Луанн Райс - Дитя лета

• Название: Дитя лета
• Автор: Луанн Райс
• Издательство: «Издательство Мир книги»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-486-00955-0

Мара Джеймс пропала при загадочных обстоятельствах. Она вышла в сад полить цветы, больше ее никто не видел. Тот факт, что на момент исчезновения эта женщина ждала ребенка, придавал всей истории еще большую загадочность. С тех пор прошло девять лет. Но бывшему полицейскому Патрику Мерфи это случай до сих пор не дает покоя. Все эти годы он не теряет надежды найти Мару, и, наконец, узнать, что же случилось на самом деле той роковой летней ночью…

---

Лаэм усвоил для себя, что лучше держаться на расстоянии от людей, даже – или особенно – от тех, кто тебе наиболее дорог. После смерти Коннора мамы как бы не стало. Не телом, а духом. Она была относительно спокойна, отстраненной, отрешенной, пока не добиралась до бутылки. Как ни старался Лаэм вернуть ее к жизни, напомнить ей, что он тоже ее сын, она ничего не слышала. На операцию потерянной руки отец повез его один. Мать даже помыслить не могла о том, чтобы ехать в больницу, где ей объявили чудовищную весть о смерти Коннора.

И снова, шагая вдоль бассейна, Лаэм оглянулся через плечо все на ту же больницу. Теперь здесь были Лили и Роуз. Лили вела себя совершено иначе, чем его мама, по крайней мере внешне. Но он подозревал, что в душе у обеих дорогих ему женщин происходило нечто очень сходное. Они до такой степени любили своих детей, что жизнь их всецело была подчинена им.

Цапля оказалась на месте, там же, где Лаэм и Лили видели ее по дороге в больницу. Тихо ступая под прикрытием тени, Лаэм подобрался несколькими шагами ближе. Цапля не шелохнулась. Она незыблемо сохраняла свою элегантную позу – голубая шея согнута, желтый клюв направлен книзу. Пруд казался неподвижным, словно стекло, но цапля уловила в этом покое какое-то движение, сделала молниеносный выпад, удар по воде, и вернулась в исходное положение, но уже с серебристой рыбой в клюве.

Лаэм наблюдал за тем, как она проглотила рыбу и сразу же приняла прежнюю позу. Его охватило волнение и восхищение при виде совершенства природного механизма. В этом смысле Лили тоже принадлежала к природным феноменам.

Лаэм подумал, что охранник в какой-то момент может уйти на перерыв, да и до начала времени посещений уже оставалось недолго. Поэтому он повернул назад к больнице, чтобы сдержать то обещание, к которому Лили его никогда не вынуждала и от которого то и дело уговаривала отказаться; но самому ему казалось, что выбора у него нет.

***

Ежедневно Роуз сталкивалась с массой странных вещей, и сегодняшний день не являлся исключением. К тому времени, когда пришла мама, девочку уже перевели в детское хирургическое отделение. Она хорошо дышала, избавилась от пяти фунтов жидкости, и ее сердце и легкие, а также все прочие органы возвращались к норме. Но почему же ей так трудно улыбнуться? Даже маленькая-маленькая улыбка казалась неосуществимой.

– Что-то не так, родная? – спросила мама, останавливаясь возле кроватки.

– Нет, все хорошо.

– Ты уверена? У тебя взволнованный вид.

Роуз постаралась как можно сильнее изогнуть губы. Это не была настоящая улыбка, потому что шла она не изнутри. Но девочка не хотела, чтобы мама волновалась. Врачи постоянно говорили ей, что это очень хорошо, что она вообще чувствует, что она должна радоваться этим чувствам, даже если они не очень приятны – ну, например, если она загрустила, или рассердилась, или обиделась, или почувствовала к себе жалость, и все такое. Но что для Роуз было совершенно невыносимо – так это видеть, как от волнения у мамы на лбу появляются морщины. Потому она и скроила улыбку.

– Мам, – сказала она, – Ты видела доктора Колвина?

– Да. И он сообщил мне, что ты делаешь серьезные успехи. Еще я знаю, что он разговаривал с доктором Гарибальди из Бостона, чтобы примерно определить, как скоро ты сможешь туда отправиться.

– Я не хочу в Бостон, мам.

– Ну а как же иначе…

Роуз сжала кулачки. Кончики пальцев пока оставались бесчувственными; они всегда были такими, потому что сердце качало кровь слабо и медленно. Кончики ее пальцев всегда имели забавный вид – они походили на крошечные ласты. Она старалась удерживать фальшивую улыбку на лице, но на душе у нее было тяжело.

– Лето, – сказала она. – Первое лето Джессики в Кейп-Хок. Я уже вон сколько времени в больнице. Думала, что скоро поправлюсь, собиралась вернуться домой, а все никак не получается. Лежу тут, а мне так хочется на улицу, к Джессике.

– Знаю, моя радость. Все обязательно произойдет. Для этого и нужна операция. Тебе поменяют заплату, и ты сможешь наслаждаться всеми радостями мира!

