Сергей Нефедов - История Нового времени. Эпоха Возрождения

• Название: История Нового времени. Эпоха Возрождения
• Автор: Сергей Нефедов
• Жанр: История

---

После нескольких сражений с ополченцами поляки отступили в Кремль и сели в осаду. Они ждали помощи от стоявшего под Смоленском короля Сигизмунда – но помощь не приходила: Сигизмунд никак не мог овладеть Смоленском. Осада продолжалась уже полтора года, смоляне умирали от голода и цинги – но не сдавались. В начале июня залпы стенобитных бомбард разрушили часть крепостной стены и поляки ворвались в Смоленск – тогда уцелевшие защитники взорвали пороховые погреба, и большая часть города обратилась в груду развалин. Взятие главной русской крепости вызвало взрыв ликования в Польше, и король отправился в Варшаву праздновать победу; осажденные в Москве поляки получили в подкрепление лишь небольшой отряд, доставивший им продовольствие.

Однако среди осаждавших Кремль ополченцев не было согласия. 30 июня они собрали "совет всей земли" и утвердили "приговор", избрав своими воеводами Ляпунова, Заруцкого и Трубецкого. В этом приговоре содержались статьи по решению важных дел, в том числе статья, требовавшая "по сыску крестьян и людей беглых отдавать назад старым помещикам". "Приговор" был написан дворянами и детьми боярскими по совету с Прокопием Ляпуновым; узнав о нем, казаки (среди которых "беглых людей" была добрая половина) вызвали Ляпунова на "круг" – и Прокопий из того "круга" не вышел: казаки зарубили его саблями. После этого дворяне стали уезжать из подмосковного лагеря и искать новых вождей, наступило страшное время безвластия. Сбор налогов превратился в грабеж, поляки требовали деньги от имени короля Владислава, казаки – от имени "царицы Марины", помещики требовали свою долю. На севере шведы внезапным нападением захватили Новгород, на юге крымская орда возобновила набеги и опустошала земли вплоть до берегов Оки. В это время, когда никто не знал, что делать, и многих охватило отчаяние, нижегородский староста Кузьма Минин предложил посадским людям и дворянам создать свое ополчение, отдельное от того, которое стояло под Москвой и в котором верховодили казаки. Главное для дворян и посадских людей было то, чтобы "Марине с сыном не служить", но в то же время "против польских и литовских людей стоять крепко"; Кузьме Минину было поручено "списываться с городами" и собирать деньги, а в воеводы пригласили князя Пожарского. Многие города центральной России поддержали почин новгородцев; зима и весна ушли на сборы; в июле 1612 года 10-тысячное ополчение выступило из Ярославля к Москве.

Под Москвой стояли остатки первого ополчения – 10 или 12 тысяч голодных, разутых и раздетых казаков, с трудом переживших тяжелую зиму. Среди вождей ополчения не было согласия: Заруцкий "служил Маринке", а Трубецкой был за то, чтобы всем миром изгнать поляков, а потом "по правде" избрать царя. Когда войско Пожарского подошло к Москве, Заруцкий с 3 тысячами своих людей ушел из лагеря – но большинство осталось ждать нижегородцев. Казаки приготовили для ополченцев Пожарского место в лагере, но Пожарский велел передать, что "отнюдь нам вместе с казаками не стаивать". Дворяне не хотели иметь дела с казаками, с "голытьбой босоногой" – а между тем, к Москве шел польский гетман Ходкевич. 22 августа польские гусары атаковали войско Пожарского, разбили дворянскую конницу и загнали ее за внешнюю ограду московских предместий – "Земляной вал". Казаки с другого берега Москвы-реки смотрели на битву и "ругались над дворянами": "Богатые пришли из Ярославля, отобьются и одни от гетмана", – кричали они. На следующий день поляки обрушились на казаков; казаки отчаянно защищали свои укрепления, но потом увидели, что сражаются одни: "Они богаты и ничего не хотят делать, а мы наги, голодны и одни бьемся, – говорили казаки, – так не выйдем же теперь на бой никогда!" Войско Трубецкого перешло реку и отдало полякам Замоскворечье; тогда Пожарский решил, что пришло время оставить распри и послал настоятеля Троице-Сергиева монастыря Авраамия уговаривать казаков вернуться. Слова Авраамия тронули казаков, и огромная толпа "босоногой голытьбы", призывая на помощь святого Сергия, хлынула через реку на поляков; с другой стороны ударили дворянские сотни – и враг был разбит; Ходкевич был вынужден отступить от Москвы.

Польский гарнизон Кремля не получил обещанной помощи; припасы закончились, и вскоре начался голод. Осажденные боялись мести за осквернение кремлевских храмов – поэтому держались до конца; они убивали пленных и ели человечину. Король Сигизмунд пытался собрать новое войско, но шляхта не хотела воевать и платить налоги, а наемники не получали жалованья и отказывались идти в поход. 26 октября кремлевский гарнизон сдался; поляки послали вперед бывших с ними бояр, и казаки хотели тут же расправиться с ними – но Пожарский окружил бояр охраной. Поляков поделили между дворянами и казаками; те, что достались казакам, были тут же убиты; остальных отправили в ссылку по городам.

