Карен Рэнни - Осень в Шотландии

• Название: Осень в Шотландии
• Автор: Карен Рэнни
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 978-5-17-051073-3; 978-5-9713-7791-7

Покинутая мужем Шарлотта Маккиннон, графиня Марн, попадает прямо из лондонской гостиной в заброшенный шотландский замок, где ее ждет одиночество и забвение. Но графиня не из тех, кто будет сидеть сложа руки. Умная и образованная, она устраивает в замке школу-пансион для юных шотландских леди. Дела идут в гору, да и Шарлотта наконец обрела долгожданный душевный покой. Но внезапно в замке появляется Диксон Маккиннон, кузен ее мужа, поразительно похожий на него…

В объятиях этого мужчины она впервые познает настоящую любовь. Ему дарит всю свою нежность и страсть.

---

– Я не смогла с тобой развестись, Джордж. Возможно, стоит тебя просто убить. Мне надо это обдумать.

С этими словами она развернулась и пошла прочь, а Диксон стоял и смотрел ей вслед.

Глава 2

Оркестр играл. Звуки веселой музыки летели по коридорам Балфурина, внося новую жизнь в древние стены. Лунный свет проникал в недавно застекленные бойницы. Казалось, все наслаждаются волшебным праздником. Угощение на буфетах исчезало с поразительной быстротой. Вина тоже. Даже огромный кувшин с чрезмерно сладким пуншем для самых юных воспитанниц пришлось наполнять дважды.

Шарлотта шествовала по бальному залу, улыбаясь и кивая гостям. Она с громадным трудом удерживала на лице приветливое выражение. На самом деле ей хотелось встать посреди зала, раскинуть руки и закричать что есть силы.

В приемной стояла группа девушек. Шарлотта испугалась, что с ней заговорят, а ей так нужно было несколько минут побыть одной, успокоиться, вернуть самообладание и опять стать истинной хозяйкой замка Балфурин.

«Чтоб его черт побрал!»

Она прикрыла глаза, глубоко вздохнула, но это не помогло. Гнев бушевал в ней.

«Будь он проклят за то, что явился именно сегодня, что не исчез навеки! Что погубил самый лучший вечер в моей жизни. Будь он проклят за то, что вмешался! За то, что жив!»

Постепенно Шарлотта пришла в себя, заметила, что в дальнем конце приемной шушукаются воспитанницы. Если этим трем девушкам требовалось уединение, им следовало оценить высоту потолков и то, как хорошо здесь распространяется звук.

– …сто лет было у них в семье… у нее сердце разрывается…

– Мэрибелл тоже не может найти кольцо. Ей бабушка подарила.

– Мама никогда меня не простит. Она не разрешала брать его в школу. Если я скажу, что его нет, она все разнесет. Она всегда так, когда права.

Перед лицом этой новой беды Шарлотта отбросила все мысли о Джордже, быстро подошла к девушкам и спросила:

– Что пропало?

Никто из этих троих не хотел раскрывать тайну. Шарлотта ждала и молчала. Она давно поняла, что молчание – прекрасный аргумент при расспросах.

– Моя брошка, – наконец призналась Анна. – Вчера она была, а когда я сегодня хотела ее надеть, она пропала.

Она золотая, а внутри локоны родителей.

– И кольцо Мэрибелл. И ожерелье Джессики, – сообщила вторая девочка.

– Почему вы сразу не сказали? – спросила Шарлотта, хотя сама знала ответ. Украшения не найдут, как и все то, что пропало в этом семестре.

К несчастью, какая-то из воспитанниц была склонна к воровству. Шарлотте оставалось лишь надеяться, что это одна из выпускниц, которая больше не вернется в школу.

– Пусть мисс Томпсон до вашего отъезда составит список пропавших вещей, – распорядилась Шарлотта. Девочки кивнули и вышли из приемной, а Шарлотта, глядя им вслед, попыталась надеть на лицо приятную улыбку.

Что еще? К счастью, вечер скоро закончится. Она так радовалась этому дню, а сейчас мечтала только о том, чтобы скорее оказаться в постели.

– Ваше сиятельство. – Шарлотта обернулась на голос Мейзи. – Могу я оказать вам какую-нибудь услугу?

«Поверни время вспять на пять лет. Я бы тогда не вышла замуж за Джорджа».

Шарлотта отрицательно покачала головой и стала ходить из угла в угол приемной. Что же теперь делать? При каждом повороте одно из перьев касалось ее губ. Наконец это ей надоело, и она резким движением сорвала перо с плеча. Затрещали нитки.

Мейзи подошла ближе.

– Ваше сиятельство, вы порвете платье.

– Мне сейчас все равно.

Горничная аккуратно убрала перо.

– Это правда? Правда, что он ваш муж?

– Боюсь, что так.

– Как чудесно, что он наконец вернулся, миледи!

Шарлотта повернула голову и посмотрела на горничную:

– Нет, Мейзи, ничего хорошего в этом нет. Этот человек должен бы на коленях умолять меня о прощении, а вместо этого он стоит и нагло усмехается.

– Он очень красив, – отозвалась Мейзи. – Это все заметили.

– И все слышали, что я сказала?

