Владимир Успенский - Неизвестные солдаты, кн.1, 2

• Название: Неизвестные солдаты, кн.1, 2
• Автор: Владимир Успенский
• Издательство: издательство «Советская Россия»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1965

Никогда не сотрутся в памяти нашего народа события первых месяцев Великой Отечественной войны, никогда не будут забыты беспримерные подвиги бойцов и командиров, которые своим мужеством и упорством обескровили немецко-фашистские войска в приграничных боях, в сражениях под Смоленском, Киевом и Ленинградом, а потом нанесли фашистам поражение под Москвой. Об этих людях и этих событиях рассказывает в своей книге В. Успенский. «Неизвестные солдаты» – роман-эпопея, охватывающий большой круг героев, от колхозников до генералов, от красноармейцев до ученых. Это люди разных характеров. По-разному складываются их судьбы во время войны. Автор показывает, как в трудные дни отступления закладывался фундамент будущей победы, как перемалывались в боях немецкие войска, как крепли в нашей стране те силы, которые остановили врага и погнали его на запад. Среди героев книги – Сталин, Жуков, Василевский, другие известные исторические личности. Но при всем этом «Неизвестные солдаты» – это, прежде всего, роман о народе, совершившем великий подвиг.

В свое время Михаил Шолохов назвал этот роман лучшим произведением о войне.

---

– Шальное сердце, – нахмурилась Неля, – Ты не рассуждай, а умывайся быстрей. Скоро Настя придет.

– Коноплева? – вытаращил глаза Игорь. – К тебе?

– Нет, к тебе.

– Это еще почему? Откуда она знает?

– Я ей позвонила, – с вызовом сказала Неля. – Она просила позвонить, если ты приедешь… Вот. Она мне нравится, а ты – нет. Ты сам не знаешь, что делаешь.

– Как это не знаю? – загорячился Игорь, – Как не знаю? Я люблю, у меня ребенок будет.

– Во-первых, не у тебя, а у той… Во-вторых, ребенки у всех бывают, и это еще ничего не значит. А любить ты должен Настю.

– То есть как это – должен?

– Она хорошая.

– Ну и логика.

– А в любви логики не бывает.

– Много ты знаешь, что бывает, а что нет.

– Знаю. Я тоже не маленькая и тоже люблю, вот!

– Кого же?

– Одного человека.

– Подумаешь, поцеловалась небось раза два с пацаном в подворотне…

– Не смей! – крикнула она. – И не с пацаном. И не в подворотне! И не целовалась я с ним. Он большой и военный. И ничего даже не знает!

На глазах у нее навернулись слезы, верхняя губа приподнялась. Игорь испугался: сейчас заплачет. Вот уж не ожидал от нее такого! Но в кого же? Уж не в Порошина ли? Чем черт не шутит! Девчонки – они сумасшедшие. Романтика у них всякая… «Ну и ну», – покачал он головой.

Позвал ласково:

– Нелька!

– Чего тебе?

– Ты это самое… Не расстраивайся. Хорошо, когда любишь. Дышится глубже. Хоть иной раз и больно, будто игла в сердце, а все равно хорошо.

– Может, мне сказать ему? – с надеждой спросила она, не глядя на Игоря.

– Сам понять должен.

– А он на войну уедет. Надолго.

– Ну, ты словами-то не говори. Глазами, улыбкой… А лучше – ничего не надо, это ведь и так всегда видно.

– Тебе видно, а ему нет. Он серьезный.

– А я, значит, так себе! – обиделся Игорь. – Ничего ты не понимаешь! Другой ходит без всяких чувств, а рожа у него от рождения хмурая. Про него говорят: ах, глубокий, ах, переживает! А у меня, может, все нутро изболело, а физиономия вот такая несолидная. Не могу я о подобных вещах вслух рассуждать. Начну говорить – стыдно; в шутку сверну – еще хуже. Ну что сделаешь, раз я такой! И отстань от меня, если я несерьезный.

Хлопнул дверью и ушел в ванну. Умывшись холодной водой, ворчал сердито: «Все хорошие… Один Булгаков никуда не годится. Ну, и беседовала бы со обоими хорошими… А то все ко мне. Несут, как в мусорный ящик. А про себя и сказать некому…»

– Игорь? – прозвучал виноватый голос за дверью.

– Отстань.

– Игорь, ты не сердишься?

Он промолчал. Злость исчезла:

– Игорь, ты извини, ладно?

– Ладно.

В нос ему попала мыльная пена. Он фыркнул.

– Ты что, смеешься? – насторожилась Неля.

– Отвяжись от меня, наконец!

Девушка громко вздохнула и умолкла.

Трудно было понять, к кому пришла Настя. Она сухо поздоровалась с Игорем, посидела с ним несколько минут, разговаривая о пустяках. Вспомнили Соню Соломонову, которой не удастся, вероятно, и в этом году поступить в институт. Мать не отпустит ее из дому в такое время.

Игоря радовало спокойствие Насти. Кажется, она уже все переболела. Хорошо, если так. И ей самой легче, и ему лучше. Только взгляд Настиных черных глаз немного смущал Игоря. Девушка смотрела на него пристально, изучающе, будто запоминая. Он даже спросил грубовато:

– Чего глядишь? Изменился, что ли?

– Я же тебя не видела в форме, – улыбнулась она.

Настя предложила съездить в Измайлово, погулять. Но Игорь отказался. Времени у него немного, а пока поедешь туда и обратно – пролетит незаметно.

– Тогда пойдем в Елоховский сквер, душно ведь в комнате.

– Это можно.

