Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень со львом

• Название: Дитя Всех святых. Перстень со львом
• Автор: Жан-Франсуа Намьяс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14713-6

Европа, XIV век. Под вой волков в последний час ночи Всех святых в одном из французских замков рождается мальчик. По поверьям, дети, рожденные в этот час, перед самой заутреней, получают благословение Всех святых и живут сто лет… В этот же день, 1 ноября 1337 года, в Париже посланец английского короля объявляет войну Франции. Эта война продлится сто лет и войдет в легенды…

---

Прежде чем отправить его в Кастилию, Карл V хотел быть уверенным, что Черный Принц сам не вмешается в это дело. И только когда ему доподлинно стало известно, что тот слишком болен, чтобы вернуться в Испанию, он решил перейти к действиям.

Его целью на этот раз было не разделаться с «ротами» (которых, впрочем, после Нахеры практически не существовало), но, восторжествовав над Педро Жестоким, создать союзное королевство и зажать в клещи Наварру.

Прибытие дю Геклена совпало с еще одним событием, которое все восприняли как перст судьбы: жители Севильи возмутились против Педро Жестокого и изгнали его из города. Теперь он двигался к северу, избегая и Толедо, и армии своего соперника, слишком сильной для него.

Дю Геклен убедил Генриха Кастильского использовать военную хитрость: оставить возле Толедо лишь тонкий заслон, чтобы сохранить видимость осады, а самому тем временем идти навстречу противнику.

В начале марта 1369 года Педро Жестокий, пятнадцать сотен мавританских всадников и несколько тысяч сохранивших ему верность воинов находились на Ламанчском плато, разоряя поборами всю область. Думая, что его враг находится у стен Толедо, он не торопился. Целью короля Педро было набрать как можно больше денег, чтобы возобновить победные боевые действия.

Хорошо осведомленный местным населением, которое было к нему расположено, дю Геклен догнал войско Педро Жестокого у Монтьеля и набросился на него. Битвы практически не получилось. Легкую мавританскую конницу немедленно изрубили в куски тяжелые бретонские рыцари. Остальные пустились в бегство, но были истреблены раньше, чем успели проделать одно лье. Самому Педро вместе с немногочисленными верными людьми удалось ускользнуть и запереться в Монтьельском замке, маленькой крепости, возвышавшейся над плато.

Но его положение было не завиднее, чем у человека, сидящего на дереве, окруженном стаей волков. Неприятель заключил замок в непроницаемое кольцо: деваться было некуда.

Педро Жестокий прекрасно это понял и решился все поставить на карту. Как и многие другие, замок Монтьель располагал потайным ходом, который выводил на поверхность неподалеку от стен. Ночью 23 марта король Педро и четверо его людей воспользовались им, обмотав тряпьем копыта своих лошадей.

Но франко-испанское войско держалось начеку. Возможность подобного побега была предусмотрена, и повсюду были разосланы ночные дозоры. Один из них, которым командовал Заика де Виллен, заметил и без особого труда пленил беглеца.

Новость мгновенно распространилась по лагерю, и, когда пленников привели к шатру Генриха, вокруг них сразу собралась толпа. Сводные братья не виделись уже пятнадцать лет. Генрих не узнал среди пленных своего соперника. Он спросил:

— Кто тут называет себя королем Кастилии?

Педро Жестокий зарычал в ответ:

— Я!

Он выхватил кинжал у одного из солдат и бросился на брата. Генрих тоже обнажил свое оружие и ринулся навстречу. Как и все остальные, Франсуа с Бидо, оказавшиеся в первых рядах, следили за схваткой, затаив дыхание. Этот небывалый поединок двух королей за королевство попал сюда, казалось, из какой-то легенды… Когда Генрих споткнулся, сводный брат наверняка бы его убил, если бы не вмешался Генрихов оруженосец. Со словами: «Спешу на помощь своему господину!» он обхватил Педро Жестокого руками. Генрих поднялся и вонзил свой кинжал брату в сердце. Свершилось! 23 марта 1369 года в Кастилии остался только один король.

Чтобы Педро Жестокий не получил христианского погребения, его сунули в мешок, повесили на стене замка Монтьель и оставили там гнить.

По возвращении в Бургос Генрих Кастильский совершил поступок, последствия которого были непредсказуемы: он объявил дю Геклена королем Гранады. Королевство Гранадское, цель крестового похода, погубившего «роты», по-прежнему оставалось мусульманским. Если дю Геклен хочет — оно принадлежит ему. Требуется лишь завоевать его…

Бретонца это очаровало. Отвоевать себе королевство у неверных казалось ему самым прекрасным подвигом, о котором только может мечтать христианский рыцарь. Если он совершит его, то сравняется славой с самим Готфридом Бульонским!

