Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех cвятых. Цикламор

• Название: Дитя Всех cвятых. Цикламор
• Автор: Жан-Франсуа Намьяс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15162-1

Родившемуся в ночь Всех святых 1337 года Франсуа де Вивре обещана исключительная судьба: он проживет целый век. По иронии судьбы, это столетие вместило войну, которую позже назовут Столетней…

В январе 1423 года Франсуа исполнилось восемьдесят шесть. После множества рыцарских подвигов он занялся алхимией, пытаясь постичь высшую мудрость. Он знает, что ему осталось прожить лишь четырнадцать лет, но надеется увидеть освобожденную от англичан Францию. Ведь хотя захваченная англичанами и их союзниками бургундцами страна стоит на краю гибели, Жанна д'Арк пробудила в сердцах его соотечественников безумную надежду.

---

На «Спирито Санто» все было устроено так же, как и на «Надежде». На корме – капитанская каюта, на носу – укрытие для женщин. К тайному разочарованию Анна, на борту оказалась еще одна женщина-паломница, разделившая это помещение с Теодорой. Так что проводить ночи с женой, как он надеялся, ему было невозможно.

Впрочем, его супругу это, казалось, ничуть не раздосадовало. А когда Анн стал удивлялся и даже раздражаться на это обстоятельство, Теодора попросила его проявить терпение и довериться ей.

Во время плавания они мало говорили между собой. Она неоднократно поправляла его, когда он обращался к ней «сударыня», и заставляла называть себя Теодорой, к чему он, в конце концов, привык. Кроме того, к своему величайшему счастью, Анн заметил, что с каждым днем к Теодоре возвращается ее былая красота. Она расцветала, блистала, она становилась еще краше, чем была в Куссоне…

Разумеется, все дни Анн проводил в грезах. Он никак не мог надивиться превратностям судьбы и неизмеримым тайнам божественного промысла. Он уходил уничтоженным, отчаявшимся, а возвращается Анном Иерусалимским, супругом Теодоры де Куссон!

Порой ему случалось вспоминать об Альеноре Заморской. Но эта дама пропала, а вместе с нею исчезла и огромная рана, которую нанесло ему ее предательство. И более того, не было никогда никакой Альеноры. Она была лишь видимостью, оболочкой, которую использовала Теодора, чтобы добиться своего.

Анн женат на Теодоре!.. Порой его охватывало сочувствие к прочим мужчинам, которым дано познать лишь обыкновенных женщин, к капитану, например, самодовольному толстяку, бахвалившемуся своими похождениями в Венеции. Что бы они все подумали, если бы узнали, что его супруга – существо не от мира сего, существо фантастическое, волшебное?

Для Анна возвращение в Европу стало возвращением к жизни. Он чувствовал, как его переполняет энергия, ликовал. Его беспокоило только одно: что произойдет, когда они с Теодорой станут мужем и женой на самом деле? Задумываясь над этим, он сам себе казался морем, расстилавшимся перед его глазами, клокочущим океаном желания. Разумеется, такое не слишком его успокаивало.

Анн и Теодора высадились в Венеции майским утром. Какого числа? Они не хотели этого знать. Заметив в городе активные военные приготовления, они предпочли сразу же пуститься в дорогу.

Сперва им попадались солдаты, потом потянулись сожженные дома, и, наконец, они увидели трупы: в краю шла война. Путники ускорили шаг и остановились только ночью, в недавно разрушенном доме, который совершенно очевидно пострадал в ходе боевых действий.

Со времени откровения на Масличной горе Анн впервые лежал рядом с Теодорой. Его сердце неистово колотилось, тем более что где-то вдалеке затянули свою ночную песнь волки. Его жена легла и приготовилась ко сну, внешне безразличная.

Анн решился заговорить с ней. Хоть он и боялся этого мига больше всего на свете, но слишком его желал, чтобы промолчать. Он грезил о Теодоре с тех самых пор, как Франсуа открыл ему ее существование, с того Богоявления, с четырнадцати лет.

– Теодора!

– Да, любимый…

У Анна перехватило горло: впервые она назвала его так! Он онемел надолго, в то время как она вопросительно на него смотрела.

Наконец, ему удалось продолжить:

– Теодора, долго мы еще будем ждать? Уже больше двух лет я желаю вас, жажду!

Она приподнялась на локте – восхитительная, светлоглазая, с влекущими губами. Ее белокурые волосы, перевитые темными прядями, вновь стали гладкими и красивыми.

– А я – больше двухсот лет. Спите, возлюбленный мой. Когда час придет, от долгого ожидания он будет только прекраснее…

***

Через двенадцать дней они вышли на берег прелестного озера, окруженного холмами, которые отражались в его чистых водах. Склоны покрывала буйная растительность, дарившая человеку все краски и запахи конца весны. Картина оставляла впечатление богатства, мира и довольства.

