Анна Рэдклиф - Тайны Удольфского замка. Том 2

• Название: Тайны Удольфского замка. Том 2
• Автор: Анна Рэдклиф
• Издательство: Лорис
• Жанр: Триллер
• Год: 1993
• ISBN: 5-85689-008-6

Шедевр знаменитой английской писательницы Анны Рэдклиф «Тайны Удольфского замка» относится к жанру готических романов тайн и ужасов и вот уже более века пользуется неизменной популярностью среди широкого круга читателей.

---

ГЛАВА XLIX

Счастливые холмы! Тенистые дубравы!

Любимые, прекрасные поля!

Где детство протекло беспечное мое,

Не зная горя и печали!

Я чувствую, как ветер, что оттуда дует,

Приносит мне мгновенную отраду, —

Измученную душу освежает.

Грэй

На другое утро, чуть свет, Эмилия выехала из Тулузы и к закату солнца прибыла в свое имение «Долину». Когда улеглось первое потрясение, которое она испытала при виде тех мест, где жили ее родители и где протекло ее счастливое детство, к грустным впечатлениям этого свидания примешалась и нежная, невыразимая радость. Время настолько притупило остроту ее горя, что теперь она с восторгом приветствовала каждый уголок, напоминавший о существах, дорогих ее сердцу, и она поняла, что «Долина» по-прежнему осталась ее любимым, родным домом. Одной из первых комнат она посетила бывший кабинет отца и уселась там в его кресле, воскрешая в своей памяти картины прошлого и проливая слезы, — но их никак нельзя было бы назвать слезами скорби.

В самый день приезда она была приятно поражена визитом почтенного г.Барро, поспешно явившегося приветствовать дочь уважаемого друга, вернувшуюся в давно покинутый отчий дом. Эмилию очень обрадовало посещение старого друга, и она провела целый час в интересной беседе с ним о делах минувших дней и о том, что случилось с каждым из них после того, как они расстались.

Было уже довольно поздно, когда ушел Барро, и Эмилия не успела сойти погулять в сад; зато на другое утро она с горячим чувством обошла каждое местечко, каждый уголок давно покинутого сада, и когда она проходила по роще, насаженной отцом, где они часто гуляли с ним, дружески беседуя между собой, в ее воображении с поразительной ясностью обрисовались его лицо, его улыбка, ей почудился даже звук его голоса… и сердце ее растаяло от этих нежных воспоминаний.

Кстати, осень была его любимым временем года: отец и дочь часто вместе восхищались разнообразными оттенками листвы и волшебными эффектами осенних теней в горах; и теперь та же картина пробудила у нее целый рой воспоминаний. Пока она задумчиво прохаживалась по саду, в голове ее сложилось следующее обращение к осени:

К ОСЕНИ

Прелестная осень! Твоя грустная краса
Трогает мое сердце, когда я брожу в тени густого сада;
Убаюканная твоими вздохами, я с грустью вспоминаю
Картины прошлого, воскресшие в задумчивой душе!
Любимые места, любимые друзья, давно умершие, вокруг меня, восстали,
И вызвали и мысли нежные и тихую слезу печали!
Слеза эта дороже для меня веселья!..
Твою прощальную улыбку я с грустью созерцаю,
Сияющий наряд густого леса,
Весь пейзаж далекий, тронутый осенней желтизною
Извилистый поток, теперь окутанный густою тенью.
Где только белый парус ловит солнца блик… ;.; ,
Но вдруг картина изменилась:
Промчалась туча и волна опять блистает!
Эмблема жизни — Так пестры ее предначертанья.
Так радость вдруг сменяет горе!
И улыбка ясная лицо недавнего страдальца озаряет!

Приехав в «Долину», Эмилия первым делом навела справки о старой Терезе, бывшей служанке ее отца, которую, если помнит читатель, г.Кенель выгнал из дома, отдав его в аренду. Эмилии сказали, что старуха живет неподалеку в избушке, и Эмилия отправилась навестить ее; подходя к указанному месту, она была приятно удивлена, заметив, что домик стоит в прелестной местности, на зеленом склоне, осенен группой дубов и имеет необыкновенно уютный, опрятный вид. Она застала старушку в избе, отбирающей виноградные лозы; увидав свою молодую госпожу, она пришла в неописанный восторг.

— Ах, голубушка вы моя! — восклицала она. — А я думала, что мне уже никогда не приведется свидеться с вами на этом свете, когда я услыхала, что вы уехали в заморские края. Меня тут без вас жестоко обидели, барышня: взяли, да на старости лет и вытолкали из дома моего доброго барина!

Эмилия выразила ей свое сожаление, но уверила старуху, что она успокоит ее на старости лет; между прочим, она похвалила ее хорошенький домик.

Тереза со слезами благодарила барышню за доброе слово.

— Да, слава Богу, — прибавила она, — у меня уютный уголок, благодаря доброте одного друга, который спас меня от нужды, когда вы были далеко… Он и поселил меня здесь!.. Но довольно об этом…

— Кто же этот добрый друг? — спросила Эмилия. — Кто бы он ни был, я отныне готова считать его также и своим другом.

