Ирвинг Стоун - Страсти ума, или Жизнь Фрейда

• Название: Страсти ума, или Жизнь Фрейда
• Автор: Ирвинг Стоун
• Издательство: Терра-Книжный Клуб; Литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00826-0/5-275-00498-2

Ирвинг Стоун (1903–1989) – одна из самих ярких фигур американской литературы, писатель, создавший жанр «литературной биографии». Создавая произведения, посвященные жизни великих людей, писатель опирался прежде всего на факты, черпая сведения из достоверных источников, отвергая разного рода домыслы. Мастерское владение стилем позволило Стоуну избежать сухости в изложении фактов, и жанр романизированной биографии приобрел заслуженную популярность у читателей.

Роман «Страсти ума» посвящен жизни и деятельности Зигмунда Фрейда, австрийского врача и психолога, создателя теории психоанализа. Место действия романа – империя Габсбургов конца XIX века, Австрия, столицы крупнейших государств Европы и США. В числе действующих лиц – известные имена интеллектуальной и художественной элиты, современники Зигмунда Фрейда. Строго документальная основа произведения в сочетании с мастерством автора придает книге, по праву считающейся бестселлером, особую познавательную ценность.

---

– Все материалы, публикуемые в ежегоднике, должны вначале получить одобрение президента Карла Юнга. Только таким путем мы сможем развивать психоанализ как чистую науку.

Шесть делегатов немедленно с криками вскочили со своих мест: Штекель, Адлер, Федерн, Задгер, Виттельз, Хичман. Зигмунду казалось, что наступил ад кромешный. Сквозь шум до него доносились лишь отдельные выкрики: «Нам не нужен диктатор!», «Это чудовищная цензура!», «Настаиваем на свободных выборах!».

Затем в наступившей тишине прозвучал вопль отчаяния: «Почему ущемляют венцев в пользу Цюриха?»

Шандор Ференци, обычно обходительный и вежливый человек, отрезал:

– Потому что подход цюрихцев более научный и по форме и по содержанию. Все они психиатры с университетским образованием в отличие от венцев. Они пользуются уважением в медицинском мире. Вы же отверженные, у вас ничего нет: ни университета, ни больницы, ни даже приличной клиники!

Венцы снова вскочили, потрясая кулаками и понося Ференци. Председатель стукнул три раза молотком и, перекрывая шум, сказал:

– Заседание закрыто!

Зигмунд вышел из зала заседания расстроенный. Не говоря ни с кем, он поднялся в свой номер и закрыл за собой дверь на ключ. Чтобы успокоиться, выпил стакан холодной воды, а затем погрузился в глубокое бархатное кресло, пытаясь оценить нанесенный ущерб. Печально, что Ференци был поставлен в положение, когда ему пришлось принизить венцев в глазах всего конгресса. Гражданская война неминуема…

Он встал, зашагал по комнате. Виноват только он! Он пожаловался Ференци на венцев, сказал ему, что они задираются, что, сколачивая кланы, хватая друг друга за фалды и стремясь вырваться вперед, они создают для него неудобства. Это стало явным, когда стали нападать на Ференци за унижение венцев. Ведь именно он, Зигмунд, навел на такую мысль Шандора. Он поступил неосторожно с Ференци.

– Это я оттолкнул венцев, – сказал он вслух.

В дверь постучали. Он открыл и увидел Отто Ранка, в его лице не было ни кровинки.

– Господин профессор, думаю, что вам следует пойти в комнату Штекеля немедленно. Большинство венцев там. Они оскорблены и разгневаны и угрожают уйти с конгресса.

Ранк не преувеличивал. Более десятка разъяренных людей набились в комнату Штекеля, в том числе и его верные последователи. Они смолкли, когда вошел Зигмунд; тишина была враждебной, как в семье, которую предал отец. Адлер заговорил первым; было очевидно, что в условиях кризиса группа обратилась к нему за разъяснениями.

– Господин профессор, мы желаем знать прежде всего, что побудило Ференци сделать выпад против нас.

– Доктор Адлер, подобных критических замечаний не должно было быть. Но поскольку Ференци был моим представителем, я должен взять на себя всю вину. Извиняюсь и прошу вас забыть этот неприятный инцидент.

– Хорошо, – закричал Штекель, – но как мы можем забыть, если нами, вашими старыми сторонниками, вновь пожертвовали в пользу цюрихцев? Мы страдали вместе с вами семь с половиной трудных лет, терпели осложнения, жертвы, оскорбления. Мы были верными вам, вашей методике. Ну а цюрихцы? В течение нескольких месяцев проводили еженедельные встречи, а затем вообще их прекратили. Блейлер отказался присоединиться к нашей организации. Юнг, которого вы хотите назначить постоянным президентом, лишь наполовину фрейдист; он часто нападает на сексуальную этиологию неврозов… Зигмунд поднял руку, чтобы остановить поток слов.

– Господа, я обратился к швейцарцам, потому что мы в них крайне нуждаемся. Невозможно добиться принятия новой отрасли медицинской науки, если она не привязана к клинической школе или больнице университета. Бургхёльцли – наша единственная надежда. – Он глубоко вздохнул. – Я могу сказать, что лишь благодаря участию Юнга психоанализ избежал опасности быть привязанным к евреям. Лишь имея Юнга в качестве президента и штаб–квартиру в Цюрихе, мы сможем противостоять растущему антисемитизму, используемому нашими оппонентами в качестве оружия против нас.

