Патриция Райан - Сокол и огонь

• Название: Сокол и огонь
• Автор: Патриция Райан
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0599-X

Очаровательная француженка и молодой английский дворянин собираются вступить в брак, но отнюдь не любовь лежит в основе этого союза. Девушка надеется обрести свободу и независимость, став замужней дамой, а молодой человек в результате этой сделки должен стать владельцем обширного поместья. Оба поклялись, что никогда не позволят чувствам властвовать над ними, но судьба распоряжается иначе…

---

Мартина поручила Фильде пойти проведать леди Эструду. Бернард повернулся и повел свою невестку и Торна по винтовой лестнице, ведущей в замок. Торн, все еще не оправившийся от ран и измученный длительной скачкой, вскоре отстал. Он остановился, чтобы отдохнуть и перевести дух. Тяжело опершись на костыль, он прикрыл веки, ожидая, пока утихнет ноющая боль в правой ноге и перед глазами перестанут плыть красные круги.

Пока никто не мог его видеть, он достал из кармана белую шахматную фигурку и сжал ее в ладони, как бы прося ее унять боль. Он провел большим пальцем по маленькому и такому дорогому образу, вырезанному из драгоценной слоновой кости, по высоким скулам и полным губам, и, казалось, боль отступила. С того момента, когда они познали друг друга туманным утром на берегу реки, он еще не разделял своего ложа ни с одной женщиной; такого длительного периода воздержания у него не было со времен крестового похода. И совсем не потому, что он стал менее чувствительным к потребностям своего тела, наоборот, желание переполняло его больше чем когда-либо. Но ни одна служанка, ни одна доступная женщина уже не могла доставить ему облегчение, унять это жгучее желание, потому что теперь оно имело имя, и имя это — Мартина Руанская.

«Боже, дай мне сил, помоги не приближаться к ней, не искать ее близости», — молил он Господа. Потому что было совершенно очевидно, что она отстранялась от него, избегая даже мимолетных контактов. У нее были на это причины, он сознавал это и даже не пытался переубедить ее ни словом, ни действием. Однако ее стремление отгородиться от него все же не должно было мешать ему исполнять данную Райнульфу клятву оберегать и защищать ее; по правде говоря, он заботился бы о ней и помимо этого обещания. А теперь, когда она покинула монастырь, он должен стать ее тенью, ее личным солдатом, в то же время не надеясь на возобновление их близости. Его страсть пугала ее, а ему больше всего на свете хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности рядом с ним, тем более что теперь он будет постоянно возле нее. Поэтому он принял решение быть с ней прохладно-вежливым, и это решение доставляло его душе не меньшую боль, чем та, которую причиняли его телу незалеченные раны.

Когда Торн наконец вошел в комнату леди Эструды, Мартина уже закончила осмотр больной и поправляла одеяла и подушки.

Мартина, а также Бернард, стоявший неподвижно в углу со скрещенными на груди руками, одновременно посмотрели на него и тут же опустили глаза на больную. Взглянув на постель, Торн непроизвольно перекрестился. Последний раз он видел Эструду четыре месяца назад, перед осадой Блэкберна. Она уже тогда выглядела больной, но сейчас… Торн не представлял, что болезнь может так иссушить человека. Судя по ее тихим стонам и судорожно вцепившимся в простыни пальцам, наступила агония. Вид ее раздувшегося живота заставил его содрогнуться. Это его ребенок, ребенок, который умрет вместе с Эструдой.

Мартина намочила полотенце в воде, отжала его и обтерла лицо Эструды, затем открыла свой сундучок и извлекла из него закупоренный кувшин. Умирающая посмотрела на Мартину, с трудом удерживая мутнеющий взгляд в одной точке. Бернарда и Торна она даже не заметила.

— Что это? — выдохнула она.

— Немного кларета, который я привезла с собой из монастыря, миледи, — сказала Мартина, присаживаясь на краешек ее узкой кровати и беря ее скрюченные пальцы в свои. — Это поможет вам заснуть.

Торн смотрел, как Мартина искренне стремится облегчить страдания женщине, которая всегда относилась к ней с презрением, не помня зла и желая лишь помочь несчастной, и это наполняло его чувством благоговения перед этой женщиной.

— Не надо, я не заслуживаю такого обращения, — с трудом проговорила Эструда. — Господь хочет, чтобы я в полной мере испытала страдания. Он карает меня.

— Нет, миледи, это не так, — склонившись к ней, возразила Мартина.

Эструда тряхнула головой.

— Нет, это так. Это все за то, что я слишком хотела иметь ребенка. Я согрешила, и вот Он наказывает меня.

Предостерегающие колокольчики зашумели у Торна в голове. Он взглянул на насупившегося в углу Бернарда, а затем на Мартину, которая ответила на его взгляд понимающим взором.

— Сэр Бернард, — обратилась к нему Мартина, — не будете ли вы столь любезны сходить за отцом Саймоном.

— Ее уже причастили, — сказал он.

