Сергей Прокопьев - Сорок бочек арестантов

• Название: Сорок бочек арестантов
• Автор: Сергей Прокопьев
• Издательство: Издательство ОмГПУ
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-8268-0478-5

К Сергею Прокопьеву определения юморист и сатирик мало подходит. Он прежде всего — писатель. И если литература — зеркало жизни, то его рассказы, безусловно, подтверждают эту истину. Они отражают нашу жизнь, но под самобытным авторским углом. В большей степени Сергей Прокопьев, если так можно выразиться, иронист. Мягкая, беззлобная ирония пронизывает все его рассказы.

Расхожее утверждение, что народ жив, пока смеется над собой, сегодня надо применять осторожно: слишком заигрались, слишком много позволяем над собой смеяться… От щекотки тоже смеются. Таков смех у большинства современных эстрадных юмористов. Рассказы Прокопьева тоже вызывают улыбки и смех, но здесь смех — удивление, смех — восхищение, смех — грусть. Автор любит своих героев и никогда не позволит над ними насмешки.

---

Через десять минут летит с матами:

— Убью, Гендос!

Насчет истории, упоминание которой вызвало рукопашную на похоронах, дело обстояло так.

Случилось все в ту достославную пору, когда пиво возили в Большой Улуй в деревянных бочках. Солидные, литров на 130, емкости. В крышке отверстие, деревянной пробкой укрощенное. В торговый момент пробка извлекается, при помощи насоса аппетитный напиток бьет веселой струей в кружки, банки, бидоны и ведра. Пей, честной народ, наслаждайся жизнью.

То дежурство нашей сладкой с перцем парочки выпало хлопотное, на День молодежи. Поспать не удалось. Время теплое, молодняк всю ночь тусовался по селу. Не без мордобоя. Приходилось помогать милиции гасить стычки горячих парней.

К рассвету праздник угомонился. Генаха с Иваном вышли на крыльцо милиции покурить. Село спит, пятый час. Но солнце, набравшее к концу июня летней мощи, вовсю всходит.

— Пивка бы сейчас, — размечтался Иван. — Мужики говорили, доброе «Таежное» завезли.

— Выжрали вчера все, — приземлил желания друга Генаха, — одни бочки пустые остались.

И вспоминает давнюю домашнюю заготовку.

— Спорим, — подзуживает Ивана, — на полтора литра водки, ты свои абрикосы в бочку пивную не опустишь!

Понимаете, какие «абрикосы» Генаха имел в виду? Те части мужского детородного органа, которые схожи по форме с вышеназванным фруктом.

— Это у тебя они, как у быка, а че бы я не засунул? Там такая дырища!

— Спорим!

— Ну, пошли посмотрим! — чуток попридержал себя Иван.

Магазин, на заднем дворе коего стояли пустые бочки, находился рядом. Через дырку в заборе приятели проникли к емкостям.

— Спорим! — согласился Иван, как только вблизи поглядел на отверстие.

— Войдут, как в трубу! — уверенно произнес, когда ударили по рукам. — Дома-то водка есть? А то пока магазин откроют.

— Не беспокойся! Ты опусти вначале!

Иван быстренько скинул штаны форменные, трусы зеленые, заголил не для каждого глаза разрешенную часть тела, приставил ящик, с его помощью сел на бочку и без труда опустил «абрикосы» во чрево после «Таежного» емкости, все еще наполненной запахом чудного напитка.

— Беги! — Иван победителем приказывает с бочки. — Я дома с большим удовольствием накачу горькой граммов со стакан и спать завалюсь.

После этих слов Иван начал привставать навстречу дармовой выпивке и желанному отдыху. Не тут-то было. Легко опустить, не значит запросто изъять. Какой там запросто! Боль полоснула Ивана.

— Ё-е-е! — удивился непредвиденному обстоятельству. Легко скользнувшие в нутро бочки фруктово-мужские атрибуты обратно на свет Божий не шли.

Начал осторожно вынимать главных героев спора наружу. Как ни старался и без рук, и при помощи пальцев — ничего не выходило.

— Ну, я пойду за водкой! — с трудом сохраняя невозмутимость лица, даже пытаясь изобразить горечь поражения, произнес Генаха.

— Погоди! — еще надеялся на вызволение Иван. Хотя начали закрадываться волнения.

А солнце поднимается над селом. Замычали коровы, готовясь к выходу в стадо. Утренние звуки пусть еще не во всю силу, но уже залаяли, закукарекали, заблеяли, затарахтели с разных сторон. В дырку в заборе заглянул Карнаухов, конюх лесничества.

— Че надо? — строго с «трибуны» спросил Иван.

Конюх скрылся.

Еще раз дернулся Иван обрести свободу от бочки. И опять эффект ниппеля…

В пот Трояна бросило. Сорокалетний мужик без штанов сидит на бочке, стыдливо прикрывая причинное место. В самом центре села… Пусть не на главной площади под бюстом Ленина. Но рядом с ним — по прямой всего два шага — метров сто.

— Генаха, — тихо позвал дружка, который отошел в угол двора.

— Бежать за водкой? — с деланной готовностью обернулся Крючков.

— Кремом что ли намазать? Сходи за ним, а?

— Как? — едва сдерживает смех Генаха. — Как намазать? И некогда мне. Раз проспорил, надо идти за водкой.

Он, конечно, знал, что обязательно проспорит в первой части и непременно выиграет во второй. Бабушка моя, Евдокия Андреевна, говорила, кто не знает да спорит, тот дурак, а кто знает — подлец.

Генаха подлецом себя не чувствовал.

