Владимир Успенский - Неизвестные солдаты, кн.1, 2

• Название: Неизвестные солдаты, кн.1, 2
• Автор: Владимир Успенский
• Издательство: издательство «Советская Россия»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1965

Никогда не сотрутся в памяти нашего народа события первых месяцев Великой Отечественной войны, никогда не будут забыты беспримерные подвиги бойцов и командиров, которые своим мужеством и упорством обескровили немецко-фашистские войска в приграничных боях, в сражениях под Смоленском, Киевом и Ленинградом, а потом нанесли фашистам поражение под Москвой. Об этих людях и этих событиях рассказывает в своей книге В. Успенский. «Неизвестные солдаты» – роман-эпопея, охватывающий большой круг героев, от колхозников до генералов, от красноармейцев до ученых. Это люди разных характеров. По-разному складываются их судьбы во время войны. Автор показывает, как в трудные дни отступления закладывался фундамент будущей победы, как перемалывались в боях немецкие войска, как крепли в нашей стране те силы, которые остановили врага и погнали его на запад. Среди героев книги – Сталин, Жуков, Василевский, другие известные исторические личности. Но при всем этом «Неизвестные солдаты» – это, прежде всего, роман о народе, совершившем великий подвиг.

В свое время Михаил Шолохов назвал этот роман лучшим произведением о войне.

---

Потом опять была снежная пустота, сильная стрельба впереди и справа. Но Бесстужев вел их не на эту стрельбу, а все время в сторону. Где-то близко длинными очередями строчил немецкий пулемет, но Игорь никак не мог понять, откуда же он бьет. Вбежал в дом, но в комнате было пусто. Прямо под ним, в подполье, рванула граната. Дрогнули доски, со стен посыпалась штукатурка.

Игорь снова выскочил во двор. Стрельба раздавалась со всех сторон. С востока, от реки, густо неслись пули, посвистывая над головой. Стоять было опасно. Несколько красноармейцев спрыгнули в лаз, уводивший под фундамент. Игорь последовал за ними. В тесном подземелье остро и ядовито воняло взрывчаткой, дым выжимал слезы из глаз. Тусклый свет проникал через амбразуру. Невидимый в темноте стонал раненый, хрипло просил что-то на чужом языке.

Отсюда начинался узкий ход сообщения. Игорь шел с бойцами, задевая плечами стены. Наверху разорвались несколько мин, скорей всего наших. Твердые кусочки мерзлой земли падали, как осколки.

Две ступеньки, крутой поворот – и ход кончился. Вправо и влево тянулась траншея. Игорь увидел трех немцев. Один, в белом халате и в белой каске, стоял на земляной приступке и стрелял в сторону реки. Еще двое возились около миномета. Из-за спины Игоря боец бросил гранату, она рванула под ногами немцев, взметнув узкий столб светлого пламени. Стрелявший немец обернулся и что-то крикнул, подзывая к себе рукой. Он принял красноармейцев за своих. Игорь почти в упор выстрелил в его живот, прошил очередью белый халат. Немец сверху рухнул мешком, упавшая винтовка больно стукнула Игоря по виску.

Из хода сообщения появился Бесстужев: без шапки, халат на груди разодран в клочья. Крикнул, не останавливаясь:

– К блиндажам!

Игорь пробежал следом за ним метров десять. Старший лейтенант на ходу швырнул в черное отверстие блиндажа гранату. Игорь не успел отскочить. Его хлестнуло горячим воздухом, маленький осколок впился в щеку. Не чувствуя боли, выковырнул кусочек металла.

Из-за поворота траншеи вывернулся человек, сбил с ног. Игорь, падая, ухватился обеими руками за скользкий сапог и сообразил: немец! Фашист навалился сверху, тяжелый, как камень. Подоспел еще кто-то, третий, бил немца прикладом: тот вертелся, визжал, толкал Игоря, не давая ему подняться. Изловчившись, Игорь ткнул фашиста автоматом в лицо, ствол вошел в мягкое. Немец сразу перестал дергаться, но закричал еще сильней и пронзительней.

Можно было встать, но и сзади и спереди строчили из автоматов, пули неслись вдоль траншеи, взгрызаясь в стенки, осыпая землю. Боец, бивший немца прикладом, лежал теперь не шевелясь рядом с фашистом. Оба были убиты. Игорь втиснулся между ними, прижался к доскам настила. Так он лежал, не понимая, где свои, а где чужие, до тех пор, пока увидел двух немцев. Они пятились задом, приближаясь к нему и не переставая стрелять. У Игоря кончился диск, и он боялся сменить его, боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя.

Немцы пробежали мимо, а в траншее появился высокий Гришин, разгоряченный, в распахнутом ватнике. За ним кучей нахлынули красноармейцы. Он махнул им рукой: давай дальше! Сам остановился возле Игоря, помог подняться.

– Ранен, политрук?

– Нет, ерунда… Спину больно – немец прижал.

– Бесстужев где?

– В той стороне где-то.

– Ну, там и без нас управятся!

Гришин достал ракетницу и начал раз за разом стрелять вверх. Игорь с удивлением обнаружил, что бой, собственно, уже закончился, везде было тихо. Только в тылу, за деревней, строчил пулемет и негромко рвались мины.

– Переправились наши? – спросил он.

– Эка, хватился! Мы давно соединились, уже деревню очистили. Это у вас тут третья рота снег нюхала. Вон, гляди, раскачались, архангелы!

