Даниэла Стил - Старые письма

• Название: Старые письма
• Автор: Даниэла Стил
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-05288-6

Сорок романов, ставших бестселлерами… Книги, переведенные на тридцать пять языков… Трехсотмиллионные тиражи – и это только в США… Такого оглушительного успеха достигла Даниэла Стил, и достигла по праву. Никто не может сравниться с этой знаменитой писательницей в увлекательности и романтичности, в безошибочном умении передать малейшие оттенки чувств и безукоризненном знании мужской и женской души…

Читайте новый бестселлер Даниэлы Стил «Старые письма»!

---

Однако она превозмогла себя и ровно в пять часов уже была на ногах. В шесть часов Анна встала у станка, и в этот день ее занятия кончились в девять часов вечера. Все это время мадам Маркова почти не спускала с нее глаз.

– Непростительно разбазаривать такой дар, как у тебя, – сурово заметила наставница, когда утром Анна с большим трудом приступила к разминке. И в еще более резких выражениях предупредила Анну, что ей не видать сцены как своих ушей, если она не будет заниматься на пределе человеческих возможностей. А под конец мадам Маркова добавила: – Ты должна потом и кровью заплатить за то, чтобы снова называться балериной.

Наставница не могла простить Анне столь возмутительной беспечности и вечером поговорила с ней еще раз, нарочно сгустив краски. Они вовсе не обязаны держать такую лентяйку на месте прима-балерины. Это звание – великая честь для каждой танцовщицы, и только безусловная самоотверженность и усердие помогут ей вновь завоевать на него право.

В этот вечер Анна отправилась спать в слезах и то и дело принималась рыдать от боли и отчаяния на протяжении следующего дня. Наконец ей стало так плохо, что она просто села и написала Николаю письмо. Пусть хоть одна живая душа узнает о том, через что ей приходится здесь пройти и как она тоскует по любимому человеку. Анна и не предполагала, что на свете бывает такая тоска.

Тем не менее никто не собирался давать ей поблажки, хождение по мукам продолжалось, и к концу недели Анна успела не раз пожалеть о своем возвращении в школу, тем более что она все равно собиралась оставить балет. Ради чего она терпит все эти пытки, что стремится им доказать, если в один прекрасный день ей предстояло уйти к Николаю и расстаться с балетом навсегда? Однако гордость твердила о том, что ей следует уйти с честью, и она не намерена была отступать, даже если это будет стоить ей жизни. Впрочем, в ее теперешнем состоянии скоропостижная смерть от непосильной нагрузки и бесконечной боли казалась не более чем желанным избавлением от мук.

Так прошло две недели, и вдруг мадам Маркова вызвала Анну к себе в кабинет. Анна недоумевала, что мог означать этот вызов. Она не могла припомнить, когда в последний раз была в этом кабинете, в отличие от остальных учениц. Для них такие визиты неизменно кончались обильными слезами, а подчас и немедленным исключением из школы. И Анна терзалась от страха, уж не уготована ли и ей такая же судьба. Мадам Маркова сидела очень прямо и совершенно неподвижно за своим рабочим столом и долго смотрела на свою ученицу, прежде чем соизволила заговорить:

– Я отлично вижу, что с тобой произошло, по тому, как ты пытаешься танцевать и как ты работаешь. Если не хочешь, можешь ничего мне не говорить – выбор за тобой.

Конечно, Анна собиралась рассказать ей обо всем, но только не так, словно ее загнали в угол, и не сейчас. Сначала она должна убедиться, что у Николая все в порядке. Неизвестность и тревога грызли ее все сильнее с каждым днем. Мадам Маркова была абсолютно права – любовь к Николаю отвлекала ее от танцев. Теперь Анне было труднее сосредоточиться только на том, что она делает, на каждом движении тела. Изменения происходили не на физическом, а прежде всего на духовном уровне. И тем более удивительным было то, что мадам Маркова сумела их уловить.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, мадам. Я не отхожу от станка с того самого дня, как вернулась в школу. – Ее голос зазвенел от невольных слез. За годы, проведенные в балетной школе, Анна не привыкла получать выволочки. Еще никогда ее труд не подвергался такому унижению. Напротив, мадам Маркова не скрывала, что гордится Анной, вплоть до недавнего времени. Похоже, теперь от одного вида некогда любимой ученицы наставница приходила в ярость.

– Ты стараешься работать как можно больше. Но этого недостаточно. В твоей работе больше нет жизни, нет одухотворенности. Я ведь говорила не раз, что ты добьешься совершенства только в том случае, если отдашь свою любовь, свое сердце, свою кровь и даже саму жизнь тому искусству, которому мы призваны служить. Иначе не стоит и пытаться. Лучше отправляйся чистить выгребные ямы или ковыряться в земле – по крайней мере принесешь хоть немного пользы. Потому что на свете нет ничего хуже танцовщицы, не способной вложить в танец частицу своей души.