В январе 1613 года в Москве собрался Земский собор для избрания царя. На собор приехали дворяне, посадские люди и "выбранные люди уездные" – то есть выборные из крестьян; было много казаков. В решающий момент, когда все уже устали от споров, вперед вышел какой-то донской атаман, потрясая бумагой. "Что это у тебя, атаман?" – спросил Пожарский. "Грамота о природном царе Михаиле Федоровиче", – сказал атаман, положил на стол грамоту и для большей убедительности накрыл ее своей саблей. "Михаил Федорович", за которого стояли казаки, был сыном знатного боярина Федора Романова; в свое время Борис Годунов приказал постричь Романова в монахи, и опальный боярин жил в монастыре под именем Филарета; "царь Дмитрий" сделал его патриархом – поэтому казаки считали Романовых "своими людьми". 17-летний сын патриарха Филарета был не в состоянии управлять государством без постоянного обращения к Земскому собору – имелось в виду, что царь будет править с согласия собора так же, как польский король правил с согласия сейма.

21 февраля Михаил Романов был провозглашен царем – однако гражданская война на этом не кончилась: нерешенным остался главный вопрос, вопрос о прикреплении крестьян. Когда собор разъехался, царь по требованию дворян издал указ о возвращении беглых крестьян помещикам – и война началась снова. В начале 1615 года 20-тысячное крестьянское войско подошло к Москве: крестьяне центральных районов требовали, чтобы их считали свободными казаками. Правительство было вынуждено объявить, что крестьяне-участники ополчений могут оставаться в казаках, – это означало, что все, кто с оружием в руках отстаивал свою свободу, добились ее. На какое-то время получили свободу и остальные крестьяне: Михаил Федорович не осмелился проводить в жизнь указ о возвращении беглых, и вплоть до 1649 года толпы крестьян свободно уходили на Дон и на Волгу – хотя и считались беглецами. Даже когда сыск беглых был налажен и крестьяне были прикреплены к земле, помещики долгое время не решались увеличивать оброки; гражданская война на столетие отодвинула порабощение крестьян в России – в то время, как в Польше крестьяне уже давно были рабами.

Однако развитие событий двигало Россию по польскому пути. После побед Стефана Батория и Сигизмунда Россия стала перенимать польские порядки – соборы-сеймы, выборы царей, "золотую вольность" для шляхты и рабство для крестьян. Раньше Россия была страной Востока, заимствовавшей свои порядки у татар и турок, – теперь она становилась страной Запада – если только рабовладельческую Польшу можно считать Западом. Гражданская война была оборонительной битвой, в которой Восток защищался против наступающего Запада: народ сражался за свою свободу и за доброго царя – он навсегда сохранил веру в добрых царей, охраняющих справедливость, веру в Ивана Грозного и его сына Дмитрия.

В конечном счете, битва между Востоком и Западом обернулась для Руси страшной катастрофой. Погибло больше трети населения, города лежали в развалинах, поля зарастали полынью. Иностранцы, приезжавшие в то время в Россию, рисуют страшную картину сожженных сел и деревень с избами, наполненными полуразложившимися трупами; смрад заставлял путников ночевать в поле; на дорогах не было проезда из-за огромных волчьих стай. Это была катастрофа, отделившая одну эпоху от другой, – одна из катастроф, потрясших в XVII веке Европу и Азию; эти страшные бедствия слились в один вселенский катаклизм, означавший завершение демографического цикла, начавшегося после монгольского нашествия и Великой Чумы. Прежний мир, в котором господствовало оружие Востока, уходил в прошлое – и новая эпоха должна было принести победу шведским пушкам и английским мушкетам.

Глава IV Иcтория других миров

ИМПЕРИЯ ЮАНЬ

Хотя вы получили Поднебесную, сидя на коне,

но нельзя, сидя на коне, управлять ею.

Елюй Чу-цай.

Отделенная от остального мира Гималаями и Великой Cтепью Восточная Азия представляла собой ДРУГОЙ МИР, почти не соприкасавшийся с западным миром христианства и ислама. Подобно тому как на Западе существовал свой центр Сжатия, Передняя Азия, на Востоке центром Сжатия была долина Желтой Реки, Хуанхэ. Эти два очага древних цивилизаций были вместе с тем хранилищами традиций имперского социализма, откуда эти традиции распространялись по всему миру. Степной пульсар регулярно выбрасывал из Великой Степи волны нашествий; кочевники разрушали города и выжигали деревни, но цивилизация и Империя снова и снова возрождались из пепла – как на Западе, так и на Востоке.