Натали О`Найт - Время жалящих стрел

• Название: Время жалящих стрел
• Автор: Натали О`Найт
• Жанр: Героическая фантастика

В очередной том саги о Конане-варваре входит роман Кристофера Гранта и Натали О`Найт «Конан и Время Жалящих Стрел».

---

Ораст пожал плечами. Ему не было дела ни до несчастной дочки кузнеца, ни до ее папаши, представавшего из слов возницы тупым животным, ограниченным и жестоким, из той породы, которую жрец ненавидел до дрожи. Однако что-то в рассказе возбудило его интерес, и он не удержался, чтобы не спросить:

– А выглядели они как?

– Кто?

– Демоны, кто же еще!

– А…

Крестьянин почесал в затылке. Вопрос явно застал его врасплох и потребовал напряжения всех умственных способностей. Он долго молчал, шевеля губами, собираясь с мыслями, но наконец отозвался:

– Да вылитые демоны, что тут говорить. Первый, что Орвиллу сгубил – огромный, поперек себя шире, да пестрый такой, что глазам больно смотреть. Переливается весь. Зеленый, синий, красный – ну чисто шут в балагане. А рожа круглая, злобная, глазищи так и сверкают, да крылья черные за плечами так и хлопают…

– А другие?

– Другие? Тех особо не разглядел. Вот только первый самый, что прямо на меня несся – вот того запомнил. Волосы черные, длинные, сам в кольчуге. На солдата похож – да только разве ж великаны такие бывают?! И еще – глаза у него синие. Митра свидетель, синие, точно небо на закате! Таких глаз, я почитай за всю жизнь свою ни разу не видел. Сразу ясно, демон – не человек же.

И крестьянин торжествующим взглядом окинул попутчика. Теперь, когда приведен был решающий аргумент, говорить стало не о чем. И без того все ясно, что уж тут спорить…

И Ораст не стал возражать. Теперь, больше чем когда-либо, он уверился, что за демонов из преисподней перепуганные селяне приняли самых обычных разбойников или наемников, случайно оказавшихся в этих местах. Может, те и впрямь были необычайными здоровяками, хотя, как гласит пословица, с перепугу и мышь с медведя покажется.

Однако он благоразумно не стал высказывать своих соображений попутчику.

Одна лишь деталь задела его воображение: то, как красочно описывал первого злодея крестьянин. Таким вполне мог показаться простаку, никогда в жизни своей не видевшего придворных вельмож – ибо сельские дворяне одевались куда проще и скромнее – любой из столичных франтов. Другое дело, что в амилийскую глушь придворные, насколько он успел заметить, попадали довольно редко. За все время, что жил у барона, Ораст видел там, если не считать барона Амальрика, лишь соседа Тиберия, Патрида, да двух принцев.

Да! Двое принцев, что приехали незваными всего седмицу назад и уехали на другой же день…

– Постой, когда, ты говоришь, это случилось?! Возница обернулся, пораженный горячностью в голосе жреца.

– Да как молотить закончили. – Он зашевелил губами беззвучно, подсчитывая. – Точно! Шестого дня… А что такого?

– Нет, ничего, – отозвался Ораст как мог равнодушнее.

Ни доказать, ни объяснить он все равно ничего не мог – а что толку говорить попусту. Тем более, этот простак все равно никогда не поверит его несусветному предположению. Да и у него самого не было никакой уверенности в том, что внезапно осенившая его догадка имела хоть какое-то отношение к истине. Ведь, и правда, если задуматься, к чему вельможному принцу связываться с крестьянской девкой? Что он в ней, чумазой, нашел?

Он даже усмехнулся про себя нелепости всего этого. Вот как далеко способно завести воображение, когда у самого все мысли – о женщине… Но, не желая в этот час терзать себя воспоминаниями о Релате, бывший жрец поспешил переключиться на мысли о том, что ждало его в столице.

– Скоро ли будем на месте? – спросил он возницу. Тот оценивающе взглянул на небо, определяя время по солнцу, неспешно начинавшему уже клониться к деревьям.

– Да аккурат перед закатом приедем. Пока ворота не закрыли. Тебе остановиться-то есть где?

Ораст коротко кивнул, не желая продолжать эту тему, из опасения, как бы возница не вздумал расспрашивать его. После недавней оплошности с Золотым Храмом, он опасался выболтать о себе больше положенного. Однако крестьянин, к вящему его облегчению, не стал проявлять излишнего любопытства.

– А то смотри. Я в «Быке и Колоколе» буду. Всегда там останавливаюсь, прямо у рыночной площади. Повар там знатный. Суп из потрохов варит – пальчики оближешь! – Возница мечтательно почмокал губами. – В общем, если что, знаешь, где меня найти. Тамио спросишь. Меня там каждая собака знает.

– Всенепременно, – отозвался жрец, мысленно делая себе заметку ни при каких обстоятельствах не появляться вблизи харчевни. – Обязательно зайду тебя проведать.