– Я очень стараюсь, мадам! Мне пришлось сделать слишком большой перерыв. Я и сейчас еще не до конца восстановила силы! – При этих словах она не смогла удержаться от слез, но у мадам Марковой они не вызвали ничего, кроме брезгливости и возмущения. У нее был такой вид, будто она поймала Анну на воровстве.

– Кажется, я говорила о твоем сердце. И о твоей душе. А не о мышцах на руках и ногах. Мышцы вернутся. А сердце – нет, если тебя угораздило где-то его потерять. Тебе придется выбирать, Анна. До сих пор ты выбирала правильно. А теперь ты ничуть не лучше остальных. Ты никогда не была такой. Ты была на голову выше. Невозможно иметь все на свете. Невозможно отдавать свое сердце мужчине и оставаться воистину великой танцовщицей. А ведь ни один мужчина в мире не стоит твоей карьеры… ни один из них не стоит настоящего балета.

Как бы он ни был хорош, рано или поздно он разочарует тебя. Так же, как разочаровала меня ты и как пытаешься задурить себе голову. Тебе незачем было возвращаться сюда. Ты же пустышка, ничтожество, одна из тех серых мышек, которым не светит ничего, кроме кордебалета. Ты больше не похожа на приму!

Это был жестокий, смертельный удар, поразивший Анну в самое сердце.

– Это неправда! Ведь у меня остался прежний талант, и мне нужно всего лишь восстановить форму!

– Ты позабыла, как это делается! Ты стала равнодушной! В твоей жизни появился некто, присвоивший всю любовь, отданную когда-то балету! Я это вижу, я это чувствую! Ты больше не танцуешь, ты просто машешь руками и ногами!

От этих слов у Анны возникло такое ощущение, будто с нее содрали кожу. Наверное, от этой женщины вообще невозможно что-то скрыть!

– Ведь это мужчина – я не ошиблась? И ты позволила себе влюбиться? Да разве мужчины этого стоят? Разве ты ему нужна? Какая глупость – пожертвовать своим даром, своим талантом ради него!

Прошло немало времени, пока Анна справилась с потрясением и попыталась ответить, с чрезвычайной осторожностью подбирая слова.

– Это очень хороший человек, – вымолвила она наконец, – и мы действительно любим друг друга.

– Ну вот, поздравляю, ты стала настоящей шлюхой – ничуть не хуже других! Теперь ты будешь заодно с такими же ничтожествами отплясывать, что прикажут – лишь бы было под музыку! Тебе место в бродячем цирке, в парижском кабаке, а не на сцене Мариинского театра! Здесь тебе нечего делать, Анна! Я ведь предупреждала: ты не можешь оставаться такой, как они. Выбор за тобой.

– Но, мадам, я же не смогу провести на сцене всю свою жизнь, хотя люблю балет всей душой. И я хотела бы сделать правильный выбор, стать великой и оправдать ваши надежды… Но я не могу не любить и его.

– Тогда лучше уйди сразу. Не трать попусту время – и мое, и остальных учителей. Никто не пожелает иметь с тобою дело, если ты не станешь такой, какой была прежде. Или все – или ничего. Выбор за тобой, Анна. И если ты выберешь его – это будет неправильным решением. Поверь мне. Он никогда не даст тебе то, что ты получила бы у нас. Ты никогда не почувствуешь себя такой, какой была бы на сцене. Знать, что твой танец зрители не забудут никогда, – вот высшее счастье. Ты была великой, когда уезжала от нас в Царское Село. А вернулась к нам полным ничтожеством.

Анна не верила своим ушам, ей казалось, что это просто поток жестоких, хотя и знакомых слов. Она и прежде знала, что думает об этом мадам Маркова. Для нее балет заменял любовь и веру, на алтарь которой не жалко было положить собственную жизнь. Именно так поступила когда-то она – и теперь ожидала, что ученицы последуют по ее стопам. И Анна честно выполняла свой долг, но теперь такая жертва была для нее не под силу. Она не желала ограничивать свою жизнь балетным станком.

– Да кто он такой? – спросила наставница под конец. – Разве он так для тебя важен?

– Да, он важен для меня, мадам, – прошептала Анна, все еще стараясь держаться почтительно, все еще надеясь, что ей удастся сохранить и свою любовь, и свой талант. Что она сумеет с честью уйти из балетной школы, дождавшись того дня, когда Николай будет готов ее принять.

– И что ему от тебя надо?

– Жениться на мне. – Анна совсем оробела при виде отвращения на лице у мадам Марковой.

– Так с какой стати ты все еще здесь? Ну как прикажете это объяснять? К тому же Анне не хотелось сейчас вдаваться в подробности.

– Я бы хотела сначала выполнить свой долг перед труппой, может, даже поехать с ними на гастроли, если меня возьмут обратно и если мне удастся вернуть прежние навыки.

– Откуда такая щепетильность? – И тут хозяйка балетной школы подозрительно прищурилась и спросила, в очередной раз подтвердив репутацию всеведущей особы: – Он что, уже женат?