Михаил Семиряга - Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941

• Название: Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941
• Автор: Михаил Семиряга
• Издательство: «Высшая школа»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1992
• ISBN: 5-06-002525-X

Автор – известный советский историк – рассматривает сталинскую концепцию внешней политики СССР в 1939–1941 гг., ее реализацию и конкретные результаты. Опираясь на ранее неизвестные и малоизученные источники, он дает новые оценки таким историческим фактам, как заключение советско-германского договора о ненападении и подписание секретных протоколов, события в Польше, Прибалтике и Бессарабии, советско-финляндская война, переговоры Молотова с Гитлером в ноябре 1940 г. в Берлине, преступление в Катыни и др. При всей дискуссионности ряда авторских положений книга вызывает значительный интерес, так как в ней анализируются наиболее острые проблемы предвоенного времени. Для преподавателей, аспирантов, студентов вузов, а также всех интересующихся отечественной историей.

---

После настойчивой просьбы Гитлера изложить все-таки, как Советский Союз мыслит решение «финского вопроса», Молотов заявил, «что он представляет себе урегулирование в тех же рамках, что и в Бессарабии и в соседних странах», т. е. в Эстонии, Латвии и Литве. Гитлер, однако, возражал против такого «урегулирования», ибо оно неизбежно откроет новый театр войны в районе Балтийского моря, в чем Германия совершенно не заинтересована. Кроме того, Германия не сможет получать из Финляндии ценное сырье – никель и лес. Чтобы успокоить советского гостя, фюрер сказал, что он признает Финляндию в качестве сферы влияния России и что «все стратегические требования России были удовлетворены ее мирным договором с Финляндией»[180].

Затем фюрер предложил прекратить дискуссию на эту тему, поскольку она приобретает «исключительно теоретический характер», и предложил перейти к главной для Германии проблеме – созданию «всемирной коалиции заинтересованных держав, в которую войдут Испания, Франция, Италия, Германия, Советская Россия и Япония и которая охватит пространство от Северной Африки до Восточной Азии». Он заявил далее, что эта коалиция объединит всех тех, кто хочет получить выгоду за счет «обанкротившегося британского хозяйства».

При обсуждении проблемы Балкан Молотов, ссылаясь на Крымскую войну и события 1918–1922 гг., назвал Проливы «историческими воротами Англии для нападения на Советский Союз». Он предложил гарантии Болгарии с сохранением существующего в ней внутреннего режима на тех же условиях, на которых Германия и Италия дали их Румынии. После небольшой паузы Гитлер ответил, что ему неизвестно, чтобы Болгария просила Советский Союз о таких гарантиях. Кроме того, ему необходимо знать мнение Италии. Но Германия согласна, чтобы советские военные корабли имели право прохода через Дарданеллы, тогда как для военных кораблей других стран они должны быть закрыты.

Решив, что этот вопрос можно считать закрытым, фюрер снова перешел, по его мнению, к главному вопросу переговоров с Молотовым – о судьбе «обанкротившегося хозяйства Британской империи». Он предложил в предварительном порядке обсудить его по дипломатическим каналам, с тем чтобы затем «еще раз рассмотреть в Москве министрами иностранных дел Германии, Италии и Японии совместно с господином Молотовым»[181].

На этом беседа Молотова с Гитлером завершилась. Вечером 13 ноября 1940 г. по предложению Риббентропа в его бункере переговоры были продолжены. В заключение министр иностранных дел Германии приготовил советскому гостю «бомбу крупного калибра» – проект соглашения между державами Тройственного пакта и Советским Союзом, состоящий из трех статей. В проекте содержались внешне совершенно неуязвимые положения. Утверждалось, например, что цель Тройственного пакта, заключенного между Германией, Италией и Японией 27 сентября 1940 г., состоит в том, чтобы всеми возможными средствами противостоять превращению войны в мировой конфликт и совместно сотрудничать в деле скорейшего восстановления мира во всем мире. Советскому Союзу предлагалось заявить, что он одобряет эти цели и решает совместно с тремя державами выработать общую политическую линию.

Какой уважающий себя государственный деятель не присоединится к подобным благородным целям?

Но далее следовали самые оголтелые, не прикрытые никакими ширмами, предложения. В проекте отмечалось, что все четыре страны обязуются уважать естественные сферы влияния друг друга, не входить и не поддерживать никаких блоков держав, деятельность которых направлена против одного из четырех государств. Для определения их конкретных территориальных интересов предусмотрены следующие секретные приложения. В первом отмечалось: стороны считают, что центры тяжести территориальных интересов находятся: Германии – кроме европейского региона в Центральной Африке; Италии – тоже кроме определенных районов Европы в Северной и Северо-Восточной Африке; Японии – в регионе южнее Японских островов и Маньчжоу-Го[182]. Что же касается Советского Союза, то его заинтересованность в европейских делах просто отвергалась и ему предлагалось избрать экспансию в направлении Индийского океана.

