Ирина Надеждина - Смотри на вещи проще

• Название: Смотри на вещи проще
• Автор: Ирина Надеждина
• Жанр: Современные любовные романы

Жизнь, конечно, сложная штука, но ведь если подбить баланс, то скорее всего радостных и приятных событий окажется гораздо больше. Н в 20 лет, когда умирает любимая девушка, с которой мечтал прожить долгую и счастливую жизнь, все теряет смысл. Даже недавняя победа на чемпионате мира не радует. Если бы Дима знал, что это не последнее испытание, которое ему предстоит преодолеть и все-таки выстоять, и не потерять интереса к жизни, и не поддаться такой заразной звездной болезни, то, наверное бы, он соломки подстелил заранее.

Но мир состоит не только из доброго тренера и мудрого папы, но и вероломной расчетливой Лолиты, не останавливающейся ни перед какими способами, чтобы женить на себе Дмитрия.

---

Ирина Николаевна Надеждина Смотри на вещи проще

Глава 1

Начало. За двадцать лет до…

Город в очередной раз воздавал хвалу кумиру. Институт находился в городе и тоже чтил кумира. Скорей, чтил даже больше, чем город. Среди тех, кто учился в институте, были и равные кумиру, те, кто уже неоднократно были титулованы и получали награды, те, для кого участвовать в международных соревнованиях было почти так же привычно, как в перерывах между соревнованиями приходить в институт. Кто-то был чрезвычайно горд своей славой, страдал самой запущенной формой звездной болезни, и, возвращаясь с очередной наградой, оскорбился бы, если бы ему не воздали хвалу, а утратив славу или не получив награду, решил бы, что жизнь кончена. По всей видимости, именно так выглядит летальный исход звездной болезни. Кто-то привык к славе и принимал очередное поздравление с таким будничным видом, будто его спрашивали, как дела, а он отвечал, что всё нормально. Пропади слава в один прекрасный день, дела бы стали не так хороши, напала бы хандра, но потом всё пришло бы в норму. Кто-то относился к славе философски – всему своё время: и славе, и почестям, и наградам. Всё течет, всё изменяется. Капризная Фортуна не всегда будет любить тебя, даже если сегодня любит больше всех. Главное, вовремя красиво уйти: если эта ветреная красотка начинает тебе изменять, пора сделать первый шаг самому, оставив о себе хорошие воспоминания, а вокруг своего имени некий ареал таинственности – ушел в зените славы. Это окружающим кажется, что солнце славы в самом зените. И пусть кажется, незачем им знать, что это уже не зенит, а ты не захотел цепляться до последнего за подол той, которая не останется с тобой навечно, и будет с такой же легкостью, как недавно ласкала тебя, ласкать другого, избранного ею. Лучше посмотреть со стороны, порадоваться за очередного счастливчика и мысленно пожелать ему так же просто смотреть на, иногда, злые шуточки, иногда, скверное настроение своей временной спутницы-покровительницы, а потом так же легко расстаться с ней, как это сделал ты. Кумир относился к категории последних. Звали кумира Дима Амерханов.

