Мора Сигер - Однажды и навсегда

• Название: Однажды и навсегда
• Автор: Мора Сигер
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88590-039-6

Действие романа происходит в начале XVIII века. По поручению герцога Мальборо дипломат Уильям Фолкнер отправляется в Эйвбери, маленькую деревушку на западе Англии, расследовать загадочное убийство. Здесь он знакомится с девушкой, которая непрерывной генетической линией связана с далеким прошлым своих родных мест.

Произведение сочетает в себе элементы любовного и детективно-мистического романа. На русском языке публикуется впервые.

---

— Интересно. И что же в нем не нравится им?

— Он никогда не улыбается.

Фолкнер на минуту призадумался и внимательно посмотрел на лакея.

— Они сами сказали об этом?

— Нет, — признался Криспин, — это мое собственное наблюдение. Он надраивает свои кружки, обслуживает клиентов и не спускает глаз с дочери. Но никогда не улыбается. И, коль уж на то пошло, никогда ни с кем не заговаривает. Вы когда-нибудь слышали, чтобы он рассказал какую-нибудь прибаутку, пошутил, немного посплетничал или сообщил какую-то новость? Нет, рот у него всегда на замке. А сам он, и впрямь, поразительно неприветливый тип.

— Может быть, во всем виноваты привидения?

Физиономия Криспина засияла лукавством.

— На этот счет имеются самые разнообразные догадки. Главным образом все грешат на средневековых монахов. Однако кое-кто толкует совсем о другом.

— О чем? — потребовал Фолкнер, чтобы Криспин договорил до конца. Он шел в направлении церкви, лакей семенил вслед за ним, докладывая на ходу.

— Это относится к самой Эйвбери. Достаточно милое место, хороший народец, плодородные поля. И все же что-то здесь не так. У деревни, так сказать, дурная слава. Все не так, как везде. Один из кучеров даже обмолвился, что, предложи ему поселиться здесь, взять дом, землю, он ни за что не согласится. А когда я спросил, почему, он понес что-то о древних духах и движущихся камнях.

— Скажи мне точно, сколько кружек эля ты влил в него?

— Изрядно, — признался Криспин.

— Скорее всего, оно в нем и заговорило.

— Вы полагаете? — Криспин задумался и почти шепотом добавил: — Согласитесь, что здесь в самом деле все как-то странно, сама жизнь среди камней. Люди говорят, что когда-то их было еще больше. Но, если хотите знать мое мнение, их и сейчас более чем достаточно. И потом очертания местности какие-то не такие, скажу я вам. Такого больше нигде не встретишь, — Криспин покачал головой. — Может, всему виной мое разыгравшееся воображение. Я ведь не сельский житель.

— Да вы начинаете жаловаться, стоит вам отъехать на пять миль от Лондона. Ладно, итак, у Эйвбери дурная слава, а Морли не особенно любят. Что еще?

— Мистрис Хаксли пользуется всеобщим уважением.

— Мы не будем здесь обсуждать ее.

— Как вам угодно, сэр, — ответил лакей и склонил голову. — Если я вам больше не нужен, то вернусь в гостиницу, займусь вашей рубашкой. Ума не приложу, как вывести с нее травяные пятна.

— Здесь наверняка есть прачки, Криспин. Найдите одну из них, и пусть она займется этими пятнами.

— Спасибо за предложение, сэр. Но, кажется, я сам знаю свои обязанности. Что-нибудь еще?

Фолкнер махнул рукой, давая понять, что Криспин может ступать, куда ему будет угодно. Он терпеть не мог, когда Криспин дулся. Однако тут ничего не поделать. По крайней мере, в настоящий момент. Впереди виднелся шпиль церкви. Фолкнер свернул на узкую каменистую тропинку.

ГЛАВА 29

Как только сэр Исаак ушел, Сара решила отправиться в сад. Надо было прополоть грядки, высадить рассаду, подрезать кусты тиса и сделать еще дюжину других дел. Главное, чем привлекал ее сад, — в нем всегда находилась работа.

Солнце приятно согревало. Сара облачилась в непритязательное домашнее платье, простое и свободное. Она особенно любила такие до того, как в деревне появился Фолкнер. Именно так теперь она думала: до того, как он появился, и после того.

Всю жизнь она прожила бок о бок с тайнами Эйвбери. И даже успела к ним привыкнуть. Хорошо ли, плохо ли — сжиться с ними. Она сумела добиться возможного равновесия. И самое главное — никто от этих ее сновидений не страдал. До сих пор.

Он побывал там, в круге камней на холме, вместе с ее жрицей и охотником. Он побывал там с ней.

— Он ужасно беспокоится о вас, поверьте мне, — сказал ей сэр Исаак, — не хотел оставлять вас даже на минутку. В конце концов, мне с большим трудом удалось уговорить его пойти подышать свежим воздухом. И тогда, ума не приложу, каким образом его занесло в подвал? В этом нет никакого смысла, верно?