Второй секретный протокол должен был быть заключен между Германией, Италией и Советским Союзом и содержать требование, чтобы Турция политически сотрудничала с ними и чтобы была аннулирована конвенция Монтрё о Проливах, что даст Советскому Союзу неограниченную возможность прохода его военного флота через Проливы в любое время[183].

Комментируя содержание этого проекта, Риббентроп предложил свое посредничество для нормализации отношений между СССР и Японией. Он допускал, что в случае заключения пакта о ненападении между СССР и Японией последняя, по его мнению, может согласиться на то, чтобы Внешняя Монголия (т. е. МНР) и западная китайская провинция Синцзянь стали сферой влияния Советского Союза, и может пойти навстречу советским пожеланиям в отношении нефтяных и угольных концессий на Сахалине[184].

Как же реагировал на эти предложения советский нарком? Может быть, он встал и в категорической форме заявил о принципиальной неприемлемости для Советского Союза вести переговоры по подобным проблемам? Ничуть не бывало.

Наряду с выдвинутыми Риббентропом и одобренными Молотовым конструктивными предложениями, в решении которых Советский Союз был действительно заинтересован, таких, как взаимопонимание с Японией, решение вопроса о Проливах, необходимость уважать нейтралитет Швеции, судьба Дунайской комиссии и некоторые другие, советский нарком иностранных дел на прямой вопрос германского коллеги, привлекает ли СССР идея получения выхода к Индийскому океану, в принципе не отверг ее. Он сказал лишь, что «разграничение сфер влияния также должно быть продуманно» и что по этому вопросу он хочет посоветоваться со Сталиным и «другими своими друзьями в Москве». Далее он отметил, что все эти «великие вопросы завтрашнего дня не должны быть отделены от вопросов сегодняшнего дня и от проблемы выполнения существующих соглашений»[185]. Конечно же, Молотов имел в виду прежде всего «финский вопрос», который он по-прежнему рассматривал как не полностью решенный.

На этом переговоры Молотова с Гитлером и Риббентропом были завершены.

Во время пребывания в Берлине, как отмечалось в коммюнике от 15 ноября 1940 г., на приеме в советском посольстве Молотов имел разговор с рейхсмаршалом Г. Герингом и заместителем Гитлера по партии Р. Гессом[186]. К сожалению, автор не знаком с записью этих бесед, которая, наверняка, велась.

Как же развивались события в последующие дни? По возвращении в Москву Молотов действительно посоветовался со «своими друзьями» довольно оперативно, 25 ноября, затем пригласил Шуленбурга и в присутствии Деканозова сделал заявление, которое выражало дух и стиль сталинско-молотовской внешней политики. Он сказал, что советское правительство «готово принять проект Пакта Четырех Держав о политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи», изложенный схематично Риббентропом 13 ноября 1940 г., но выдвинул следующие условия:

1. Германские войска должны немедленно покинуть Финляндию, входящую в советскую зону влияния, а Советский Союз со своей стороны гарантирует мирные отношения с ней и защиту в этой стране германских экономических интересов.

2. Япония отказывается от своих прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине.

Затем Молотов предложил внести уточнения в предлагавшиеся Риббентропом два секретных протокола. Они сводились к тому, что безопасность СССР со стороны Проливов должна гарантироваться как заключением пакта о взаимопомощи с Болгарией, так и путем строительства советских военных баз в районе Босфора и Дарданеллов на условиях долгосрочной аренды. Турция должна присоединиться к Пакту Четырех Держав. В случае ее отказа применить к ней военные и дипломатические санкции. Уточнить также, что зона к югу от Батуми и Баку в направлении Персидского залива признается центром территориальных устремлений[187].

Кроме двух секретных протоколов, намеченных Риббентропом, Молотов предложил согласовать содержание еще трех протоколов между СССР и Германией относительно Финляндии, между Японией и СССР об отказе Японии от концессий на Северном Сахалине и между Германией, Советским Союзом и Италией о признании политической необходимости заключения советско-болгарского договора о взаимопомощи, который ни в коем случае не затронет внутреннего режима Болгарии, ее суверенитета и независимости[188].

Таким образом, вся проблематика, связанная с присоединением Советского Союза к Пакту Трех Держав, по требованию Молотова, должна была быть абсолютно засекречена.

Нетрудно представить себе реакцию Гитлера на выдвинутые Молотовым чрезмерные требования для согласия СССР присоединиться к Пакту Трех Держав. К тому же еще в конце июля 1940 г., приняв принципиальное решение о нападении на СССР и прозондировав его намерение на переговорах в Берлине, он потерял к этим требованиям интерес[189]. Одновременно Гитлер предпринял шаги, призванные демонстрировать свое недовольство позицией советского правительства. Так, длительное время он не принимал Деканозова для вручения верительной грамоты в качестве нового посла в Германии. Чтобы ускорить это, потребовалось вмешательство лично Молотова.