Мэгги Осборн - Не бойся любви

• Название: Не бойся любви
• Автор: Мэгги Осборн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-001043-X

К Дженни Джонс, ожидающей казни за убийство, совершенное в целях самозащиты, приходит неожиданное спасение. Но взамен спасительница, умирающая богатая мексиканка, берет с девушки обещание позаботиться о ее дочери. Исполнить обещание оказывается нелегко, ибо маленькая Грасиела — единственное, что стоит между алчными негодяями-родственниками и семейным состоянием. Загнанная, затравленная наемными убийцами Дженни находит опору и поддержку в лице мужественного ковбоя Тая Сандерса…

---

— А тьг ругаешься.

— Знаю, и уже думала об этом.

Дженни забрала у девочки полотенце и принялась вытирать ей спину, стараясь не мазнуть ее соплями.

Потом она вынула девочку из таза и поставила на табурет, чтобы накинуть на нее тонкую сорочку, которую дала сеньора Армихо. Предваряя следующую неизбежную просьбу, отколола сердечко-медальон от жакета Грасиелы и пришпилила его к сорочке. Завершив ритуал, взяла девчонку под мышку и опустила в один из гамаков.

Пододвинув себе табурет, Дженни села и отерла пот со лба.

— Слушай, малышка.

— Грасиела. Ты же обещала.

— Совершенно верно, Грасиела. Я в самом деле ругаюсь. Я не умею говорить красиво, ты права. — Она посмотрела девочке в глаза. — Но ты же не хочешь быть такой, как я. — Дженни ощутила острую боль в сердце: она не думала, насколько трудно ей будет говорить об этом. — Я как раз то самое, чем ты не захочешь стать. — Она глубоко вздохнула н минуту помолчала. — Я необразованная, грубая, злая на весь мир. — Опустив голову, она поглядела на свои большие мозолистые ладони и вспомнила гладкие и мягкие руки Маргариты. — До сих пор я не придавала значения тому, кто я такая и как я говорю или поступаю. — Она подняла голову и сдвинула брови. — Видишь ли, никому никогда не было до меня дела.

Дженни и думать не думала, что настанет время, когда кто-то начнет подражать ее речам или поведению. И теперь она чувствовала себя непривычно и неловко, слыша собственные словечки из уст шестилетней девчушки. В какой-то незначительной степени это ее удивляло и даже льстило ей, но в гораздо большей мере пугало. Тай обратил ее внимание на это дело, и Дженни вдруг стало неприятно и досадно слушать, как ругается Грасиела.

Грасиела тем временем села в гамаке и, согнувшись, старалась отлепить приставший к ноге кусочек мокрой земли.

— Это несправедливо, что ты можешь говорить, чего мне нельзя, — упрямо заявила она.

Долгое молчание воцарилось между ними, пока Дженни придумывала аргумент против подобного понимания справедливости. Одно из придуманных ею опровержений было такое: взрослым можно то, чего нельзя детям. Но ей тут же пришло в голову, что с точки зрения ребенка это вряд ли убедительно.

— Право, не знаю, как нам решить задачу, — заговорила она. — Но одно могу сказать тебе точно: я не хочу еще раз испытать вот это. — Она кивнула в ту сторону, где стоял таз. — Тебе придется перестать ругаться.

Подбородок Грасиелы взлетел вверх, поднялась и раздражающая Дженни одна бровь.

— Я перестану, если перестанешь ты.

Короткий смешок сорвался с губ Дженни.

— Я? Да я ругаюсь с малых лет, с тех пор, как была в твоем возрасте. Я в этом настоящий мастер.

Глядя на отмытое личико ребенка, трудно было поверить, что этот ангелочек в состоянии произносить бранные слова. Но Грасиела их произносила, и никуда от этого не деться. Что же теперь делать? Самой попридержать язык? Еще чего! Дженни понурилась. Ей не нравилось направление разговора и его неизбежное завершение.

— Дядя Тай не ругается.

— Он не делает этого при тебе, вот и все. Погоди, а ведь это, пожалуй, и есть решение.

Дженни просияла. Она вовсе не должна переделывать себя в угоду ребятенку, ей всего-навсего надо сдерживаться в присутствии Грасиелы. Это, пожалуй, ей по силам. И справедливость не нарушится.

— Ладно, — медленно произнесла Дженни, — договорились. Ни одна из нас больше не произносит «черти», «к черту», «чертов» и тому подобное.

Про себя она добавила: «В присутствии другой». В глазах у Грасиелы вспыхнула смесь торжества и неудовлетворенности достигнутым.

— А еще мы не должны говорить «будь оно проклято», «пропади пропадом» и «сукин сын». Дяде Таю это не нравится.

От души желая дяде Таю провалиться в эту минуту в чан с мусором, Дженни неохотно кивнула.

— И нельзя говорить «писать кипятком».

— Бог ты мой! — Дженни покачала головой. Мне, наверное, вообще не придется разговаривать. А как выражалась твоя мама, если она пи… то есть если она очень сильно сердилась?

Грасиела состроила в высшей степени пренебрежительную гримасу.

— Мама, когда сильно сердилась, говорила, что ее это раздражает.