Тут пришло письмо от Карла V. Война с англичанами готова вот-вот возобновиться. Надлежит вернуться во Францию как можно скорее… Дю Геклен долго колебался между зовом долга и зовом славы, но выбрал все-таки славу. Он ответил королю Франции, что выступает в крестовый поход — завоевывать королевство Гранаду.

Его люди узнали об этом решении с воодушевлением. Геклен предоставил им свободу выбора: кто хочет, может отправляться во Францию. Но ни один на то не согласился. Все поклялись следовать за Гекленом и взять Гранаду с ним вместе.

Некоторое время спустя, в начале июня, король Карл отправил новое письмо, еще более настойчивое: парламенты Парижа и Лондона официально объявили о возобновлении войны. Король Гранады опять ответил отрицательно. Он даже послал во Францию гонцов, чтобы вызвать оттуда остатки «рот».

Франсуа был среди тех, кого воодушевляла перспектива крестового похода. Наконец-то он сможет сравняться с Эдом! Уже второму из Вивре предстоит биться против сарацин! Франсуа написал своим домочадцам, чтобы сообщить им эту новость, он просил их дать доказательство своего терпения и молиться за его победу.

«Роты» прождали всю осень, но они так и не явились. Причина была проста: их больше не было. Возобновилась война, и те, кто не погиб при Нахере, вновь стали солдатами либо на той, либо на другой стороне.

Тогда дю Геклен предпринял реорганизацию кастильской армии, чтобы превратить ее в действенный инструмент завоевания. Но задача оказалась непосильной. Настал 1370 год, а он все еще не достиг цели.

В середине февраля Франсуа вновь начал испытывать на себе действие скуки. Его жизнь в королевском дворце была вполне удобной, но безделье его угнетало. Тогда он вспомнил о своем замке Лумиель. В конце концов, он ведь граф Лумиельский. Почему бы туда не наведаться?

Генрих Кастильский одобрил это намерение. Он дал Франсуа десять человек провожатых и вручил щит с гербом графов Лумиельских: на муравленом поле три золотых, воздетых кверху бадельера, то есть три кривых мавританских меча, напоминающих о былых подвигах Лумиелей во времена Реконкисты. Франсуа спросил короля, что сталось с этим родом, и тот ответил ему, что последний граф разбился, упав со стены своего замка.

Франсуа побуждал Бидо ле Бурка сопровождать его, но тот не имел к путешествию ни малейшего желания. Выпивки и в Бургосе полно, так чего ради тащиться в какую-то мрачную дыру, к черту на рога?

Франсуа настаивать не стал и уехал без промедления. Замок Лумиель располагался южнее, в самом сердце Кастилии. По мере своего приближения к своему новому владению Франсуа наблюдал природу и людей. Это был край суровых пейзажей, плато, открытое всем ветрам. Крестьяне тут были еще беднее, чем во Франции, но в них не чувствовалось никакой униженности, наоборот, они держались почти высокомерно. Они не проявляли ни малейшего почтения к сеньору, путешествующему с сильной свитой. Казалось, они даже гордятся своими лохмотьями и презирают весь остальной мир…

Селение Лумиель виднелось издалека. Это была совершенно белая деревня, расположенная на горном отроге, вознесшемся над плато. Здесь крестьяне снимали шапки и кланялись, завидев зеленый щит с тремя воздетыми саблями; но они делали это словно с неким сожалением, а порой бросали недобрый взгляд. Франсуа понял, что он тут не слишком желанный гость. Для всех этих людей он чужак, посторонний.

По мере того как он двигался по деревенской улице, путнику стал виден и замок, возвышавшийся чуть поодаль, на скалистом утесе. Утес был не слишком высоким, но необычайно обрывистым, с почти вертикальными склонами. Замок, выстроенный на этой скале, был такого же охристого цвета и казался необычайно высоким, поскольку невозможно было различить, где кончалась скала и начинались стены.

Чем ближе подъезжал к нему Франсуа, тем сильнее становилось впечатление, которое производил замок Лумиель: мощный, с прямыми фасадами, с совершенно глухими стенами, за исключением нескольких бойниц. Зубцов сверху не было, стены оканчивались ровным гребнем.

Тропа, высеченная в камне, поднималась изгибами вдоль скалы. Лошади передвигались по ней с превеликим трудом. Наконец маленький отряд добрался до ворот. Франсуа постучал в них копьем, и спустя довольно долгое время они открылись. Трое оборванных стражников едва с ними справились. Франсуа обратился к солдатам с несколькими словами, но те не ответили.

Он поехал вперед и оказался под арочным сводом невообразимой высоты. И опять ни малейшего украшения, ни малейшей выпуклости в камне: все было суровым, гладким, голым. Из-под арки Франсуа выехал во внутренний двор и снова поразился: внутри замок выглядел так же, как и снаружи — те же глухие, голые и высокие стены. В сущности, замок Лумиель оказался всего лишь гигантской крепостной стеной — пустотелой и замкнутой в виде квадрата.