Михаил Семиряга - Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941

• Название: Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941
• Автор: Михаил Семиряга
• Издательство: «Высшая школа»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1992
• ISBN: 5-06-002525-X

Автор – известный советский историк – рассматривает сталинскую концепцию внешней политики СССР в 1939–1941 гг., ее реализацию и конкретные результаты. Опираясь на ранее неизвестные и малоизученные источники, он дает новые оценки таким историческим фактам, как заключение советско-германского договора о ненападении и подписание секретных протоколов, события в Польше, Прибалтике и Бессарабии, советско-финляндская война, переговоры Молотова с Гитлером в ноябре 1940 г. в Берлине, преступление в Катыни и др. При всей дискуссионности ряда авторских положений книга вызывает значительный интерес, так как в ней анализируются наиболее острые проблемы предвоенного времени. Для преподавателей, аспирантов, студентов вузов, а также всех интересующихся отечественной историей.

---

Советские власти принимали и другие меры к тому, чтобы в то время не слишком связывать себя с местными просоветскими силами, выступавшими за немедленную советизацию Прибалтийских стран и их включение в состав СССР. Так, итальянский посол в Таллинне писал в Рим 11 ноября 1939 г.: «Заявления русских об уважении социальной, экономической и политической организации оккупированных в военном порядке стран учащаются. Когда во время прибытия русских войск в Эстонию представители местных коммунистов направлялись в советское посольство, чтобы передать послание Сталину, то посольство само попросило эстонскую полицию вмешаться и арестовать их. Утверждается, что московское правительство сообщило эстонскому правительству о своем намерении не одобрять ни одного движения местных коммунистов, а, наоборот, оставить за правительством полную свободу противодействия этому и даже подавления…»[616].

Но в современных дискуссиях по этому вопросу упускаются из виду два существенных обстоятельства. Во-первых, все эти документы датированы начальным периодом действия заключенных договоров, т. е. сентябрем – ноябрем 1939 г., когда советскому руководству не хотелось преждевременно раскрывать свои карты. Да и контингент советских войск в этих республиках был тогда незначительным. Во-вторых, вовсе не обязательно было советскому руководству осуществлять свою политическую линию в этих республиках через посольства и войска. Как показали последующие события, не менее эффективным было личное давление Сталина и Молотова на государственных деятелей этих стран, а также деятельность особоуполномоченных, которые опирались на местные силы, верившие «социалистическому» Советскому Союзу и искренне желавшие лучших условий жизни для своего народа. Особо деструктивную роль играли представители советских органов государственной безопасности.

Конечно, можно соглашаться или не соглашаться с утверждением некоторых авторов о том, что договоры о взаимопомощи объективно были необходимы для безопасности как Советского Союза, так и Литвы, Латвии, Эстонии, а также Финляндии. Но тут возникает по крайней мере два вопроса: во-первых, оправданно ли для этой цели использовать право сильного и манипулировать ультиматумами и провокациями? Во-вторых, не странно ли, что советское руководство оказалось в роли того верующего, который больше католик, чем сам папа, поскольку оно беспокоилось о безопасности других стран больше, чем их собственные правительства?

Ультимативные методы, которые применяли Сталин и Молотов в своей практике отношений с суверенными странами, нельзя оправдать никакими особенностями тогдашней международной обстановки, благородными требованиями безопасности и другими соображениями. Такие методы и в политическом и в юридическом плане противоречат общепринятым принципам в практике международных отношений и должны быть безусловно осуждены. Пакты о взаимопомощи с Прибалтийскими республиками были навязаны советским руководством под угрозой применения силы. Это были неравные договоры, которые существенно ограничивали проведение политики нейтралитета этими государствами.

Реализация договоров о взаимной помощи во всех Прибалтийских республиках проходила на первых порах спокойно, без каких-либо серьезных претензий друг к другу и вмешательства советских военных властей во внутренние дела стран пребывания. Однако в сложившейся ситуации трудно было избежать возникновения разного рода недоразумений и случайных инцидентов, в которых стороны, возможно, и не были заинтересованы. Другое дело, что советская сторона, имея в виду свои будущие намерения в отношении этих республик, иногда создавала искусственные трудности, провоцировала инциденты сама или преувеличивала значение конфликтов, возникавших по вине местных властей и правых сил. Это стало особенно наглядным в условиях, когда в Эстонии, Латвии и Литве при их определенных различиях начали активизироваться социальные процессы, обострялась борьба различных политических сил.

