Кэтрин Сатклифф - Симфония любви

• Название: Симфония любви
• Автор: Кэтрин Сатклифф
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998

Трей Хоуторн любил многих женщин, и женщины любили его. Однако в минуту тяжелых испытаний Трей остался один. Но любовь к юной Марии Эштон наполнила его жизнь новым смыслом. В тот момент, когда все от него отвернулись, именно эта девушка помогла ему выстоять. Но сможет ли Мария ответить на его чувство, ведь Трей – знатный аристократ, а она простая служанка? Или все же любовь не признает границ, воздвигнутых людьми?

---

Задохнувшись от ярости, Мария схватила крышку ванны и опустила ее. Просунув голову в отверстие, она пристально посмотрела на непрошеного гостя.

– Если ты немедленно не уберешься отсюда, я расскажу Гертруде, как вы с Молли… совокуплялись на кухонном столе.

– Неужели?!

– Можешь не сомневаться.

– Это слово не очень подходит для дочки викария. Хотя я никогда не видел, чтобы у попов были такие дочери. Можешь считать это комплиментом, если хочешь.

– Я расцениваю твое похождение здесь как невиданное оскорбление. Последний раз…

– Хорошо, ухожу. Я просто хотел поприветствовать вас и сказать, что в случае чего вы можете рассчитывать на меня. Помощь понадобится, когда он очнется. Будет любопытно посмотреть, что он с вами сделает. Он способен съесть вас живьем, милая. Счастье, если вам удастся сохранить эту милую маленькую попку в целости и сохранности. Приятного вечера, мисс Эштон. Наслаждайтесь, пока можете.

* * *

Из пустоты доносились голоса, приглушенные, как всегда, во время его пребывания в тумане беспамятства, когда он как будто плавал в воздухе. Солнечный свет и тьма попеременно проходили перед его затуманенным взглядом. Все дни напролет в этой кровати-склепе. Теперь весь мир сузился для него до едва различимой какофонии звуков: пения птиц и редких приходов слуг, которые разговаривают друг с другом или тихо напевали, входя в его «логово»… Бесконечные ночи без сна в ожидании, когда придет рассвет, чтобы он мог, наконец, хоть ненадолго оказаться в компании двух недоумков. Любой разумный человек может свихнуться, если его лишить общения. Собственные мысли сводят его с ума. Равномерное дыхание сводит его с ума. Повседневная рутина может свести с ума. Уже сводит.

Он и правда свихнулся. Что еще могут означать видения в форме голубоглазого ангела с фарфоровой кожей и облаком мягких пепельных волос, вторгающиеся в его туманное забытье. Несомненно, он окончательно утратил связь с реальностью. Иначе отчего бы ему вообразить, что он ощущает запах фиалок. А нежный женский голос и плеск воды – это лишь фантазии его поврежденного разума, разума, который слишком часто возвращался к воспоминаниям о прекрасных женщинах, длинноногих и благоухающих, готовых продать душу дьяволу, чтобы только оказаться в его постели… Все это было давно… и навсегда ушло.

Он превратился в дикого зверя. Чудовище. Сумасшедший. Женщина должна дойти до полного отчаяния, чтобы согласиться провести время в его обществе.

Глава 4

Он чудовище. Дикий зверь. Сумасшедший.

Марии снилось, что, проснувшись, она обнаружила склонившегося над ней герцога Салтердона. Черты его лица были почти неразличимы под львиной гривой волос и дикой спутанной бородой. Глаза его горели зловещим огнем, а руки лежали на ее груди. Только из его горла вырывался хриплый голос отца, утверждающий, что она орудие греха. Кто из богобоязненных мужчин обратит внимание на такую неряху?

В три часа ночи Мария проснулась. Она села в кровати, не сводя припухших глаз с глубокой тени перед дверью в его комнату. Неужели открыта? Она отчетливо помнит, что закрывала ее!

Она сползла с кровати и с бьющимся сердцем метнулась к двери. Дрожащими пальцами Мария нащупала ручку и убедилась, что дверь плохо прикрыта и заперта. Она попыталась успокоить дыхание, заставить сердце биться более ровно и сосредоточиться. Здесь ей нечего бояться. Ее ночные кошмары остались далеко… По крайней мере те, у которых лицо викария Эштона.

Их место заняли другие: человек, пугавший и оскорблявший слуг. Человек-зверь с повадками дракона, такой большой и страшный, что одна мысль о том, что он находится в соседней комнате, повергала ее в ужас.

Боже милосердный, кого она боится больше?

* * *

Гертруда взяла в ладони лицо Марии и прищелкнула языком.

– Держу пари, ты ночью не сомкнула глаз. Твои красивые голубые глаза вспухли, а под ними – синяки. Скажи Гертруде правду: ты скучаешь по дому?

Слабо улыбнувшись, Мария отстранилась и взмахнула листом бумаги.

– Последние несколько часов я посвятила составлению плана, что делать с его светлостью. Самое главное расшевелить его.