Роуз уныло смотрела в одну точку. Ей хотелось верить в это. За все годы ей столько раз приходилось лежать на больничных койках. Она вспомнила, как ей было пять лет, и ей меняли клапан, и у нее начался эндокардит – заражение, свойственное именно людям с сердечными недугами. Несколько месяцев она пролежала в больнице, и ей вводили антибиотики в вену, и это пагубно сказалось на почках и печени, и волосы у нее совсем высохли и потускнели. И она стала похожа на соломенное чучело.

– Джессика найдет себе новую лучшую подругу, – сказала она.

– Нет, этого не произойдет.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, потому что лучшей подруги, чем ты, ей не найти. Ну разве кто-нибудь может тебя заменить?

– Тот, кто не лежит в больнице.

– Родная моя, почему ты в таком печальном настроении?

Роуз несколько раз вздохнула поглубже, но удерживать улыбку на лице становилось все труднее. Как же ей не грустить? Такой чудесный, прямо волшебный праздник дня рождения – и вдруг отказывает сердце. Конечно, лекарства помогают, но почему-то ей все равно все время плохо. И вместо того, чтобы радоваться лету в Кейп-Хок, ей предстоит из одной больницы перебраться в другую – большую, в Бостоне. Джессика просто позабудет ее.

– Это очень глупый вопрос с твоей стороны, согласна? – сказала мама.

– Не согласна, – ответила Роуз, – вовсе не глупый. К сожалению.

– Роуз, никогда ни о чем не жалей. Ты столько прошла и тебе еще столько предстоит, что неудивительно, если ты….

Голос мамы дрожал и выдавал состояние такого расстройства, что Роуз чуть сама не заплакала. И в этот момент, взглянув через плечо мамы, она увидела в дверном проеме что-то такое, что вызвало на ее губах настоящую улыбку – первую за все время.

На пороге палаты стоял доктор Нил, и в руках у него была огромная связка воздушных шариков. Ярких-ярких, всех цветов радуги.

– Доктор Нил! – воскликнула Роуз.

– Привет, Роуз, – сказал он, направляясь к ней и наклоняясь, чтобы погладить ее по головке. – Как поживает моя девочка?

– Как я рада, что вы пришли!

Она не могла поверить своим глазам. Почему мама ничего не сказала ей?

– Ну конечно, пришел. А ты молодчина, Роуз. Я-то думал, что ты до сих пор в отделении для тяжелобольных, а мне в справочном сказали, что ты уже здесь.

– Вы что, здесь в больнице с того дня, как меня привезли? – спросила Роуз.

Он утвердительно кивнул. Роуз удивленно взглянула на мать, а та изо всех сил старалась казаться невинной.

– А как же Нэнни и всякие акулы? Разве вам не нужно наблюдать за ними?

– Нэнни сказала мне, что это важнее.

– Киты не умеют разговаривать!

– Мы с Нэнни общаемся на особом языке, – сказал Лаэм. – Это трудно объяснить тем, кому этот язык незнаком…

Роуз протянула руку и коснулась его протеза своими бесчувственными пальчиками. В ее душе словно вспыхнула искра.

– Мне кажется, что я тоже знаю этот язык.

– И я так думаю.

– Похоже, я здесь лишняя, – вмешалась мама. – Цапли, киты. Может, кто-нибудь поговорит со мной по-человечески?

Роуз все слышала, но это мгновение принадлежало только ей и доктору Нилу. Она знала, что он понимает, что значит быть в больнице, испытывать страх оттого, что тебе не станет лучше, что ты всегда будешь иная, чем остальные. Она подняла вверх указательный палец. Лаэм посмотрел на него, на его расплющенный кончик. Она видела, как он посмотрел на иглу у нее на тыльной стороне ладони. Она даже заметила, что он видит катетер, спускавшийся из-под одеяла в пакет сбоку кровати, но ничуть не смутилась. Ей хотелось, чтобы он взял ее на руки, как будто он ее папа.

– Я сегодня несчастна, – сообщила она.

– Не может быть, – усомнился он.

– Мне страшно.

Он понимающе кивнул. Потом нагнулся к кровати и заглянул в глаза девочке. Шарики колыхались у него над головой. Он попробовал привязать веревочки к перилам кроватки, но ему никак не удавалось сделать это одной рукой. Роуз помогла ему. Их пальцы соприкоснулись, и девочка улыбнулась. Ей по-прежнему было страшно, но его присутствие невольно вызывало у нее улыбку.

– Вы принесли мне шарики, – сказала она.

– Принес.

– Я думала, что шарики опасны. Потому что, если отпустишь веревочку, они могут полететь над океаном, а потом упасть, а морские черепахи подумают, что это медузы, и проглотят их, и умрут.

– Ты правильно думаешь. Из тебя получится очень хороший океанограф. Вот я и решил, что если принесу шарики тебе, то все будут в безопасности.

– Потому что я беспокоюсь о морских черепахах?

– Да, – он взял ее за руку, – именно поэтому.

Роуз закрыла глаза и почувствовала, как часто и легко бьется пульс. И подумала, что всему требуется защита, только по-разному. Маму нужно защищать от волнений, морских черепах – от воздушных шариков, а ее – Роуз – нужно защищать от всего, что может произойти в следующий момент.