Игорь высунулся из траншеи. Было уже достаточно светло. За снежной пеленой, хоть и смутно, виднелась река с плывущими по ней плотами. К траншее, на крутой бугор, карабкались красноармейцы.

– Ох и накрутит Бесстужев хвост этим брюхолазам! – сказал Гришин. – Боялись сами-то переправу начать, нас ждали.

Вместе направились разыскивать старшего лейтенанта. Им попадалось много убитых, главным образом немцев. Бойцы сносили в одно место раненых, укладывали на площадке, где раньше стояли минометы.

Опустившись в овражек, увидели наконец Бесстужева. Он шел к реке, подталкивая стволом автомата немецкого фельдфебеля, высокого, без шинели и без пилотки. Ветер трепал светлые, соломенного оттенка, волосы немца, шевелил полы мундира с крестом и медалями на груди. Фельдфебель поворачивался, упирался, на ходу говорил что-то.

– Эгей, старший лейтенант, куда ты его волокешь? – крикнул Гришин.

– А вон к речке! – весело ответил Бесстужев. – Приятеля встретил из четвертой танковой… Я этих приятелей или землей кормлю или водичкой пою… Сейчас вернусь, подождите!

– Прикончит его, а? – спросил Игорь.

– А ты отвернись, – посоветовал Гришин. – Он других не трогает, только этих танкистов. Есть у него право такое.

* * *

Людей, которых немцы считали нужным привлечь к работе, обычно вызывали повестками в городскую управу. Там с ними беседовал бургомистр. А Ольгу Дьяконскую отвезли к самому коменданту. Приехал за ней маленький юркий унтер-офицер. Он, вероятно, был хорошо осведомлен, с кем имеет дело, так как сразу заговорил по-немецки. Ольга растерялась, засуетилась, собирая ребенка. Но унтер-офицер вежливо попросил оставить ребенка дома и пообещал не позже чем через час доставить ее обратно. Марфа Ивановна проводила Ольгу до машины, сунула в карман кусок сала, завернутый впопыхах в носовой платок.

Дьяконскую провели в большой, обставленный мягкой мебелью кабинет. Здесь стойко держался запах хороших духов. Из радиоприемника тихо звучала музыка. Встретил Ольгу высокий обер-лейтенант в сером мундире. Белокурые волосы его аккуратно причесаны, светлые глаза имели какой-то розоватый оттенок, как это бывает у кроликов. Офицер был бы привлекателен, если бы не слишком большой нос с тонкой кожей, который казался распухшим. Можно было подумать, что у офицера насморк.

Обер-лейтенант предложил сесть в кресло, протянул сигарету. Ольга отказалась Тогда немец без обиняков приступил к делу. Он, Фридрих Крумбах, комендант города, решился побеспокоить ее по следующим причинам. В комендатуре все известно о ней. Она приехала сюда из Москвы. Ее отец, генерал Дьяконский, боролся с большевиками и был расстрелян. А семья подверглась репрессиям.

В этом месте Ольга перебила Крумбаха.

– Отец сам был большевиком. Коммунистом, – подчеркнула она.

– Но его казнили. Значит, он выступал против власти?

– Мне неизвестно, против чего он выступал. И вообще это наши внутренние противоречия. Какое вам дело до них?

Ольга уже начала догадываться, зачем понадобилась немцам. И сейчас знала, что в любом случае она все равно заявила бы, что отец – убежденный коммунист. Вера в это была единственным источником, из которого она могла черпать силы для себя.

Обер-лейтенант сказал, что в конечном счете его мало интересуют мотивы, но факт есть факт. Он счастлив, что беседует с дочерью генерала, труды которого хорошо известны немцам. Лично сам он читал несколько статей генерала Дьяконского, в которых говорилось о массированном использовании бронетанковых сил. Кстати, Дьяконский был сторонником как раз той теории, которую создал Гейнц Гудериан: сам Крумбах имеет честь служить под командованием этого полководца.

Тут Ольга снова прервала обер-лейтенанта:

– Вы, вероятно, недостаточно осведомлены, а я хорошо знаю этот вопрос. Я много переводила отцу с немецкого, и в том числе написанное Гудерианом. Мой отец развил теорию массированного использования танков на шесть лет раньше Гудериана. Вряд ли вам известно, что во французской военной печати в ту пору была целая дискуссия. Там не одобрили новой теории, но пальма первенства была присуждена моему отцу.

– Не будем спорить, – вежливо улыбнулся Крумбах. – Мы отклонились от дела. Я уполномочен предложить вам сотрудничать с нами.

– В чем?

– Первое время будете работать переводчицей. Нам очень нужна хорошая переводчица. Но это только начало, – многозначительно произнес Крумбах.

– Я отказываюсь.

– Почему?

– Хотя бы потому, что у меня месячный ребенок.

– О, нам известно. Работа не будет отнимать много времени.

– Мой муж, отец моего ребенка, – политрук Красной Армии! – вызывающе сказала Ольга.

– И это мы тоже знаем. Но отец у вас был один, а мужей может быть много… Нет, нет, не обижайтесь, такова жизнь. Кроме того, извините меня, по нашим сведениям, этот политрук не является вашим законным супругом. Он просто… В общем для нас это не имеет значения… И не краснейте, пожалуйста, – засмеялся он. – Смущаясь, вы делаетесь неотразимой.

– Постарайтесь обойтись без затасканных комплиментов. – Ольга отвернулась, чувствуя, что теряет уверенность. Немец, может и не сознавая того, затронул ее больное место. – Я люблю мужа, и этого достаточно.