Вдалеке на холме показались уже розоватые в закатном солнце стены столицу Аквилонии. Где-то там, он знал, в южной части города, расположен Храм Тысячи Лучей. Знаменитый на весь мир Золотой храм Митры.

Завтра он увидит его.

Аой.

ВРЕМЯ ОБМАНА

И вот, наконец, Золотой храм оказался перед ними. Даже привычных ко всему, пресыщенных, вечно скучающих придворных вид святилища не мог оставить равнодушным. Храм располагался на холме, единственном в этой части города, насыпанном трудом тысяч рабов, и дорога, ведущая к нему, представляла собой гигантскую лестницу с вымощенными красным камнем ступенями, каждая из которых была шесть шагов в длину.

Две величественных башни по обеим сторонам дороги встречали паломников на вершине.

Одна именовалась Башней Благодати и была высокой и островерхой. Глянцевитая поверхность ее стен, выложенных изразцами цвета шафрана, в погожие дни отражала падающие с неба лучи и разбрасывала вокруг мириады солнечных зайчиков, отчего казалась окутанной золотистым сиянием. Внизу башни виднелись ухоженные куртины, аккуратно засаженные ровными рядами можжевеловых кустов.

Вторая называлась Башней Скорби и была угрюмой, приземистой, сложенной из грубого неотесанного камня, и вокруг нее был насыпан мелкий серый песок. Ее силуэт оставался мрачным даже в яркий весенний день и призван был напоминать пастве о бренности бытия. Мало кто догадывался, что именно здесь, в потайных ее подземельях, прячется крипта Храма, до самого верха наполненная несметными сокровищами.

Поравнявшись с башнями, придворные спешились, челядинцы пали ниц; король же вышел из кареты и, сотворив положенное число поклонов, которые жрецы с верхних галерей приветствовали хвалебными песнопениями, сделал знак слугам, чтобы те возложили принесенные дары к подножию Башни Скорби, ибо печальным был повод, что привел сюда самодержца, и жертва его также призвана была символизировать скорбь.

В ларцах черного дерева, что на коленях поднесли слуги к алтарю, был белый жемчуг – знак слез, серебро – знак одиночества и слоновая кость, напоминавшая об утрате. И один огромный рубин, бывший допрежь гордостью казны. Как символ крови и мщения положил его к ногам Солнцеликого король, и придворные ахнули, завидев столь щедрую жертву. Воистину, неизбывна была скорбь правителя. И лишь немногие догадывались, что не только барона Тиберия оплакивал Вилер. То был плач его по гибнущей Аквилонии. Наконец, процессия двинулась к лестнице. Ездить по ней в экипаже или верхом было строжайше запрещено. А те смельчаки, кто не побоялись бы нарушить запрет, навеки отлучались от Храма. Даже для короля не делалось исключения. Пред Митрой все равны, говорили жрецы – этот путь миряне должны были проделать пешком, и за то время, пока ноги несли их по бесчисленным ступеням, души грешных должны были преисполняться думами о Вечном, а сердца возгореться любовью к Подателю Жизни.

Но изнеженные тарантийские нобили придумали, как обойти суровые законы, не впадая при этом в ересь.

И едва их щегольские ботфорты и туфельки коснулись каменистой почвы, как тут же расторопные слуги поспешили поднести к своим господам раззолоченные паланкины и портшезы. И длинная вереница переносных кресел и одр змеилась наверх. Ведь в заповедях Солнцеликого нигде не сказано, что нельзя подниматься в Храм на спинах своих рабов.

Валерий усмехнулся. Да уж, изворотливый ум аквилонского вельможи всегда найдет выход, чтобы обойти законы и светские, и божеские! Однако сам он, как правоверный сын Митры, собирался проделать этот путь на своих двоих.

Дойдя до середины лестницы Валерий остановился, чтобы перевести дух и посмотрел вниз, где сновали маленькие фигурки и, дожидаясь своих господ, возводили походные шатры, разворачивали белые шелковые ковры, готовили напитки и пищу, чтобы хозяева, вернувшись усталыми после церемонии, могли бы сперва подкрепиться и отдохнуть, и лишь затем пуститься в обратный путь. Поодаль стоял целый частокол штандартов. И на ветру трепыхались крохотные полотнища – красные, золотистые, синие, словно ночное небо, черные и смарагдовые.

Король тоже шел пешком, не обращая внимания на своих ленивых подданных, проплывающих мимо. Он был мрачен, ни с кем не заговаривал, и даже пыхтящий потный Нумедидес, невесть откуда появившийся рядом, как ни пытался вызвать правителя на беседу, потерпел неудачу. Двое жрецов в белых с черной каймой одеяниях, шествовавших на полшага за сувереном, неодобрительно покосились на принца, взглядом призывая его уважать скорбь правителя.