— Тогда, возможно, вы выполните мою просьбу и принесете кубок для вина?

Бернард секунду колебался: он не привык, чтобы его просили принести что-либо. Затем, решив, что роли скорбящего супруга это вполне соответствует, он кивнул и вышел из спальни. Торн с облегчением вздохнул и благодарно улыбнулся Мартине.

— Бог не наказывает вас, — сказала Мартина несчастной женщине.

— Наказывает, — убежденно настаивала Эструда. — За то, что я сделала, ради того, чтобы заполучить это дитя. Это… это ребенок не Бернарда. Я согрешила, чтобы зачать, и поэтому Бог послал мне ребенка, который высосал жизнь из моего тела. Ребенок растет, а я таю. Я скоро умру и буду вечно гореть в аду. На мне лежит проклятие.

Эти слова утомили ее, она откинулась на подушки, тяжело дыша.

— Бог милостив, — сказала Мартина. — Он не стал бы наказывать вас столь жестоко за супружескую измену.

— Это не только измена, — прошептала Эструда с закрытыми глазами, будучи не в силах даже приподнять веки. — Я схитрила, чтобы достичь своей цели. Сэр Торн не желал меня, поэтому я пошла на обман.

Мартина недоуменно взглянула на Торна, который коротко кивнул в ответ.

— Я воспользовалась вашими духами. В полночь я вошла к нему, а он решил, что это были вы. Когда он обнаружил обман, то пришел в ярость, и я силой принудила его извергнуть в меня свое семя. Это большой грех. И Бог позволил ребенку сэра Торна вырасти в моем чреве, с тем чтобы он убил меня и я отправилась в ад на вечные муки.

Последние слова она произнесла едва слышно, слабеющим голосом.

Мартина почти с нежностью взяла ее лицо в свои руки и сказала:

— Откройте глаза, миледи. Посмотрите на меня. Вот так. А теперь внимательно послушайте, что я скажу. Вы не беременны.

Эструда пытливо скользила взглядом по лицу Мартины, пытаясь уловить смысл сказанного.

«Возможно ли такое?» — подумал Торн.

— Но мой живот… — простонала Эструда.

— Я же осмотрела вас, — напомнила ей Мартина. — И могу вас заверить, что это не ребенок. Вы не были беременны с самого начала. Вы страдаете от болезни, которую я однажды наблюдала в Париже. При ней живот вздувается и растет не переставая. Вы больны уже, наверное, с год, просто раньше не ощущали этой болезни.

— Месячные… но они прекращались у меня и раньше…

— Вот видите? — сказала Мартина. — Это болезнь.

— Я умру?

— Да, — тихо произнесла Мартина, помолчав.

Эструда кивнула.

— Скоро?

— Да, — помедлив, ответила Мартина.

— Слава Богу.

— И тогда вы будете вместе с ангелами, — заверила ее Мартина.

— Вместе с ангелами, — прошептала Эструда, улыбнувшись.

Торн заметил, что ее глаза наполнились слезами.

— Я попаду на небо…

Вернулся Бернард с кубком, в который Мартина налила вино. Она приподняла голову Эструды и поднесла к ее губам питье.

— Постарайтесь уснуть, — шепнула она ей.

Через несколько секунд скрюченное тело Эструды заметно расслабилось. Пальцы разжались, конечности перестали судорожно сжиматься, а с лица сошла гримаса боли и страданий. Глаза закрылись, и дыхание стало ровным и спокойным. А через час, когда солнце коснулось горизонта, ее грудь перестала мерно подниматься и опускаться. Смерть, которую так долго ожидала Эструда Фландрская, наконец-то пришла к ней.

Часом позже Бернард, Годфри и отец Саймон совещались, сидя за круглым столом в спальне барона.

— Но она его невестка, — заметил Годфри, отвечая на слова Саймона, в то время как Бернард думал, наполняя свою чашу вином: «Просто согласись на это прежде, чем ты тоже уйдешь из жизни, это все, о чем я прошу».

Отец Саймон скрестил пальцы.

— Да, но ведь они все же не кровные родственники. Так что это не преступление, к тому же небольшое пожертвование в пользу епископа Ламбертского, и у церкви не будет никаких возражений против этого брака. — Он пожал плечами.

Бернард поднес отцу кружку. Старик выпил ее, затем медленно утер губы рукавом и уставился в пустой сосуд, открыв рот и нахмурясь, словно пытаясь постичь суть этого дела.

«Да не задумывайся ты над этим, лучше пей», — думал про себя Бернард. Он обнял отца за плечи одной рукой, а другой поднес к его губам полный кубок. Но Годфри не стал пить.

— А почему именно завтра? — спросил он. — Почему? Ведь еще не успело остыть тело Эструды.

«А ее тело никогда и не было теплым», — подумал Бернард.

Барон в сомнении покачал головой.

— Ни разу еще не слышал, чтобы вторая свадьба происходила на следующий же день после смерти первой жены, это…