Лев Пучков - Шесть секунд до взрыва

• Название: Шесть секунд до взрыва
• Автор: Лев Пучков
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевик
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-10520-4

Война – тяжелая работа. Антон Иванов, по прозвищу Сыч. командир группы спецназа, – настоящий профи, проведший в Чечне полтора года. Но и долгожданный отпуск обернулся для него войной – боевики похитили его жену и увезли с собой в горы. Теперь война стала для него личным делом, делом кровной мести. Он идет по следам боевиков, словно волк, преследующий добычу. Все еще впереди – изнурительные переходы, долгие засады, ледяная ярость, молниеносные схватки и как награда – кровь врагов. А потом отпуск кончится и Сыч снова вернется на войну. Работа есть работа…

---

С третьего раза все получилось более-менее сносно: потренировавшись первые два раза, организм, видимо, все же решил начать функционировать, даже в столь неподходящих условиях…

Я очнулся в кромешной тьме и некоторое время пытался определить, куда же это меня занесло. Зрение ничего хорошего не сообщало – вокруг было абсолютно черно. Обоняние все, что могло, уже донесло до мозга. Однако этой информации было недостаточно. Оставались слух и осязание.

Прислушавшись, я уловил весьма странные звуки: какое-то монотонное, тихое жужжание, а также шелест, усугубляемый не менее странными всхлипами, вздохами и непонятной возней, спонтанно возникавшей в разных местах – то на некотором удалении, то совсем рядышком…

Что-то мерзкое и вонючее жило вокруг. Оно дышало, шевелилось и совершало еще какие-то необъяснимые отправления.

Помимо всего прочего, ужасно болела голова. Затылок ломило так, что казалось, черепная коробка вот-вот лопнет. Я вспомнил, что при падении успел сгруппироваться, но, несмотря на это, умудрился здорово приложиться обо что-то задней частью черепа, в результате чего, собственно, и потерял сознание. Протянув руку, чтобы ощупать затылок, я наткнулся на нечто мягкое и ворсистое, по всем признакам похожее на шкуру. Да, действительно, это была шкура с коротким ворсом, похожая на коровью. Продолжая механически ее ощупывать, я попал пальцем в какое-то отверстие и, резко отдернув от неожиданности руку, почувствовал, что шкура податливо поползла от рывка и отделилась от того, на чем она крепилась!

Господи, какая мерзость! Судорожно дернувшись подальше от дрянной находки, я аккуратно ощупал все вокруг себя и сообразил наконец, куда попал.

Бандиты, похитившие Тэда и якобы завалившие офицера, выкинули меня в хамашкинский скотомогильник. Ничего более мерзкого в данном районе не было – только скотомогильник вполне подпадал под ту зловещую гамму ощущений, которая возникла при возвращении моего сознания…

Ранее я несколько раз проезжал мимо этого огромного оврага, словно самой природой предназначенного для столь незавидной участи, и хорошо запомнил как его конфигурацию, так и особенности географического положения.

Вообще-то в нормальном варианте скотомогильники не являют собой нечто ужасное и мерзопакостное. Обычно трупы падшей скотины пересыпают обильными слоями извести и хлорки, а сверху покрывают землей. По такому кладбищу вы можете прогуляться пешком и даже не догадаетесь, что у вас под ногами.

Хамашкинский же могильник, по свидетельствам местных жителей, стал беспризорным черт знает с каких пор. То есть в течение последних лет трупы падших животных, в изобилии сбрасываемые в этот овраг, преспокойно разлагались на огромной площади, доставляя радость разнообразным стервятникам, грызунам и мухам и являя собой роскошный очаг грядущих эпидемий чумы и брюшного тифа. Вот в такое распрекрасное местечко меня выкинули.

Вокруг тихо стонало жуткое живое месиво, состоящее из множества червей и грызунов разнообразного калибра, кишащих в полуразложившейся плоти, каждый из которых мог в любую секунду вцепиться в меня острыми зубами, отравленными трупным ядом!

Сообразив, куда его занесло, мой организм немедленно пожелал заорать дурным голосом – пронзительно и тонко, завопить от ужаса и омерзения. Представьте себе: ночь, кромешная тьма, зловонный скотомогильник – и душераздирающий вопль на фоне кишения червей и крысиного писка. Это все сочетается весьма естественно и гармонично…

Итак, легкие мои наполнились вонючим воздухом, чтобы вытолкнуть наружу отчаянный крик, а ноги напружинились, готовясь подбросить тело в отчаянном рывке и понести его стремительно прочь, куда-нибудь подалее от этого мерзопакостного местечка.