Правые силы стремились удержать свои позиции на прежнем уровне. Коммунисты же рассматривали советские войска как своих естественных классовых союзников и, конечно же, рассчитывали на их поддержку в случае, по их мнению, ухудшения политической обстановки. Тем более что советские средства массовой информации открыто солидаризировались с левыми силами, и советским военным органам трудно было в подобной обстановке удержаться на позициях нейтралитета.

После более или менее спокойного зимнего времени с весны 1940 г. резко изменилась международная военно-политическая обстановка. Как уже отмечалось выше, появились симптомы охлаждения отношений между Германией и Советским Союзом. Финский историк С. Мылыньеми пишет, что Молотов и Деканозов на встрече с министром иностранных дел Литвы В. Креве-Мицкявичюсом в июне 1940 г. заявили, что «благодаря второй мировой войне Европа упадет нам в руки как спелое яблоко»[617]. Однако вместо взаимного ослабления, чего ожидал Сталин от войны между капиталистическими странами на Западе, военная мощь Германии резко усиливалась. Существенно улучшалось ее стратегическое положение. В апреле 1940 г. Гитлер предпринял агрессивную акцию против Дании и Норвегии, которые были, по существу, соседями Прибалтийских стран. Затем вермахт в ходе быстрой кампании нанес поражение Бельгии, Нидерландам и Франции.

Все эти внешние военно-политические события не могли не оказать должного влияния и на внутренние дела в Прибалтийских странах. Происходила дальнейшая поляризация классовых и политических сил. Кризис в обществе обострялся. Коммунисты и представители других левых сил, поощряемые Коминтерном и сталинским руководством, активно выступали за провозглашение в своих странах советской власти с последующим вступлением в состав СССР. Другие, более влиятельные общественные слои ориентировались на Запад, как это имело место еще до 1939 г., причем в Эстонии и Литве они больше рассчитывали на экономическую и военную мощь Германии, а в Латвии традиционно вот уже на протяжении 20 лет придерживались проанглийского курса. Разумеется, внутриполитические процессы в разных Прибалтийских странах протекали неодинаково. Но основные тенденции были именно таковы.

Ощутимый удар по авторитету Советского Союза в глазах населения Прибалтийских стран, особенно в Эстонии, нанесла советская агрессия против Финляндии. В знак протеста против этой акции в январе 1940 г. в Финляндию демонстративно выехали 150 добровольцев из Эстонии[618]. Позиция народов этих стран в отношении советско-финляндской войны формировалась в условиях присутствия на их территории советских войск и соответствующих договоров с СССР, что не могло не оказать определенного влияния на общественное мнение. Так, по сообщению полпреда СССР в Литве Н. Г. Позднякова 4 декабря 1939 г., местная печать не критиковала Советский Союз в связи с войной против Финляндии, но она не дала даже ни обширного изложения, ни декларации «правительства» Куусинена, ни договора СССР с ним о взаимопомощи и дружбе. Вообще об этих событиях печать открыто не высказывалась, но по всему видно было, что ее симпатии на стороне Хельсинки. Она чаще отмечала советские потери и медленное продвижение советских войск. «Значит, – делал вывод советский полпред, – с нашим методом разрешения советско-финляндских дел они не согласны». Следя за событиями в Финляндии, литовская буржуазия «не может не настораживаться с точки зрения своей собственной судьбы в том случае, если она совершит ложный шаг в отношении СССР». Затем полпред формулирует следующий примечательный вывод: «Это необходимость скорейшего прекращения военных действий в Финляндии (на базе быстрого продвижения) и восстановления в ней на новых началах нормальной жизни. Тогда отпадет всякая основа к различным рассуждениям и кривотолкам, появившимся в последние дни в Литве, по поводу нашей внешней политики. (Вероятно, в Эстонии и Латвии наблюдается то же самое)»[619].

Как докладывал советский полпред И. С. Зотов, отношение правительства Латвии к войне в Финляндии определялось прежде всего выгодными экономическими связями между обеими странами. Финляндию посещал ряд видных деятелей Латвии. Местное население обрабатывалось в духе сочувствия к Финляндии, а правительство Ульманиса – Мунтерса не скрывало своих симпатий к финнам. Некоторые высшие офицеры латвийской армии, в том числе и ее командующий генерал К. Беркис, в свое время служили в Финляндии и имеют родственные связи[620].

Вместе с тем вызывает сомнение восторженный доклад полпреда о том, что, мол, «широкие трудящиеся массы… с радостью приветствуют и разделяют поведение Советского Союза по отношению к белофиннам. Народное правительство Финляндии при поддержке Советского Союза воспринимается как будущий прообраз власти в Латвии… Успешно пропагандируется программа Народной Демократической Республики Финляндии. Интеллигенция все больше и больше склоняется в сторону СССР»[621].