– Целый год мы пытаемся, но все бесполезно. Думаю, что если человек сдался, то ничего уже нельзя сделать… Ты не ответила на мой вопрос. Скучаешь по домашним?

– В жизни женщины наступает момент, когда ей лучше самой позаботиться о себе, Герти.

– Очень странно все это. Девушка твоего возраста уже давно должна была выйти замуж и обзавестись парочкой ребятишек.

Оглядев комнату, Гертруда заметила, что Мария убрала постель, не говоря уже о том, что еще вечером вылила воду из ванной, а утром наполнила кувшины свежей водой.

– Судя по этой комнате, ты была бы хорошей женой, – вздохнула Гертруда и указала на аккуратно застеленную кровать. – Немногие девушки смогут так ровно заправить углы.

– Мой отец был сторонником совершенства. Только тот, в ком нет никаких изъянов, и кто достигает наивысших результатов во всем, что он делает, попадет в рай.

Прищурив свои смеющиеся глаза, Гертруда взглянула на Марию и покачала головой.

– Похоже, у большинства из нас нет никаких шансов, правда?

Мария ничего не ответила, а просто сунула ноги в свои домашние туфли и прикрыла их юбкой, стараясь скрыть, что они изношены до дыр.

– А какая связь между стремлением твоего отца к совершенству и повязками на груди?

Мария отвернулась.

– Тебе не обязательно носить их здесь, – сказала Гертруда.

– Просто мне в них удобнее.

– Или безопаснее?

Мария опять не ответила и сделала вид, что собирает заметки, которые набросала в бессонные предрассветные часы.

– Насколько я могу судить, – заявила Гертруда. – Под этими повязками у тебя красивая фигура. Стыдно прятать ее из-за каких-то древних предрассудков. Ладно, неважно. Думаю, наступит время, когда ты почувствуешь потребность открыть их… когда встретишь парня, которому захочешь понравиться. Или, может, ты уже встретила его?

– Что заставляет тебя так думать? – Мария искоса взглянула на любопытную подругу.

Гертруда указала на россыпь скомканных бумаг на письменном столе.

– Похоже, тебе не просто было выразить свои чувства словами.

– Возможно, – ответила она, с грустью вспоминая Джона Риса. Скучает ли он по ней? Было ли чувство пустоты и одиночества результатом разлуки с единственным близким другом, если не считать Пола?

– Ерунда, милая. Все образуется. Чему быть, того не миновать. Как говорила моя мать, от судьбы не уйдешь. Если мы будем прислушиваться к своему внутреннему голосу, то найдем верную дорожку к своей судьбе.

Мария задумалась.

– Ты говоришь, что наша судьба предопределена свыше? И что нам нужно лишь найти верную дорогу, чтобы достичь счастья и благоденствия?

– Точно, милая. Когда кажется, что жизнь совсем плоха, можешь быть уверена, что во всех этих испытаниях есть смысл. Урок на будущее. Побеждая трудности, мы становимся сильнее. Если ты в это веришь, темная полоса в твоей жизни не будет казаться тебе такой непреодолимой. Фокус в том, чтобы не сосредотачиваться на безнадежности ситуации, а жить надеждой.

Глубоко вздохнув, Мария рассмеялась.

– Хорошо, милочка, – ответила Гертруда и выбежала из комнаты.

Мария с некоторой опаской опустилась на стул и, сложив руки на коленях, посмотрела на герцога Салтердона, сгорбившегося в инвалидном кресле. Голова его склонилась на грудь, грива темно-каштановых волос разметалась по выглядывавшим из-под грязной сорочки широким, но очень худым плечам.

– Вы выглядите совсем как Пол в те последние ужасные дни, когда душа его витала где-то между жизнью и смертью, – подумала она вслух. – Викарий Эштон верит, что подобные страдания посылаются господом для наказания заблудших душ. Вина Пола заключалась в том, что он любил женщину, которая принадлежала другому. Муж унижал ее всеми возможными способами. Во всех грязных тавернах двух соседних графств он рассказывал о своих издевательствах над ней. Он обращался с ней, как с вещью, ваша светлость, и публично избивал ее, если она осмеливалась противоречить ему.

Горло Марии сжимали спазмы.

– Однажды мой брат стал свидетелем жестокого избиения. Единственный его грех состоял в том, что он попытался остановить этого человека. И разве не преступление, что тот сломал Полу позвоночник? Ведь это верная смерть. Хотя… викарий Эштон объявил, что этот подонок имел право так поступить.

Она умолкла. Ей стало жарко, вероятно, от гнева и от того, что она так открыто и легко богохульствует.

– Викарий Эштон, ваша светлость, отвернулся от собственного сына и не виделся с ним вплоть до дня его смерти, – добавила она сердито. – Если такой добрый и милосердный человек, как мой брат, заслужил подобное жестокое наказание, то что же уготовано вашей светлости?