— Ну! — Дженни с трудом удержалась от крепкого словца. — Послушай, я могу случайно забыться. Ты должна с этим считаться. Ведь я говорила так, как говорю, очень долгое время. Человек не может измениться за сутки. Так что не думай, будто я нарушила обещание, если у меня случайно что-нибудь нехорошее сорвется с языка.

Грасиела покосилась на Дженни с еле заметной усмешкой.

— Если ты забудешь и выругаешься, можно мне вымыть тебе рот с мылом?

Дженни заморгала от неожиданности, потом запрокинула голову и расхохоталась. Время от времени девчонка прямо-таки приводила ее в восторг, и это был именно тот случай.

— Если ты попробуешь, то я буду… очень раздражена. К тому же я гораздо больше тебя. — Они улыбнулись друг другу. — Знаешь, — ласково сказала Дженни, — когда ты не распускаешь сопли, ты просто молодчина.

Лицо у Грасиелы порозовело от удовольствия.

— Я голодна, — призналась она.

— Сеньора Армихо сейчас что-нибудь принесет, — ответила Дженни и добавила, снова поглядев на синяки на шее у девочки: — Послушай, что я еще хочу тебе сказать. Жаль, конечно, что ты узнала своих кузенов с самой плохой стороны. Они… — Дженни запнулась, подыскивая подходящие слова. — Они испорченные, жадные люди. Но хорошо, что ты теперь это знаешь, потому что Луис и Чуло все еще ищут тебя. Они опасны, Грасиела. Может, опаснее тех, кого мы оставили в пустыне.

У Грасиелы задрожали губы.

— Кузен Тито бросил змей прямо передо мной. Он хотел, чтобы они укусили меня.

— Ты вела себя очень смело, и я тобой горжусь. Это очень страшно — быть одной, когда на тебя напускают змей.

Грасиела порозовела еще больше, глаза у нее сияли. Дженни удивилась тому, что девочка так дорожит ее похвалой. Ей даже стало не по себе: насколько Дженни знала, всем всегда было наплевать на ее мнение. Но Грасиела впитывает ее слова как губка. Столь сильное влияние на кого бы то ни было обязывает, что и говорить.

— Держу пари, что ты никогда ничего не боялась, — сказала Грасиела.

— Ты проиграла бы пари. Я много раз испытывала страх, — улыбнулась Дженни.

И в эту секунду существо, перед которым она испытывала особый страх, отворило двери и с важным видом ступило в комнату.

— Сеньора Армихо следует за мной с ужином, — объявил Тай, забрасывая шляпу на гвоздь, вбитый в oстену. — Что случилось с Грасиелой? — озабоченно поинтересовался он, заметив грязь на полу.

— Ничего, — ответила Дженни, и из глаз Грасиелы, едва она поняла, что Дженни не расскажет об эпизоде с мылом, исчезло тревожное выражение.

— Поставьте еду на стол, — попросила Дженни сеньору Армихо.

Та повиновалась и, выслушав благодарность Дженни, удалилась из комнаты. Тай поднял Грасиелу и усадил ее на табурет у стола. Потом придвинул еще два табурета — для себя и для Дженни — и обратился к племяннице:

— Смотри-ка, бифштекс, да еще с помидорами и луком! Не знаю, как вы, дорогие леди, но я не прочь отведать чего-нибудь, кроме бобов и тортилий.

Дженни не спеша устроилась на табурете и заправила за воротник рубашки пестренькую салфетку. Ей казалось непривычным и оттого странным сидеть за столом вместе с мужчиной и ребенком. Припомнилась вдруг картинка в каком-то каталоге: семья за столом. Люди на картинке были одеты куда лучше, чем она, Грасиела и Тай, да и мебель — не чета убогой обстановке мексиканской хижины, но это, как решила тогда Дженни, несомненно, была семья. Не такая, какую ей самой довелось знать, а такая, о которой она мечтала про себя.

— Салфетку обычно кладут на колени, — заметила Грасиела. — Вот так.

— Скажите какие тонкости, — засмеялась было Дженни, но, увидев, что Тай тоже положил салфетку на колени, вдруг побагровела. — А мне нравится заправлять салфетку за воротник.

Она подцепила вилкой с блюда кусок мяса и положила себе на тарелку.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, заметив, как Тай наклонился к тарелке Грасиелы.

— Собираюсь нарезать мясо для племянницы. А что?

— Она не калека. Вполне может нарезать сама это проклятое мясо.

— Говорить «проклятое» нельзя, — немедленно заметила Грасиела со своей обычной высокомерной улыбочкой, которая доводила Дженни до бешенства.

— Дженни, ей всего шесть лет.

— Вполне достаточно, чтобы есть самой.

— А мне не позволяют пользоваться ножом, — сказала Грасиела, устремив на Тая очаровательно беспомощный взгляд.

Дженни положила вилку.

— Позволь мне задать тебе один вопрос, — обратилась она к Грасиеле, — Если бы тут некому было разрезать для тебя мясо, как бы ты поступила? Ухватила весь кусок и откусывала бы прямо от него?

— Нет!

— Сидела бы голодная? — Грасиела только глянула на Дженни в ответ на эти слова. — Если бы ты была достаточно голодна, то спорим, ты бы придумала, как разрезать мясо. Ну, — продолжала Дженни, намеренно усиливая напор, — ты сейчас достаточно голодна?