Лаура Паркер - Жар твоих объятий (Отвергнутая)

• Название: Жар твоих объятий (Отвергнутая)
• Автор: Лаура Паркер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-005716-4

Филаделфия Хант, гордая дочь обесчещенного, разоренного отца, бесстрашно бросила вызов жестокому свету и осталась без гроша и будущего, с единственным желанием — любой ценой отомстить Эдуардо Таваресу, демоническому бразильцу, разрушившему ее жизнь. Однако, следуя своим планам мести, девушка постепенно запутывается в сетях магического очарования Эдуардо — и, пытаясь бороться со своими чувствами, пока еще не осознает, что недругу суждено стать для нее возлюбленным, посланным самим небом…

---

— О нет, оставьте его себе. Я не хочу, чтобы меня обвинили в перерасходе жалованья.

Филаделфия повернулась и подошла к обочине тротуара, но не смогла сразу перейти улицу. Вся проезжая часть была заполнена наемными экипажами, багажными телегами, омнибусами, частными каретами и другими средствами передвижения. На перекрестке она увидела регулировщика движения в голубой униформе с поднятым жезлом и свистком, зажатым в зубах.

Грохот и толчея были такими, каких она никогда не наблюдала в Чикаго. Ее отец всегда очень тщательно выбирал время и место, когда она могла появиться на публике. В тех случаях, когда ей разрешалось выезжать одной, она пользовалась семейной каретой, и только в утренние часы, где-то между десятью и полуднем. Она была явно не готова к тому, чтобы идти пешком по Бродвею, пробираясь сквозь толпу народа.

Когда движение остановилось, людской поток, сопровождаемый шумом голосов и пылыо, подхватил ее. Она со страхом осознала, что оказалась на проезжей части. Охваченная тревогой, она вертела головой из стороны в сторону, надеясь найти Эдуардо, но он словно сквозь землю провалился.

Вдруг послышались громкие голоса, и пешеходы стали разбегаться, толкая ее со всех сторон. Затем она услышала звон колоколов и поняла: что-то случилось. Прямо на нее неслась пожарная машина. Впереди бежали пожарные, громко крича, чтобы освободили улицу. Шум превратился в какофонию звуков, где ржали напуганные лошади и кричали извозчики, стараясь поскорее расчистить дорогу.

Филаделфия отчаянно пыталась вернуться на тротуар, но людской поток нес ее в обратном направлении. Внезапно ее каблук застрял в выбоине булыжной мостовой. Сильный толчок сзади, и каблук сломался. Теряя равновесие, она закричала от ужаса и упала под копыта лошади, запряженной в карету.

От ее крика сердце Эдуардо сжалось. Все это время он пытался догнать ее. Она уже была на расстоянии вытянутой руки, когда неожиданно исчезла из виду, как раз в то время, когда мимо пронеслась карета с гербом, влекомая парой гнедых.

Как сумасшедший он расталкивал толпу, ругаясь на смеси португальского с английским, и люди отскакивали от него еще быстрее, чем от пожарной машины. Не заботясь о собственной безопасности, он бросился к лошади, которая встала на дыбы перед распростертым телом Филаделфии. Стараясь увернуться от удара копыт, он схватил вожжи и пригнул ее голову вниз.

— Придержи своих проклятых лошадей! — закричал он кучеру.

Как только лошади остановились, он упал на колени рядом с Филаделфией. Она лежала так тихо, что острая боль пронзила его сердце.

— Menina! — в отчаянии закричал Эдуардо, нащупывая пульс на шее. Он был ровным, хорошего наполнения. — Филаделфия, — прошептал он, нежно прижимая ее к груди. Лицо девушки было смертельно бледным, на правой щеке красовался синяк. Он отвел прядь волос с ее лица и увидел, что ресницы дрогнули.

— Что случилось?

Эдуардо взглянул на красное лицо полицейского.

— Спросите его, — ответил он, указывая жестом в сторону кучера дорогой кареты. — Он чуть не убил ее! — Затем его взгляд снова обратился к Филаделфии, которая уже смотрела на него.

— Что стряслось? — спросила она слабым голосом, взяв его за руку.

От ее прикосновения он задрожал всем телом.

— Вы упали. Вы не ушиблись, menina?

— У меня сломался каблук, и я упала. — Услышав ее ответ, Эдуардо успокоился.

— Я отвезу вас домой.

Подхватив Филаделфию на руки, Эдуардо поднялся вместе с ней.

— Одну минуточку! — закричал полицейский, когда Эдуардо направился к тротуару. — Кучер говорит, что девушка выскочила прямо перед его лошадью, и он не мог ничего сделать.

Эдуардо с презрением посмотрел на кучера, который сохранял самодовольный вид, затем опять на полицейского.

— Этот человек лжец и трус. Его следует арестовать, так как он не умеет править лошадьми.

— В этом нет необходимости, — произнес голос из кареты.