— Ах, барышня! этот друг запретил мне благовестить о его добром деле, — я не смею даже сказать, кто он такой. Но как же вы переменились с тех пор, как мы с вами расстались! Такая бледненькая, да худая! А улыбка все такая же, что у папеньки-покойника! Да, улыбка не изменится, как и доброта, которую он передал вам. Ох, горюшко! — бедные люди лишились в нем благодетеля!

Эмилия была растрогана этим напоминанием о ее отце; заметив это, Тереза переменила разговор.

— Слыхала я, барышня, — начала она, — будто г-жа Шерон вышла замуж за иностранца и увезла вас с собой за границу. Как-то она поживает?

Эмилия рассказала о смерти тетки.

— Увы! — промолвила Тереза, — если бы она не была родной сестрой моего господина, я бы и не любила ее — такая она была сердитая. Ну, а как поживает этот милый молодой барин, мосье Валанкур? Красивый юноша, да и добрый такой!.. Здоров он?

Эмилия пришла в сильное волнение.

— Да благословит его Господь! — продолжала Тереза. — Ах, дорогая моя, нечего конфузиться! ведь мне все известно! Вы думаете, я не знаю, что он влюблен в вас? В ваше отсутствие он беспрестанно приходил в замок и все бродил тут в страшной тоске! В каждую, бывало, комнату зайдет в нижнем этаже, а иной раз сядет в кресло, скрестит руки на груди, да так и просидит целый час, задумавшись и потупив глаза в землю. Очень любил он южную гостиную, — я ему сказала, что это была ваша комната; он подолгу оставался там, рассматривал картины, что вы рисовали, ваши книги. После он должен был вернуться в поместье брата, а потом…

— Ну, довольно, Тереза, — остановила ее Эмилия. — Как давно живешь ты в этой избушке и чем я могу помочь тебе? Хочешь здесь остаться или переселиться ко мне?

— Полно, барышня, — сказала Тереза, — не конфузьтесь же перед вашей бедной старой слугой; право же, нет ничего худого любить такого ставного молодого человека!

У Эмилии вырвался глубокий вздох.

— А как он бывало любил говорить о вас! За это и я полюбила его. Впрочем, он больше все слушал, что я рассказывала, а сам говорил мало. Однако я скоро догадалась, зачем он ходил в замок. Бывало, отправится в сад и по террасе к большому дереву и там сидит целый день с одной из ваших книг в руках: но читал-то он мало, мне кажется. Раз случилось мне пойти самой в ту сторону — вдруг слышу: кто-то разговаривает. Кто бы такой? думаю себе; ведь никого я в сад не впускала, кроме шевалье. Вот подхожу тихонько — и что же? это шевалье и разговаривает с самим собою, да все про вас! Твердит ваше имя и вздыхает так тяжко! Я подумала, в своем ли он уме? — но ничего не сказала и поскорее ушла.

— Перестань об этих пустяках, — сказала Эмилия, пробуждаясь из своей задумчивости, — мне это не нравится.

— А когда мосье Кенель отдал имение внаем, я думала, что у шевалье сердце разорвется от горя!

— Тереза, — серьезно остановила ее Эмилия, — не смей больше произносить даже имени шевалье!

— Не произносить его имени, вот как! — воскликнула Тереза, — до каких времен мы дожили? А я так люблю шевалье больше всех на свете, после вас, барышня…

— Может быть, ты ошиблась, отдав ему свою привязанность, — возразила Эмилия, — стараясь скрыть свои слезы, — но как бы то ни было, мы с ним уже больше не увидимся.

— Не увидитесь?.. Я ошиблась?.. — восклицала Тереза. — Что же это такое? Нет, барышня, уж извините, а я не думала ошибаться — ведь это шевалье Валанкур поместил меня в этой избушке, это он помогал мне на старости лет, когда г.Кенель выгнал меня вон из дома моего покойного господина!

— Шевалье Валанкур! — отозвалась Эмилия, вся затрепетав.

— Да, барышня, он самый! хотя он и взял с меня слово, что я никому не скажу, но как могла я удержаться, услыхав, что о нем говорят дурно? Ах, дорогая моя барышня, я понимаю, что вы плачете, если поступили с ним жестоко, потому что более нежного сердца я еще не встречала ни у одного молодого человека! Он пришел мне на помощь в моей беде, когда вы уехали так далеко, а г.Кенель отказывался помочь и советовал мне опять поступить на службу. Увы! я уже слишком стара для этого! — Шевалье отыскал меня, купил мне эту избушку и дал мне денег на утварь; потом велел мне найти еще какую-нибудь бедную женщину, которая могла бы жить со мной, и распорядился, чтобы управляющий его брата выдавал мне содержание по четвертям, так что я могу жить безбедно. Подумайте-ка, барышня, ну разве нет у меня причин отзываться хорошо о шевалье Валанкуре?.. А между тем он не так богат, чтобы позволить себе такую благотворительность. Боюсь даже, что он вошел в изъян из-за своего великодушия — срок платежа за эту четверть уже давно истек, а денег все нет, как нет! Да не убивайтесь так, барышня: разве вам неприятно слышать про доброту бедного шевалье?