А уж как чувствовал себя Иван, можно представить. Мало того, что без порток, еще и в кителе с погонами. Ведь хотя он и сидел, хуже чем привязано, по бумагам был при исполнении служебных обязанностей офицера МВД.

Иван то растерянно закрывал причинное место руками, то снова лихорадочно манипулировал пальцами, в надежде вернуть в надлежащее место — в брюки — все причиндалы.

Неотвратимо день разгорался. Стадо прогнали. Солнышко пригревать начало. Вот-вот у магазина движение откроется. Хлеб с пекарни привезут, бабы за ним потянутся… Какая-нибудь по нужде на задний двор заглянет. А там мужик во всей красе сидит, че хошь с ним делай!

Иван задрапировал брюками сокровенную часть организма. И тут же сторожиха-выпивоха тетка Клава появилась. Она сегодня на дом охранные функции брала, поэтому торопилась до продавщицы прискакать на боевой пост.

— Иди, тетка, отсюда! — наладил ее со двора Иван. — У нас следственный эксперимент.

А как только та скрылась, взмолился плачущим голосом:

— Делай что-нибудь, Генаха!

Как видите, Иван не называл Крючкова Гендосом. Осознал, что оказался в плену у эффекта ниппеля: туда дуй — обратно ноль в квадрате. Не только на велосипеде данный закон действует. Лампочку, к примеру, в рот можно засунуть, а обратно — ни фига. Или голову в одну сторону протиснуть между прутьев спинки железной кровати… Ивану, прежде чем лезть на злополучную бочку, вспомнить бы постулаты народной физики…

— Два литра ставишь? — выдвинул условие освободительной операции Генаха.

— Три не пожалею!

Генаха побежал за инструментом: молотком, топором, выдергой, ножовкой по железу. В помощники позвал Мещерякова. Последний подсоблял в разборе емкости на клепки, а также любопытных отгонял с места событий. Благодаря сторожихе тетке Клаве, весть об «эксперименте без порток на бочке» быстро распространилась по селу.

Разбирали бочку с превеликой осторожностью, чтобы вследствие резких действий не получилось расплющенных последствий. Как-никак Иван давил на бочку своей 90-килограммовой тяжестью. Мещеряков даже предлагал перевернуть емкость вместе с пострадавшим, дескать, пусть Иван ее на животе держит, так легче обручи сбить.

— Переворачивая, точно оборвем подчистую! — забраковал Генаха рацуху.

Операцию удаления бочки от Трояна, благодаря сметке и мастеровитости Крючкова, провели с филигранной четкостью, почти безболезненно. Однако последний штрих вызволения друга — расщепление дощечки с отверстием, закапканившим легкомысленные «абрикосы», Генаха оставил Мещерякову. Сам поспешно ретировался со двора под угрозу, сказанную злым шепотом, чтоб не услышали за забором, в спину:

— Ну, Гендос, убью!

Месяца два не разговаривал Иван с дружком. А потом распили мировую…

…За драку на похоронах Трояну здорово нервы потрепали, начальник грозился устроить суд офицерской чести, выгнать с треском. Потом смягчился. Только и всего — Трояну задержали очередное звание на полгода.

«И после смерти он тебе, дураку, язык показал! — ругалась жена Ивана. — Сколько денег недополучили!»

Но про себя возмущалась. Вслух боялась вякать. Перед глазами был живой пример: крепко, с увечьями зубов, побитый Мещеряков.

РУСЛАН И МУРАШИХА

Мурашиху, Антонину Евдокимовну Мурашову, в селе недолюбливали. Бабы понятно почему, но и мужики не лучше. Хотя постоянно точились у ее дома.

Мурашиха гнала самогонку. Не для личного употребления. Сама предпочитала вино сладенькое. От водки, тем паче — самогона, б-р-р-р шел по всему костистому телу. Никакого удовольствия.

Самогонку начала гнать, как молокозавод закрыли. Потыркалась туда-сюда, нигде толком не пристроишься. Чтобы потеплее и не пыльно. Держать скотину на продажу, как некоторые соседи, не для Мурашихи заработок. Любила себя. Заказала зятю в город аппарат и начал шинкарить.

По этой причине бабы костерили самогонщицу. За глаза и прямо в очи. Мужики тоже матерки отпускали в ее адрес. Заочно. Хотя надежным в долг давала.

Открыв шинок, Мурашиха даже кур перестала держать.

— Как же в деревне без яиц, мама? — спрашивала дочь.

— Мужики за самогонку свои отдадут! — юморила Мурашиха. — Захочу курятинку, только скажи, враз принесут.

Не марала Мурашиха холеные ручки о навоз.

А все равно имела в хозяйстве скотину — кота Руслана.

Души не чаяла. И денег на любимца не жалела.

— Не будет всякую парашу есть, — объясняла соседкам. — Только кошачьим кормом питается. От колбасы копченой, бывает, нос воротит, паршивец. Корм подавай.

Дорогой покупала. Специально в город ездила. С витаминами и микроэлементами. От которого шерсть блестит, глаза горят.

Трапезничал Руслан исключительно за столом. Не хозяйским. За бутылку самогона бывший молокозаводовский плотник Шабаров специальный смастерил. Полированный, с ножками, все чин по чину, и стульчик при нем — широконький, глубоконький, мяконький. Еще когда в котятах Руслан ходил, используя кнут и пряник, приучила его Мурашиха вкушать пищу по-человечески, не на полу. Только от салфетки наотрез отказался. Ни в какую не захотел удавку на шею. В остальном — как в цирке. Ехали медведи на велосипеде… Стол сервируется. Корм в одной чашке, питье в другой. Хозяйка рядом: «Кушай, мой сладенький! Кушай, мой золотенький! Красавец мамочкин!»