На берегу, напротив небольшого островка, возвышался уединенный замок. Красота этих мест, усталость и волнения путешествия побудили их сделать то, на что они еще никогда не решались. Поскольку день уже клонился к вечеру, а они не знали, где остановиться на ночлег, то постучались в ворота и попросили гостеприимства. Прежде они из смирения искали приюта лишь в монастырях, но разве теперь их паломничество не кончилось?

Их встретили довольно дружелюбно. Хотя оба не говорили по-итальянски, они все же поняли, что владелец замка их примет. А пока их ввели в большой зал и велели ждать.

Осмотревшись, молодые супруги буквально онемели от изумления. Никогда еще не видывали они таких чудес. Продолговатый, очень светлый – благодаря высоким окнам в частом переплете, – зал весь был уставлен дивными мраморными статуями, изображавшими обнаженных мужчин и женщин. Их собралось там столько, что они казались настоящей каменной толпой. Анн узнал богов и богинь, о которых читал в латинских и греческих книгах, и хотел было рассмотреть их поближе, но передумал: слишком уж их было много!

К тому же то было не единственное богатство помещения: книги в роскошных переплетах громоздились на большом столе, который и сам представлял собою произведение искусства. Он тоже был мраморный, зеленый – светлые прожилки выписывали тысячи узоров на более темном фоне.

Анн как раз рассматривал один из томов, когда появился хозяин – представительный мужчина лет пятидесяти, с седеющими волосами и живым взглядом умных глаз. Он был облачен в длинное красное одеяние, расшитое серебром.

Анн поклонился низко, как подобает простолюдину.

– Монсеньор, меня зовут Анн Иерусалимский, а это Теодора, моя супруга. Не сочтите мое прозвание кощунственным. Бог сам даровал его мне во время Пасхи, на Масличной горе.

– А я – Виргилио д'Орта. Я бесконечно рад принять паломников из Иерусалима. Такие люди столь редки…

Он знаком пригласил их за стол. Слуги уже расставляли серебряную посуду и подносили первые кушанья.

Виргилио д'Орта заговорил снова. Он изъяснялся по-французски очень правильно, хоть и с сильным акцентом. Он засыпал своих гостей множеством вопросов об Иерусалиме и, лишь удовлетворив свое любопытство, перешел к себе самому.

– Я выучил ваш язык во Франции, в Блуа, у сестры моего сюзерена, несчастной Валентины Висконти…

Анн вздрогнул: Блуа – место его рождения, Валентина Висконти – крестная его отца!

Превозмогая боль воспоминаний, он не удержался и спросил:

– Вы не знавали там некоего Вивре?

Виргилио д'Орта удивленно посмотрел на юношу и погладил себе подбородок длинной тонкой рукой.

– Да, Шарля де Вивре. Они с женой были странной парой. Кажется, ее звали Анной, почти как вас. Они неизменно привлекали к себе взоры. Он был еще ребенок, она – уже взрослая женщина, но это не мешало им обожать друг друга. Кем они вам приходятся?

– Давнее знакомство. Прошу прощения, что побеспокоил вас, монсеньор.

Тут Анн позволил себе спросить хозяина о войне, зловещие признаки которой они видели по дороге. Виргилио д'Орта объяснил, что его сюзерен, Филиппе Мария Висконти, герцог Миланский, уже пять лет воюет против Савойи, Флоренции и Венеции. И заключил с улыбкой:

– Иногда возраст только на пользу. Я уже слишком стар для доспехов, так что эта война обходится без меня. Что позволяет мне целиком отдаться моей давней страсти: латинским поэтам, особенно тому из них, чье имя я ношу.

Поскольку ужин был завершен и уже стемнело, Виргилио поднялся из-за стола. Анн последовал его примеру и подошел еще раз взглянуть на книгу, которой любовался в ожидании хозяина.

– Монсеньор, у вас тут великолепная «Одиссея»!

– Откуда вы знаете, что это «Одиссея»?

– Я позволил себе заглянуть в нее.

– Вы читаете по-гречески?

– Да, монсеньор…

Эрудиция убогого странника явно удивила Виргилио д'Орту, который воззрился на него с возросшим интересом.

– Не хочу допытываться, кто вы, синьор Анн, или, точнее, кем были, но вы мне нравитесь. А как вам понравится предложение взглянуть на мою библиотеку?

– Это было бы для меня великой честью и великой радостью, монсеньор!

Тогда Виргилио д'Орта обернулся к молодой женщине.

– Угодно ли синьоре Теодоре сопровождать нас, или она предпочитает удалиться в свою опочивальню?

Теодора ответила, что чувствует себя слишком усталой, и Виргилио д'Орта распорядился, чтобы ее проводили в спальные покои, а сам зашагал к выходу из зала, лавируя среди мраморных статуй. Анн двинулся следом.

Библиотека располагалась на втором этаже, прямо над залом. Ее стены до самого верха занимали полки с томами в темно-коричневых переплетах. Анн никогда не видел такого множества книг. Он даже застыл, заглядевшись на них, но тут Виргилио д'Орта подошел к сундуку, где хранились намотанные на деревянные валики пергаментные свитки.