Аккуратно стравив набранный в легкие воздух, я моментально прокачал ситуацию и пришел к выводу, что двигаться мне не стоит. Вполне вероятно, что при перемещении я наступлю в какой-нибудь недоразложившийся лошадиный труп, и в мое мясо вопьется осколок конского ребра с остатками осклизлой мертвечины. Это очень нехорошо – я предпочел бы лучше быть разорванным на части фугасом. При перемещении также можно было провалиться с головой в какую-нибудь яму, полную жуткой субстанции из костей, полуистлевшей плоти и червяков. Брррр!!! Мерзость какая… Нет, самый оптимальный вариант в данном случае – оставаться на месте до рассвета. При свете можно будет сориентироваться и выбраться отсюда. Единственное, что немного беспокоило меня, это наличие крыс. Да, разумеется, вокруг для них разбросано много еды, но кто его знает, что этим тварям в голову взбредет? К большому сожалению, я не уделил в свое время должного внимания изучению особенностей поведения крыс в условиях массовых захоронений…

Не стану уверять вас, что это был самый лучший рассвет в моей жизни, но ждал я его с гораздо большим нетерпением, чем даже самое желанное событие за время своего непродолжительного существования.

Я умудрился задремать в позе «лотос» – настолько адаптировался к зловонию и окружающей обстановке. Выйдя из состояния бредовой полудремы, я обнаружил, что лучи восходящего солнца в достаточной степени высветили детали ландшафта, и теперь я имею возможность более полно сориентироваться на местности.

Дно оврага, в котором я провел часть этой кошмарной ночи, представляло собой жутко печальное зрелище. Тысячи и тысячи скотских трупов в разных стадиях разложения валялись вокруг в живописном беспорядке, а по этим трупам – даже не бегали, нет – важно этак расхаживали здоровенные ожиревшие крысюки, более похожие на мелких поросят.

Заметив, что нагромождение туш посреди оврага значительно меньше, чем по краям, я аккуратно на получетвереньках переместился подальше от отвесного склона и довольно скоро нашел в этом море мертвечины нечто вроде фарватера – практически незаваленное пространство, тропинку, пролегающую сквозь это зловонное кладбище.

…Когда я выкарабкался наверх, часы показывали 6.24. Солнце вовсю светило над горизонтом. Голубой небосвод без единого облачка обещал сегодня угостить чеченскую землю полноценным зноем. Побродив у кромки оврага, я обнаружил свежие следы автомобильных колес и довольно скоро нашел сверток с оружием.

– Ну, держитесь, козлята! – пообещал я в пространство, проверив оружие и приведя его в готовность к действиям. – Я вам всем сегодня буду немного «еппле поммьять – о-е!» – как говорит мой коллега Тэд, – и трусцой побежал прочь от мерзопакостного оврага…

Добравшись до грунтовой дороги, что вела от дурдома к Хамашкам, я выбрал местечко поудобнее, на самой вершине холма, и, затаившись в небольших кустиках, приступил к наблюдению. Мыться хотелось больше, чем жить, – на фоне утреннего благоухания собственный запах казался особенно омерзительным. Однако, кроме как на заставе и в дурдоме, воды поблизости нигде не было. Это я знал точно, в свое время здесь всю округу на брюхе облазил. На заставу мне нельзя было заявляться ни под каким соусом, а в дурдом… Что ж, в дурдом, пожалуй, можно. Только чуть позже.

В 7.30 мимо заставы без остановки пропылила «Волга» доктора Али – его на КПП не досматривали, свой парень, – и въехала в медленно распахнувшиеся ворота.

Спустя пятнадцать минут ворота дурхауса вновь открылись и выпустили «запор» Рустема. Журча, как настоящая машина, «мыльница» перевалила через трубу, разделявшую шоссе с грунтовкой, и медленно поползла по склону холма вверх. Дождавшись, когда чудо-техника поравняется со мной, я выскочил из кустов, одним прыжком подскочил к «запору» и, распахнув левую дверь, вырвал завхоза наружу – он оказался на удивление легким.

Пару раз чихнув, «мыльница» конвульсивно дернулась и заглохла.

Рустем в моих руках затрепыхался было, но поняв, что это бесполезно, тонко завыл, закрыв глаза.

– Что, индюк, не ожидал меня увидеть? – праздно поинтересовался я, мотая из стороны в сторону худосочного завхоза, и понял: да, действительно, не ждал. Наверно, вид мой и особенно запах несколько не соответствовали Рустемову представлению о непродолжительности пребывания бренного тела на этом свете.

– Не вой, урод, а то съем, – предупредил я придурка и силком содрал с него рубашку. Выть Рустем тут же перестал (дисциплинированный дебил), однако погнал скороговоркой молитву, закрывая лицо левой рукой, а правую скорбно вздевая к бездонному небу.

– Вот сволота! Прям как мулла читаешь – даром что олигофрен! – восхитился я и счел нужным прояснить ситуацию: – Э, придурок! Заткнись совсем, чтоб я тебя не слышал. Понял?! Живой я, жи-вой. Ясно? Это Ваха умер, он у вас во дворе лежит в бочке. Или сидит, один хрен. Понял, нет?

– Понял, понял, – неожиданно быстро ответил завхоз, прекратив причитать. – Ты живой, а Ваха – мертвый, в бочке лежит.

– Ну и ладушки, понятливый ты мой, – констатировал я, похлопав Рустема по щеке, и шутливо ткнул его автоматом в живот. – Тогда снимай штаны, сволота.