Джоан Смит - Призраки прошлого

• Название: Призраки прошлого
• Автор: Джоан Смит
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-373-5

Новые романы Джоан Смит переносят читателя в Англию прошлого века. Сочетая в себе лучшие черты любовно-сентиментального жанра, эти романы отличаются увлекательным сюжетом, интригой, психологически достоверными образами романтических героев, что дает основание предрекать успех новому сборнику популярной писательницы.

---

Мистер Вейнрайт был одет в черный вечерний костюм, поверх которого была накинута черная пелерина на белой атласной подкладке, развевавшаяся за его спиной при быстрой ходьбе. В руке он держал черную трость с серебряным набалдашником, завершавшую облик мага, явившегося дать сеанс чудодейственного волшебства. Ему нравилось слышать за спиной возгласы изумления, когда он направлял серебряный набалдашник на угаданное место и важно изрекал:

– Здесь. Отсюда появляется призрак. Вас посещает недобрый дух, миледи, – жертва убийства!

Чарити знала, что самым удобным временем для охоты на духов были часы между одиннадцатью вечера и двумя ночи. Ей также не нужно было напоминать, что следует упаковать в саквояж необходимые вечерние туалеты. Отец не брал денег на работу. Он приезжал как гость, неизменно в сопровождении дочери. Такова была воля Мэри, и Чарити не могла отказать духу в столь несложной просьбе. Мэри была покойной женой Вейнрайта. После ее смерти десять лет тому назад он увлекся спиритизмом и с головой ушел в это занятие. Испытывая отчаяние от разлуки с женой, Вейнрайт начал посещать медиума[2], которому удавалось вызвать дух Мэри, или, во всяком случае, так ему казалось.

Не прошло и полгода, как отец Чарити оставил службу в Парламенте, занялся спиритизмом, отдавая ему все время.

Еще через год он сменил упряжку лошадей на теперешних, черной масти, и заказал портному черную накидку на белой шелковой подкладке. Будучи младшим сыном[3], Вейнрайт не получил в наследство поместья, которое приносило бы ему доход; у него был дом в Лондоне и некоторые средства, позволявшие не заботиться о хлебе насущном, изнуряя себя работой. Так что, открыв в себе особое дарование, он всецело отдался новому хобби.

Вечером Чарити достала справочник «Пэры Англии, Шотландии и Ирландии» и занялась родословной семейства Мертонов. Она обнаружила, что Кифер Холл – родовое имение – когда-то принадлежал Декастеланам. Кроме графини Мертон, урожденной леди Анны Кастерс, в семье было два сына: старший Джон (граф Мертон) и его младший брат Льюис (виконт Уинтон). Несложные арифметические подсчеты позволили определить возраст братьев – тридцать и девятнадцать лет соответственно. Упоминания об их женах в справочнике не содержалось. Учитывая это обстоятельство, она отобрала наряды с особой тщательностью.

– Как ты думаешь, папа, мне понадобится платье для верховой езды?

– На этот раз нет, дорогая. Но не забудь захватить новый вечерний наряд. Уверен, что придется присутствовать на вечере или приеме.

Отцу был хорошо известен этикет, и Чарити оставалось только повиноваться. В письме подобные сведения не содержались, но предвидение никогда его не подводило. Кроме дара общения с призраками, у него были и другие оккультные способности. Чарити была счастлива слышать, что будет присутствовать на приеме или балу.

В Лондоне они проводили так мало времени, что не было надежды найти хорошую партию в столице. Оставалось попытаться забросить невод в тех водах, куда влекла отца его страсть. Хотя мисс Вейнрайт нельзя было назвать несравненной, но и дурнушкой она не была. Вьющиеся каштановые волосы красиво обрамляли ее милое личико в форме сердца, особое очарование ему придавали голубые глаза, прямой носик и ровные зубки, сверкавшие белизной, когда она улыбалась. Стройная фигура и изящная манера, получившие особый лоск от частого общения с высокопоставленными особами, дополняли ее природные прелести. Несколькими обещающими знакомствами пришлось пожертвовать в угоду ненасытному влечению отца. Он не знал усталости в погоне за новыми духами и успевал завершить работу в очередном имении, прежде чем Чарити удавалось получить предложение руки и сердца. В скорости маневрирования она значительно уступала мистеру Вейнрайту.

На следующее утро они выехали в Кифер Холл.

Леди Мертон призналась сыновьям, что пригласила Вейнрайтов только перед их приездом. Она сидела в элегантном Голубом Салоне своего дома в обществе обоих молодых людей. Виконт Уинтон только что был отослан из Кембриджа[4] за непристойный перевод сатирических строк из Ювенала[5]. Поскольку это был уже третий случай, когда университет счел необходимым избавиться от его разлагающего влияния, молодой человек питал тайную надежду, что на этот раз ему не придется возвращаться в благопристойное заведение.