Эта спокойно произнесенная речь далась ему нелегко, он все еще не мог перевести дыхание, когда смолк. Но его слова не произвели впечатления на обиженную когорту. Чувствуя, что создававшееся им в течение многих лет висит на волоске, он хрипло сказал:

– Мои враги хотели бы видеть нас голодающими, готовы отнять у меня последнюю рубашку.

Озлобление иссякло у вызывающе настроенной группы, когда она увидела, в каком отчаянии находится их профессор и каким постаревшим он выглядит. Заговорил Поль Федерн, один из близких друзей Зигмунда:

– Хорошо, профессор Фрейд, мы принимаем Цюрих как административную штаб–квартиру для Международной ассоциации. Но соглашаемся, чтобы Юнг был президентом лишь два года. В конце концов должны быть свободные, открытые выборы.

– Согласен, Федерн. Пусть будет так. Следующим выступил Хичман; он также был последовательно верным.

– Мы не потерпим цензуры над нашими публикациями. Если Юнг будет единолично контролировать материалы, направляемые в ежегодник, он сможет низвести фрейдистский психоанализ до мистицизма.

– Я никогда не хотел такого, Эдуард. Я требовал от него обеспечения всем свободы исследований. Я лишь хотел защитить нас от плохих работ, таких, как доклады Майера, которые вы осудили. Я предложу, чтобы у нас была редколлегия, состоящая из представителей от обоих городов.

Напряжение в комнате спало. Большинство не скрывало огорчения, что профессор Фрейд подвергся критике. Но Зигмунд решил довести дело до конца. Он полностью овладел собой, его голос стал спокойным, и в уголках губ появилась слабая улыбка.

– Теперь, когда мы перевязали наши раны и устранили взаимные обиды, обратимся к более созидательным идеям. Долгое время я желал освободиться от роли председателя Венского общества психоаналитиков. Я всегда осознавал, что естественным преемником является доктор Альфред Адлер. На следующем нашем заседании в Вене я подам в отставку и предложу вместо меня Адлера.

Раздались аплодисменты. Альфред Адлер, не ожидавший такого заявления, был удивлен.

– Далее. Думаю, нам очень нужно иметь еще одно издание, в Вене, которое обеспечит дополнительные возможности для публикации наших собственных статей. Я даже придумал название: «Центральный журнал психоанализа». Двумя редакторами стали бы Штекель и Адлер.

Вновь раздались аплодисменты. Кто–то воскликнул:

– Теперь, профессор, силы сравнялись! При Адлере как председателе нашей группы и ежемесячном журнале столица психоанализа останется в Вене.

Зигмунд вернулся к себе в номер, разделся и лег в постель, но, что с ним случалось редко, не мог заснуть до утра. Анализируя самого себя, он признал, что пережил небольшой срыв и впал в истерию. Он считал себя исцелившимся от всех неврозов, но, очевидно, напряжение, давление, нападки, поражения затронули его психику глубже, чем он предполагал. Он поступил опрометчиво, не поговорив заранее с собственной группой. Было бы разумнее, чтобы меморандум представил Адлер. Выбрав Ференци, он не должен был показать свое недовольство венской группой. Но теперь все исправлено; утром родится Международная ассоциация психоаналитиков. Юнга выберут на два года. Риклин будет избран его помощником. Ради этого он приехал в Нюрнберг. Несмотря на его ошибки, положение исправлено и конгресс будет успешным.

Он уснул в тот момент, когда первые лучи солнца проникли в окно.

Книга пятнадцатая: Армагеддон

1

Международный конгресс психоаналитиков, состоявшийся в марте 1910 года, завершился вопреки всему на приятной ноте. Зигмунд нашел подтверждение в письме Карла Абрахама, который сообщал, что на обратном пути в Берлин немецкая группа обсуждала девять часов интересные доклады и теории, представленные на конгрессе. По словам Абрахама, Берлинское общество психоаналитиков в лице десяти его членов присоединилось к Международной ассоциации.

В Вене обнадеживающим моментом для Зигмунда стало присоединение к группе бескорыстного человека – доктора Людвига Ёкельса. Он был родом из Лемберга (Львова), изучал медицину в Венском университете, а до того как присоединиться к Венскому обществу психоаналитиков, семнадцать лет занимался общей практикой. Накопив денег и отказавшись от практики, он решил в возрасте сорока двух лет посвятить все свое время психоанализу. На его голове с запавшими щеками и острым носом сохранился единственный жидкий пучок волос, зачесанный от правого уха к левому.

Члены группы оценили редкостные качества Ёкельса: он не выставлял себя на первый план, предпочитал писать, а не говорить и стал известен как «джентльмен старой закалки, для которого термины «достоинство» и «честь» превыше всего». Его жажду знаний невозможно было утолить, и он настаивал на обдумывании каждой психологической проблемы до ее конечного разрешения. Это задерживало публикацию его рукописей, но к моменту их завершения Ёкельс докапывался до истины. Он начал также переводить книги Зигмунда на свой родной польский язык.