Петр Северов - Командоры в пути

• Название: Командоры в пути
• Автор: Петр Северов
• Издательство: ЦК ЛКСМУ «Молодь»
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1956

Эта книга рассказывает о славных русских путешественниках и мореходах, открывателях и исследователях многих земель, морей и рек, о пытливых и храбрых русских людях, совершивших незабываемые подвиги во славу родины.

Не претендуя на сколько-нибудь полное изложение событий, связанных с великими русскими географическими открытиями, автор остановился только на эпизодах, особенно поразивших его беспримерной доблестью и отвагой, настойчивостью в достижении цели, стремлением к знаниям и высоким патриотизмом русских путешественников и мореходов прошлого.

---

Пётр Фёдорович Северов Командоры в пути

Капитан-командор Витус Беринг умирал, зарытый по плечи в землю.

Только два или три часа назад русобородый русский матрос исполнил последнюю волю капитана. Собрав все свои силы, шатаясь и падая, едва поднимая лопату, он засыпал Беринга землёй. Это была трудная работа. Лопата поминутно выпадала из рук моряка, ноги его подгибались, тяжёлые капли пота катились по бледному сосредоточенному лицу. Минутами Берингу казалось, что это знакомое лицо уже лишилось признаков жизни, что лишь последним усилием воли, стремясь облегчить страдания своего командира, матрос отгоняет, отбрасывает смерть…

Тронутый этой заботой, Беринг сказал:

— Спасибо, друг… Теперь мне будет спокойнее и теплее…

Моряк не расслышал этой благодарности командира. Уронив лопату, он отполз в угол землянки и лёг там, бессильно раскинув руки. Беринг долго всматривался сквозь полумрак в бледное, словно светившееся лицо матроса, пока не понял, что тот уже мёртв.

Это был третий человек из команды пакетбота «Св. Пётр», умерший в течение дня. Из оставшихся в живых только трое могли кое-как ходить. От них зависела судьба всех остальных…

Молча слушая заунывный свист ветра, капитан-командор долго думал горькую, мучительную думу.

Ещё недавно эти люди смеялись, и радость светилась в их глазах. Холмы и скалы, что обозначились на горизонте, они приняли за берег Камчатки. Многие уже называли знакомые сопки, заливы, бухты. А Беринг знал, что они ошиблись, что впереди — неизвестная земля. Но он никому не сказал об этом ни слова…

Потом на ближайший холм поднялся разведчик. Он увидел вокруг малого острова свинцовую океанскую даль…

Тогда кто-то из моряков спросил у капитана:

— Это… значит?..

Беринг пожал плечами и отвернулся:

— Да, это — конец…

Его удивило спокойствие, с каким моряки выслушали суровое признание. В какой уже раз с восхищением подумал он о железной выдержке этих простых русских людей, поистине не ведавших ни отчаяния, ни страха. Матрос, ходивший в разведку, сказал:

— На острове, сколько я ни вглядывался, нет даже малого деревца. Высокая трава растёт в межгорьях, да только из травы не построить нам корабля…

Красноярский казак Савва Стародубцев, человек, не ведавший ни уныния, ни печали, оборвал разведчика насмешкой.

— Это как же понимать-то тебя, любезный? Может, и посылали мы тебя с расчётом, чтобы ты заупокойную принёс? Не палуба все же, — земля у нас под ногами. И на ней есть травы, — вот уже лекарство от цинги. И снег имеется, — вот уже и вода, по какой в океане мы истомились. А может и рыба у берега найдется, — должна найтись! Я видел, тут вот прямо под скалой морской бобёр играет, — это и мясо, и мех, и жир. Не про погибель нам думать надобно, моряки. Умереть — дело не хитрое, это всегда успеется. А выстоять, выжить на этих каменьях у самой пучины да на яростном ветру, — тут и смекалка, и силёнка, и железо в характере необходимы…

Железо в характере необходимо! Эти слова простого русского моряка не выходили из головы капитана. Сколько помнил себя Витус Беринг, ему именно того «железа» и не хватало.

Долгими бессонными ночами, когда леденящий северный ветёр прогонял тяжёлое забытьё, умирающий командор вспоминал год за годом всю трудную, скитальческую свою жизнь, — и тихий отцовский домик в приморском датском городе, и пристань, где он впервые увидел морские корабли, и то, как испытывал он зависть к беспечным и весёлым морякам, уходившим в далекие южные страны.

Беринг с детства увлекался морем.

Капитан-голландец принял его в матросы. Ощупал мускулы, крепко встряхнул за плечо и, отвернувшись, процедил сквозь зубы:

— На палубу… Марш…

Возвратясь из Ост-Индии в Амстердам, Беринг, уже опытный матрос, узнал, что из Петербурга прибыл важный сановник вербовать моряков в российский флот. Он обещал заманчиво высокое жалованье, повышения в чинах, и Беринг, не колеблясь, согласился служить в России. В 1705 году он уже был капитаном грузовой шхуны в Петербурге, через год получил чин лейтенанта, а ещё через четыре года — чин капитана-поручика. Русские флотские офицеры дали ему новое имя и отчество — Иван Иванович. Приятелям он говорил, что теперь уже окончательно стал русским. О возвращении в Данию Беринг и не думал. Во время войны со Швецией он сражался под знаменами России, на кораблях и в Петербурге у него было много друзей, великая северная столица стала ему более близкой и родной, чем маленький датский Хорсенсе.