Молодого виконта угнетала необходимость читать книги, если это не была сатира, и обсуждать их с наставником, как того требовала программа университетских занятий. Душа его жаждала романтики и находила выход для бушевавших в сердце страстей в подражании несравненному лорду Байрону.[6]

– Что?! Ты пригласила этого старого шарлатана, которому кажется, что он умеет беседовать с призраками? – воскликнул лорд Мертон, не скрывая отвращения.

– Он не шарлатан, Джон, – ответила спокойно леди Мертон. – Напротив. Леди Монтегью отлично отзывается о его способностях.

– Леди Монтегью – старая склеротичка, ей нечего делать, так она вообразила, что видит призраков.

– Всем хорошо известно, что в Болье обитает призрак темнокожего монаха. Все видели его.

– Я его не видел, хотя бывал там десятки раз, – не унимался Мертон.

– Ты никогда ничего не замечаешь, – раздраженно ответила мать.

– Клянусь всеми святыми! Охотник за призраками! Этого еще не хватало! Вот уж будет потеха! Наконец-то мы взглянем на Нэгга, – воскликнул виконт Уинтон. Затем, вспомнив о своей роли, он обратился к Мертону с сардонической гримасой. – Не упусти случай, Джон. «Есть такие чудеса на свете, что… что…» – он замолчал: Шекспира Льюис знал гораздо хуже, чем Байрона.

– Осел! – вспылил Мертон. – И, ради Бога, сними с шеи эту идиотскую тряпку, ты похож на тренера с ипподрома.

Сыновья мало походили на мать. Леди – маленькая, некогда красивая блондинка – со временем увяла и превратилась в капризную раздражительную даму. Они же оба были высокие и темноволосые. Льюис был интереснее брата. В девятнадцать его наиболее яркой чертой были ясные большие голубые глаза, горевшие неземным светом и часто принимавшие мечтательное выражение. При взгляде на старшего можно было легко представить, как он будет выглядеть лет через десять, когда юношеская округлость лица уступит место твердой линии подбородка и более прямому очертанию носа и, когда, возможно, он сочтет нужным избегать лишней пестроты в одежде. Голубой в белых горох шелковый платок, небрежно повязанный вокруг шеи, никак не гармонировал с красным в золотую полоску жилетом. Короткому до талии сюртуку дорогого сукна придавали нелепый вид огромные медные пуговицы величиной с блюдце. Только молодость и гармоничное телосложение не давали ему выглядеть законченным шутом.

Никому никогда в голову не приходило упрекать Мертона в излишней погоне за модой. Если его мать что-то и не устраивало, так это то, что он проявлял слишком мало интереса к моде. Он решительно отверг новую модную стрижку под Брута[7], которая так шла Льюису, и зачесывал волосы назад; пользовался услугами лучших портных и заказывал сюртуки из лучшего сукна, но отвергал модную линию покроя. Мать также предпочла бы, чтобы светский сезон сын проводил в Лондоне в развлечениях и встречах с друзьями, вместо того, чтобы сидеть в деревне в Кифер Холле и заниматься своими угодьями в несколько тысяч акров. Лорд Мертон любил выезжать в Лондон в середине зимы, когда светская жизнь замирала, и столица ничего хорошего не сулила, кроме бесед со скучными политиками. Льюис тоже предпочел бы отправиться в Лондон на лето, но так как ожидался приезд знаменитого спирита, он решил, что это придаст определенный шарм жизни в имении и лето не будет полностью потеряно.

– Мне показалось, что кто-то опять прошел в холле. Тебя не беспокоят эти шаги, мама? – спросил Мертон. У Нэгга была досадная привычка шагать по Оружейной комнате и греметь оружием, что доставляло массу беспокойства обитателям особняка.

– Почему меня это должно беспокоить? – отрезала она. – Это происходит постоянно, сколько я себя помню в этом доме.

– Пол неровный. Надо заняться им. Если не Нэгг, то что заставило тебя пригласить этого Вейнрайта?

– Я тебе уже три раза говорила, Джон, что призрак повадился ходить в мою спальню. Уже месяц я не сплю ночами.

– Могу заверить, мама, что на самом деле беда совсем в другом: у нас очень старый дом, где все скрипит и скрежещет, и ветер воет в трубах.

– Да нет же, совсем не это! Кто-то подходит к окну ночью.

– Задерни портьеры, – сказал он твердо.

– Я их задергиваю, а она их открывает. И она… она иногда выходит из платяного шкафа, – в голосе леди Мертон звучало крайнее волнение.

Джон еле удержался, чтобы не сказать «помешалась, как заяц в марте». Последнее время мать стала, особенно мнительна и легко уязвима. Она сменила общество портнихи на постоянную компаньонку – мисс Монтис, которая раньше убирала комнаты наверху. Это говорило о том, что госпожа либо переживает приступ одиночества, либо чем-то очень напугана. Она стала также часто встречаться с Сент Джоном, местным священником. Несомненно что-то ее очень беспокоило. Конечно, надвигалась старость. Если уж ей захотелось пригласить спирита, пусть – большого вреда от этого не будет. Он, Мертон, намекнет ему, чтобы справился с призраком побыстрее, заплатит десять гиней, и дело с концом.