Она не могла ответить сэру Исааку, не могла рассказать о жрице и охотнике. В этом мире, мире, кажущемся им действительным, дуют теплые и нежные ветры, семена идут в рост. А мир камней был совершенно иным. Но об этом из нее никто не вытянет ни слова. Он вернул ее назад, а, может быть, она вытянула его. Или они вернули друг друга этому времени. Она понятия не имела, какая из ее догадок верна. При этом она была абсолютно уверена, что они едва не переступили черту, из-за которой выбраться почти невозможно. И если бы однажды такое произошло только с ней, то она приняла бы случившееся как неизбежность. Но она не могла допустить, чтобы это произошло с Фолкнером. Он принадлежит этому времени и этому миру. В конце концов, он вернется в Лондон. Там ему ничего не угрожает. Больше она не рискнет втягивать его в свое личное безумие. Не имеет права.

Ей стало больно. Душевная мука граничила с физической болью. Превозмогая себя, Сара нежно посадила в грядку еще один кустик и аккуратно примяла вокруг него землю. У нее оставалось одно прибежище — в этом доме, за высокими каменными стенами. Она должна ждать, когда он, наконец-то, уедет. Если только…

Слезы застилали глаза. Моргнув, она смахнула их и стала высаживать растеньица дальше. От нее потребуется столько сил и сдержанности, чтобы исполнить свои намерения! Она была настроена решительно и непреклонно. Это все, что она могла теперь ему дать.

Она выпрямилась, отряхнула с рук землю, осмотрела заросли тиса и каменную стену, окружающую сад. Странно, раньше она не обращала внимания, что и дом, и сад со всех сторон ограждают ее камнем. Камень окружал ее сплошным кольцом, словно пленницу.

А он уедет. Эта горькая, гнетущая мысль не уходила от нее никуда. Она измучила ее. Он уедет. Сара вернулась в дом, села у окна, принялась разглядывать деревья, изо всех сил стараясь ни о чем не думать.

— Кошмарный случай, — промямлил преподобный Эдвардс, — должен признаться вам со всей откровенностью, что он потряс меня до глубины души.

— Как и всех нас, — согласился Фолкнер, набираясь терпения. Он пришел сюда полчаса назад. Отказался от чашки чая и чего-либо покрепче. И уже полчаса выслушивал рассуждения молодого священника о том, как отразились на нем события, имевшие место в деревне. И все это без малейшего приближения к тому, что интересовало Фолкнера. Возможно, Эдвардс и не собирался ничего ему сообщать?

— Такие дела совершенно не вяжутся с этим местом, — гнул свое Эдварде. — Ну, просто и представить себе нельзя — убийство. Это не лезет ни в какие рамки, верно?

— По вашему мнению, в Эйвбери нет ничего необычного? — перебил его Фолкнер.

— Ну, не совсем так. Это добрые люди. Чего греха таить, немного закоснелые в своих привычках, — Эдварде умолк, словно опомнившись. — Я сказал что-то несуразное?

— Простите, — выдохнул Фолкнер, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Утверждение, что жители Эйвбери «несколько закоснели в своих привычках», показалось ему ужасно забавным. Разумеется, здесь бы подошло более крепкое выражение.

— Мне всего лишь кажется, что здесь сохранилось то, что повсюду давно кануло в Лету.

Эдвардс насторожился и уставился на него.

— Вы имеете в виду монахов?

Но в Фолкнера уже вселилось лукавство. Обычно он говорил начистоту. Но на этот раз ему захотелось немного подурачить священника, чтобы посмотреть, куда это приведет.

— А вы тоже так думаете?

Эдвардс был явно в нерешительности. Он поерзал на стуле, потянулся за чашкой, снова поставил ее на стол. Он был взволнован и напряжен, как человек, ступивший на зыбкую почву.

— Ну, не совсем. Иногда мне приходила мысль, что это место не совсем такое, каким кажется. Я никогда об этом не распространялся. От подобных мыслей делается немного неуютно… — сказал он и продолжил: — Кстати, сейчас мне хотелось вернуться исключительно к обсуждению убийств. Как ни прискорбно, я пришел к заключению, что, возможно, вы правы, предполагая… Скорее всего, убийца кто-то из местных или в настоящее время проживает в Эйвбери.

Это уже любопытно. Фолкнер промолчал, ожидая, что будет дальше.

— И меня тревожит, что я вправе говорить, а что — нет. Несомненно, я не собираюсь обсуждать то, что было доверено мне, как пастырю душ, — он продолжал мяться в нерешительности.

— Однако вы не связаны обязательством соблюдать тайну исповеди, как рукоположенный священник, верно?

— Согласен с вами. Если от меня того потребует суд, я не стану молчать о подобных вещах. Но, к счастью, это не самое главное. Меня беспокоит одно — как бы не заподозрить невиновного человека.

— Принимая во внимание то, что нам до сих пор известно, — сказал Фолкнер, — нет никакой возможности достоверно определить, кого должно подозревать, а кого — нет.

— Я надеялся услышать от вас иное. У меня бы камень свалился с души, будь у вас твердая догадка о том, на чьей совести преступления.