– Мне кажется, нет, – отвечала Мейзи. В этот момент Шарлотте не было дела до того, что служанка позволяет себе лишнее. Ей хотелось верить, что никто не слышал слов, которые она бросила в лицо Джорджу.

– Дьявол его побери! – воскликнула графиня еще раз, не заботясь о том, какое впечатление производит на горничную.

Что, если он захочет занять свое место здесь, в Балфурине? Стать долгожданным властелином? О Господи, он даже может закрыть школу!

Шарлотта заставила себя улыбнуться и попробовала набраться терпения. Сейчас не время для паники.

– Разыщи его, Мейзи. И пусть его поместят в парадных покоях хозяина.

– Да, миледи.

– Я не могу допустить, чтобы он снова исчез. Не сейчас. Я не могла с ним развестись, потому что он исчез. Мне надо все время знать, где находится этот человек.

Мейзи кивнула.

– Подай ему ужин, – словно бы вспомнив, добавила Шарлотта. – Как бы мне того ни хотелось, я не могу морить голодом своего мужа.

Итак, она развернулась и ушла, оставив его на милость жадным взорам гостей, которые рассматривали Диксона с нескрываемым любопытством. На Пинанге он привык к подобным проявлениям человеческой слабости, но здесь, в Шотландии, в его родовом гнезде, они показались ему крайне неуместными.

Диксон повернулся и вышел из бальною зала, направляясь к лестнице.

– Вы объясните ей, господин? – негромко спросил Мэтью. – Она находится под ошибочным впечатлением, что вы тот, кем не являетесь. Вы же не Джордж.

– Разумеется, я не Джордж.

– Как могла жена не узнать своего мужа?

– Мальчишками мы были очень похожи, – начал объяснять Диксон. – Нас часто принимали за братьев, а иногда даже за близнецов. Но я выше Джорджа. – Что же, не все блага ему одному. – И глаза у меня темнее, чем у него.

– Жена должна знать такие вещи. – И Мэтью прищелкнул языком. Этот звук он издавал, когда был расстроен.

Диксон остановился на середине лестничного пролета.

– Значит, господин, мы уезжаем? Вашего кузена здесь нет, и никто из семьи вам не рад.

– Именно поэтому мы останемся, – отвечал Диксон.

– Может быть, господин, нам стоит вернуться в Эдинбург? Корабль ждет нас, – с надеждой проговорил Мэтью.

Диксон не успел ответить – в этот момент раздался тоненький голос:

– Сэр, ваше сиятельство… – Диксон поднял глаза на звук приближающихся сверху шагов.

Там стояла девушка в темно-синем платье с белым воротничком и белыми манжетами, ее темные волосы были собраны в узел, но несколько непослушных локонов выбились из прически и вились по спине и вискам. У девушки было бледное лицо, но на щеках горели пятна румянца, словно бы их обладательница испытывала в данный момент сильное смущение.

– Ваше сиятельство. – Девушка с трудом исполнила маленький книксен прямо на ступеньках, из осторожности положив руку на перила. – Ее сиятельство просила меня провести вас в парадные покои хозяина.

Диксон мог бы поклясться, что ее сиятельство ждет не дождется, чтобы он убрался из замка.

– Зачем?

Девушка удивленно заморгала:

– Зачем, сэр?

Диксон отступил в сторону, давая пройти поднимающейся паре, облокотился на перила и в упор посмотрел на девушку.

– Я должна проводить вас в покои хозяина, а потом принести ужин, если вы голодны. Или вы не хотите?

В эту минуту Диксон и сам не знал, чего хочет. Впрочем, нет, знал. Он хотел, чтобы его признали тем, кем он является на самом деле. Хотел, чтобы кто-нибудь его узнал, обрадовался ему так, как он того ждал. Хотел, чтобы его назвали по имени, расспросили о десяти годах жизни. А более всего Диксон хотел, чтобы исчезло это чувство разлада, чтобы Балфурин опять стал таким, каким он его помнит: обветшалым, полуразрушенным… Привычным.

Девушка повернулась к Мэтью и замерла, не успев присесть в книксене. Она словно окаменела.

Шотландцы всегда славились гостеприимством. Они не так скоры в суждениях, как англичане, и не настолько враждебны к чужакам, как французы. Но Диксон понимал, что здесь, в Балфурине, так же как в Эдинбурге и Инвернессе, едва ли многие встречали человека с Востока, особенно наряженного так, как Мэтью, который любил одеваться в шелковые вышитые халаты до пола поверх саронга или одеяния в виде юбки. Просить его одеться иначе было равносильно тому, чтобы просить по-другому вести себя, то есть изменить своей индивидуальности. Годы, проведенные в семье миссионеров, почти совершили эту перемену, и Диксон не желал умножать грехи своих соплеменников. В Эдинбурге Мэтью постоянно служил предметом обостренного любопытства. А в Инвернессе его останавливали на улицах для множества удивленных вопросов.

Диксону приходилось сталкиваться с предубеждениями, самому случалось быть их предметом, как едва ли не первому европейцу на Пинанге. Однако реакция Мейзи была вызвана не отвращением, а скорее изумлением. Какие-то мгновения она не поднимала взгляд от пола, а сейчас разглядывала Мэтью, словно зачарованная его миндалевидными глазами и плоской переносицей.