мешать нашей работе, мы вам не доверяем, и я прошу сейчас же вас удалиться, а если вы не уйдете, то я вас арестую и препровожу туда, где находятся все наши арестованные». И после этого он взял меня за руку и проводил вниз, где я взял свою шапку и должен был удалиться. Когда я вышел с телеграфа, то два вооруженных солдата подошли ко мне и спросили: «Оружие есть?» Я ответил, что нет; тогда они спросили: «Покажите ваши документы, кто вы такой?» Документов у меня с собой не было, так как я, предвидя всю эту историю и боясь, что по моим документам они могут сделать какую-либо подлость, я их передал в телеграфе курьеру, а пароль разорвал. Когда я им сказал, что у меня документов нет, то они ответили мне, что «мы вас не пустим до выяснения вашей личности, кто вы такой есть», и попросили на Чистопрудный бульвар, где стоял их небольшой вооруженный отряд; и здесь мне пришлось пробыть под их арестом до прихода советских войск. Как только стали подходить советские войска, они стали отходить по направлению к Покровке, а также велели и мне следовать за ними. Я, дойдя до Покровки и видя, что они стали расходиться в паническом страхе от преследующего их оружейного и пулеметного и артиллерийского огня, повернул влево по Покровке и ушел.