Но когда война против шведов была победоносно завершена и многие офицеры флота получили высокие чины, Беринга ожидало большое огорчение: он был оставлен в прежнем чине капитана 2-го ранга. О нем говорили, как об исполнительном офицере, который всегда пунктуально выполнял предписанное в приказах. Казалось бы, разве этого мало? Но петровская военная школа требовала от каждого солдата, матроса и, тем более, офицера проявления находчивости и инициативы. А за Берингом не числилось ни смелых самостоятельно принятых решений, ни героических подвигов. Буква приказа была преградой, которую он не решался преступить. Слишком мешала Берингу в военных делах эта подчёркнутая осторожность.

Огорчённый моряк решил уйти в отставку. В Адмиралтейств-коллегий его не упрашивали. Берингу разрешалось возвратиться на родину. Так просто, легко и быстро все это произошло, — минуло лишь две недели, и он уже получил паспорт. Но теперь, когда дорога в Данию была для него открыта, Беринг испытывал такое чувство, будто в России он оставлял самое дорогое, с чем так сроднился, чем жил…

Почти ежедневно корабли уходили в свинцовую даль Балтики, направляясь в Копенгаген, а Беринг оставался на причале. Только взбежать бы по сходням, закрыться в каюте, и не заметишь минуты, как, дрогнув, поплывут берега. Но труден этот шаг, слишком труден! Хочется ещё раз пройти по Невскому, постоять над могучим разливом Невы, увидеть стройные паруса знакомых кораблей…

Закончился март, промелькнули волшебные белые ночи, неприметно промчалось парное, в дымке восходов и закатов петербургское лето. Уже августовский ветер уверенно наполнял паруса кораблей, когда Беринга вызвал генерал-адмирал Апраксин.

В его жизни это было огромным событием. Президент Адмиралтейств-коллегий, один из ближайших помощников Петра, человек всесильный в российском флоте, вдруг милостиво приглашал к себе почти безвестного, к тому же ушедшего в отставку капитана 2-го ранга!..

Генерал-адмирал ласково принял Беринга и предложил ему принять командование над шестидесятипушечным «Марльбургом».

Одновременно Беринга повышали в чине. Теперь он стал капитаном 1-го ранга.

Однако военная служба Беринга продолжалась недолго. Уже в начале следующего, 1725 года ему вручили собственноручно написанную Петром инструкцию и указ о назначении его начальником большой экспедиции. Капитану предписывалось отправиться на Камчатку, построить один или два корабли и следовать вдоль берегов на север…

Это было время, когда географические открытия русских служилых людей, моряков и землепроходцев уже стали известны всему миру, когда заложенный Петром русский военно-морской флот выходил в дальние моря и океаны. Особенно замечательные географические открытия и исследования были совершены на северо-востоке России. Ещё в 1639 году Иван Москвитин достиг Охотского побережья. Во время похода 1643—1646 годов Василий Поярков прошёл по Амуру в Охотское море и, плывя вдоль берега, высадился в устье реки Ульи, в том месте, где достиг берега Москвитин. В 1697 году Владимир Атласов, которого Пушкин назвал «камчатским Ермаком», прошёл всю Камчатку до самого юга. В 1711 году Иван Козыревский и Данила Анциферов достигли Курильских островов, а в 1716 году русские мореходы Кузьма Соколов, Яков Невейцын и Никита Треска открыли морской путь на Камчатку, преодолев штормовое Охотское море.

На протяжении сотен километров Россия вышла к просторам, Тихого океана. Открытие пролива между Азией и Америкой, по расчётам Петра I, дало бы России возможность через Ледовитый и Тихий океаны проложить своим кораблям путь в Индию и Китай.

Камчатская экспедиция и должна была выяснить, сходится ли Азия с Америкой или их разделяет пролив.

Помощниками Беринга были назначены лейтенанты — Алексей Чириков и Мартин Шпанберг. За несколько дней до того, как Беринг получил инструкцию, Пётр I умер. Однако медлить с исполнением царской воли было бы непростительным кощунством.

Не теряя времени, Беринг отбыл в Охотск. Впервые видел он бескрайний сибирский простор, дикую тайгу и тундру, реки, полноводнее которых нет на земле, могучие горные хребты, которым никто ещё не давал названий…

Труден был путь через всю Сибирь. Много свежих могил выросло на этом пути. Люди сами впрягались в нарты и, обессилев, падали, замерзали, тонули в трясинах, умирали от голода и цинги. Над этими людьми всячески издевался лейтенант Шпанберг, прозванный «беглым каторжником». Неистовая злоба и жадность проснулись в нем здесь, в далёкой от столицы глуши. Он грабил якутов и своих подчинённых, спекулировал казённым имуществом, наживался на ком только мог. Начальнику экспедиции следовало бы вмешаться и положить конец этим преступным проделкам. Но он ценил Шпанберга как опытного моряка.