Дверца с гербом открылась, и ливрейный лакей, спрыгнув со своего места на землю, помог пассажирке выйти из кареты. Седовласая дама в платье из темно-красного крепа ступила на мостовую. Она была изящной, небольшого роста, но в ней чувствовались благородство и достоинство. Она подняла голову, чтобы видеть лицо полицейского, и сказала:

— Я была свидетельницей инцидента и считаю, что во всем виноват мой кучер. — Поднеся к глазам лорнет в серебряной оправе, она посмотрела на кучера. — Джек, ты уволен. Даже иностранец заметил, что ты не умеешь обращаться с животными. Убирайся немедленно! Я больше не желаю видеть твою мерзкую рожу. Прочь!

Она повернулась к Эдуардо и окинула его внимательным взглядом.

— Кто эта девушка, которую вы держите, как куль с мукой?

Эдуардо посмотрел на Филаделфию, и странное чувство охватило его.

— Это моя хозяйка, мэм-саиб Фелис де Ронсар.

Он уже заметил и герб на карете, и драгоценности в ушах и на пальцах женщины. Она, очевидно, была обитательницей Пятой авеню. При других обстоятельствах он бы закрепил это знакомство, но в данный момент ему надо было унести Филаделфию в безопасное место и выяснить, насколько сильно она пострадала.

— Прошу простить меня, но я должен доставить ее домой и пригласить врача.

— Не прощаю, — заявила маленькая женщина, и когда Эдуардо попытался проигнорировать ее слова, дорогу ему преградил полицейский.

— Не перечь леди, парень, — сказал он.

— Ваша хозяйка живет в городе? — спросила дама с холодным выражением лица.

Эдуардо стиснул зубы, но вежливо ответил:

— Мэм-саиб в настоящее время живет в отеле «Виндзор».

— И ваша хозяйка знает хорошего врача, не так ли?

— Нет, мэм-саиб.

— Зато я знаю. Посадите девушку в мою карету. Полагаю, вы умеете управлять лошадьми и каретой?

Эдуардо едва сдержал улыбку. Эта знатная дама предлагала им свое гостеприимство. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Умею, мэм-саиб.

— Что значит это слово «мим сад»?

— Мэм-саиб означает хозяйка. Это знак особого уважения на моей родине, в Индии.

Женщина удовлетворенно кивнула:

— Хорошо, язычник, меня зовут миссис Саттервайт Ормстед. Можешь отвезти меня домой. Как только мы приедем, я пошлю за своим врачом. Я обязана сделать это, так как мои лошади чуть не раздавили твою госпожу.

— Итак, вы говорите, что разыскиваете оставшихся членов вашей семьи? — поинтересовалась миссис Ормстед, стоя у кровати, на которой лежала Филаделфия. — Почему же вы не поехали к себе домой во Францию? Скорее всего вы нашли бы их там.

— Возможно, — ответила Филаделфия, комкая в руках шерстяной плед, которым она была укрыта, и морщась от прикосновения рук врача, продолжавшего обследовать ее ногу. Ей было больно, и она чувствовала себя неловко в присутствии этой доброй незнакомки. — Где Акбар? — спросила она.

— Акбар? Так зовут того язычника с замотанной головой? Никогда не слышала такого имени! Акбар. Звучит как откашливание, когда кость попадает в горло. — Ее аккуратные белые брови подозрительно поползли вверх. — Кто он вам на самом деле?

— Мой охранник… Охх…

— Простите, мисс, — покаянно сказал врач. Он закончил обследование и повернулся к миссис Ормстед: — Перелома нет, просто сильное растяжение связок. Молодой леди надо несколько дней полежать в постели, пока не спадет опухоль.

— У вас есть служанка? — спросила миссис Ормстед у Филаделфии.

— У меня есть Акбар.

— Это неприлично. Я понимаю, что он предан вам. Моему дворецкому и трем лакеям пришлось удерживать его внизу, пока вас осматривал врач. Для своих лет он удивительно сильный мужчина.

Представив себе разыгравшуюся сцену, Филаделфия постаралась не встречаться взглядом с пожилой женщиной, а сосредоточила все свое внимание на враче, который в это время накладывал на ее лодыжку марлевую повязку.

— Акбар необыкновенный человек.

— Не сомневаюсь. Но он неподходящая сиделка для молодой леди. Доктор Макнилл говорит, что вы должны провести в постели несколько дней. Поживете под моей крышей, я не потерплю никаких возражений. Я уже стара и достаточно богата, чтобы менять свой образ жизни.

Встревоженная Филаделфия покачала головой.

— Это невозможно! Я хочу сказать… — Она замолчала, стараясь говорить с французским акцентом, о котором каждый раз забывала, особенно в минуты сильных волнений. — Я хочу сказать, мадам, что мне бы не хотелось нарушать ваш уклад жизни. Вы были tres gentille (очень добры (фр.).) ко мне. Тысячу раз спасибо, мадам Ормстед, но я должна ехать домой.

— У вас нет дома. У вас есть номер в местном постоялом дворе. — Последнюю фразу миссис Ормстед произнесла с нескрываемым отвращением. — Хорошо воспитанная леди никогда не остановится в таком месте без сопровождения родственника мужчины. Ваш темнолицый Акбар не в счет. Я уже послала свою домоправительницу за вашими вещами. Вы останетесь здесь. — Она внезапно улыбнулась, и ее надменное лицо преобразилось. — Как вы заметили, последнее слово всегда остается за мной.