Отправились втроем. В сквере, возле памятника Бауману, были вырыты глубокие узкие щели, чтобы прятаться во время воздушных налетов. Над щелями, поверх бревен и земляной насыпи, уложены куски дерна с порыжевшей, зачахшей травой.

– Ну, наделали овощехранилищ, весь вид испортили, – недовольно произнес Булгаков.

– Тут тебе Москва, а не лес, – съязвила Неля. – Тут бомбить могут.

Игорь не ответил ей. Лень было связываться.

Сели на затененную скамейку. Неля сразу же углубилась в книгу. Игорь и Настя долго молчали. Было пустынно и тихо. Среди редких белых облаков медленно плыла лысая макушка Елоховского собора. С колокольни слетели голуби, описав спираль, опустились на дорожку. Игорь подумал, что зимой, если будет голодно, голубей изведут.

– Когда приедешь еще? – спросила Настя.

– Как отпустят.

– Увидимся?

– А стоит ли?

– Стоит, – уверенно ответила девушка.

Игорю показалось, что она добавит сейчас: «И я на тебя не сержусь…» Он даже отодвинулся немножко, боясь услышать такое признание. Все же что-то привязывало его к Насте. И лучше не возобновлять старое.

Но девушка заговорила о другом.

– Ты сообщишь, куда тебя направят после курсов. – Она не просила, а требовала. – Надеюсь, это не очень трудно?

– Нетрудно, – согласился он, чертя прутиком по земле. – Только зачем?

– Я хочу знать всегда, где ты и что с тобой. И можешь быть спокоен, – невесело усмехнулась Настя, – больше мне ничего от тебя не нужно.

* * *

Степан Степанович, направляясь в Орел, надеялся попасть в знакомую армейскую обстановку, отдохнуть от штабной суеты и нервотрепки. Но в Орле Ермакова ожидало нечто другое. И не раз Степану Степановичу впоследствии приходила на ум известная поговорка: «Из огня да в полымя!»

В штабе округа его ввели в курс дела. Округ, не успев закончить формирование и сколачивание первой очереди резервных дивизий, вынужден был отправить! «их по требованию Ставки в район Смоленска. Эти дивизии вобрали в себя лучшие командные кадры, лучшее вооружение. Сейчас формируются новые соединения. Людей много, но очень плохо с комсоставом, нет танков, недостает другой техники, полагающейся по штатам.

Ермакову было приказано приступить к исполнению обязанностей командира стрелковой дивизии. Степан Степанович понимал; не от хорошей жизни дают ему, артиллеристу, такое назначение. Успокаивал себя тем, что это временно. А с другой стороны – приятно было все-таки занять генеральскую должность.

Дивизии как таковой еще не существовало. Имелся только номер. И помещения: длинная двухэтажная казарма на окраине города, обнесенная высоким забором, и новое школьное здание, в классах которого были сооружены нары. Войска ушли отсюда по тревоге два дня назад, помещения были захламлены, забрызганы хлоркой, оставшейся после дезинфекции.

Степан Степанович, взмокший от жары и непривычно долгого хождения, присел за столом в комнате, на двери которой еще сохранилась табличка «Учительская». Работы предстоял непочатый край, но Ермаков с некоторым удивлением чувствовал, что не только не боится этого, но даже, пожалуй, рад. Рад тому, что стал полновластным хозяином, что он – не чиновник на побегушках, а держит в своих руках крупное дело.

В школе разыскал Ермакова Николай Николаевич Ласточкин, назначенный на должность заместителя по политической части. Небольшого роста, худощавый и смуглый, он одет был в новую командирскую форму с красными комиссарскими звездами, нашитыми на рукавах. На петлицах – никаких знаков различий.

– Вы тоже временный? – спросил его Ермаков.

– Не знаю… Я из запаса, только что форму получил. Еще даже звание не присвоили. До вчерашнего дня здесь в обкоме работал.

– Вот хорошо! – обрадовался Степан Степанович. – Вы людей знаете, сумеете сколотить себе политаппарат.

– Этим я и займусь.

– И еще вопрос, комиссар. Где бы мне перекусить? С утра ничего не ел, а в штаб округа далеко добираться.

– Ума не приложу, – ответил Ласточкин. – Разве что в обкомовской столовой? Впрочем, знаете, я позвоню жене, она нам привезет что-нибудь или сынишку пришлет.

Сын Ласточкина привез им на велосипеде кастрюльку с тушеной картошкой и двухлитровый бидон молока. Степан Степанович, любивший поесть вкусно и много, даже руки потер от радости. Но пообедать спокойно не удалось. Ермаков и Ласточкин расположились было в учительской за столом, но в это время прибыла группа командиров, направленных в дивизию. Двадцать человек, из них половина интенданты. Это было все, что наскреб округ.

Ермаков приказал интендантам привести в порядок помещения, наладить к завтрашнему утру горячее питание. Мыть людей в бане и обмундировывать решено было ночью. И еще Ермаков распорядился достать ему легковую машину: ходить много пешком он не мог. Да и несолидно командиру дивизии топать на своих ногах.

В конюшне были обнаружены бракованные лошади. На них уселись пятеро командиров и трое писарей. Во главе этой кавалькады Степан Степанович отправился за город, где в бывших военных лагерях размещались мобилизованные.

Иван Булгаков, лесничий Егор Дорофеевич Брагин и учитель Магомаев вот уже полмесяца жили в старых бараках, среди других мобилизованных из Тульской, Орловской и Курской областей. Каждый день из бараков уводили несколько команд, но вместо них прибывали новые. Одуевские мужики уже начали подумывать, что о них забыли в сутолоке. Напоминать о себе не торопились. Народ тут собрался бывалый, каждый прошел одну, а то и две войны. Знали старое солдатское правило от службы не отказывайся, на службу не напрашивайся.