Ещё в институте учились те, кто только мечтал о такой жизни – ребятки талантливые (талантливы по-своему все), но на соревнования (да и то редко) дальше рубежей отечества своего не ездившие, радовавшиеся малому. Как и первые, они делились на три таких же категории. Первые носились со своими, пусть и не такими значительными, как у кумиров, победами, как с величайшими ценностями, требовали поклонения, наверное, даже большего, чем их титулованные собратья, и страдали от звездной болезни намного сильнее, чем они. Наверное, потому, что знали – выше головы не прыгнешь, как ни старайся. Гипертрофированное самомнение, честолюбие и зависть, как змеи подколодные, постоянно шипели, что кому-то (кумирам) везет больше, хотя, может, и не достойны; повезло им, и дальше везти будет, и будут они всю жизнь вот так, по заграницам раскатывать, а потом, когда придет возраст, станут такими же знаменитыми и титулованными тренерами, называться воспитанниками которых уже будет престижно; а вот такой талант (очень большой талант, просто сверхталант!) вынужден будет по воле злой судьбы (паразитов судей, более сильных гадов-соперников и никак не собственных ошибок), прозябать непонятно где и непонятно кем – каким-нибудь жалким тренером в спортивной секции города Семиизбы, или, что ещё хуже, учителем физкультуры, и вытирать сопли мерзким детишкам. Самым ужасным будет, если из этих детишек кто-то потом станет кумиром и благосклонно, с высоты пьедестала или из газетного интервью, упомянет, что любовь к спорту пришла на уроках физкультуры, а учителем был такой-то. Кумира будут помнить все или многие, и долго, а бедного учителя физкультуры или тренера, который возился с ним до того, как забрал к себе тренер титулованный, тоже бывший кумир, не вспомнит никто или вспомнит, непонятно как… От таких мыслей возникало нездоровое желание переломать руки и ноги всем этим кумирам. К этой категории относилась Лолита Конькова.

Диме чуть-чуть перевалило за двадцать. Капризная и разборчивая умница Фортуна была к нему благосклонна, и был Дима обласкан ею за талант и упорство. В двадцать с небольшим (а точнее, двадцать один) престижные международные соревнования Диму не пугали и не радовали, просто стали привычными, в медалях от бронзы до золота, кубках и прочих наградах недостатка он не испытывал. Не смотря на все регалии, известность и хроническое везение, он устоял перед бациллой звездной хвори и остался парнем скромным и простым. Его любили все, кому хоть раз пришлось иметь с ним дело, за ум, обаяние, немногословие, умение себя держать и массу прочих достоинств. К своим многочисленным титулам и громкой славе Дима относился философски и искренне жалел своих не так философски настроенных собратьев. Учится в институте ему оставалось ещё почти два года. После института он твердо решил поступить в университет. Оставаться вечным спортсменом, пусть даже очень известным, ему почему-то не хотелось.

Лолита училась на последнем курсе. Все звезды и всю славу собрали другие. К ней же, как всегда, судьба была несправедлива. По крайней мере, она сама так считала. Мать внушила ей с детства, что она существо особенное, необыкновенное. Когда же Лолита подросла, она в полной мере осознала свою необыкновенность и очень сильно страдала, из-за того, что постоянно приходилось общаться со всякими бездарями и серостью. Как назло, ей хронически не везло, что при её честолюбии было смерти подобно. Больше всего на свете её пугала перспектива выйти замуж за такую серость, какой кругом полно, варить ненавистный борщ, стирать носки, родить и нянчить орущих, вечно сопливых детишек, потом, выйдя из декрета на работу, быть учителем физкультуры. Что было толку в рассказах матери всем встречным и поперечным, что Лолиточка мастер спорта, что занимает даже первые места, что её золотые медали (конечно, умалчивалось, что, на самом деле, всего одна медаль «золотого» цвета, полученная на городских соревнованиях пять лет назад) висят дома на ковре, кого из знаменитых спортсменов она только не знает (зачем упоминать, что не лично), и ждет её в жизни удивительная карьера? Жизнь сюрпризов не готовила, всё больше норовила подстроить какую-нибудь гадость. Нужно было срочно что-то предпринимать, Лолита эта знала точно.

Глава 2

Дима проснулся от звонка будильника. Нужно было вставать и идти в ванную. Он потянулся до хруста в костях. Вставать не хотелось. Был выход выиграть ещё десять-пятнадцать минут. Он встал, надел халат и пошел в комнату младшего брата. Коля ещё мирно посапывал, уткнувшись в подушку.

– Колян, а у тебя что, сегодня свободный день? – поинтересовался он.

– А ты что, уже в ванной был? – не открывая глаз, поинтересовался Коля.

– Сегодня твоя очередь. Я с дороги, устал, мне отдохнуть нужно.

– Вот как раз, пока я под душ залезу и побреюсь, ты отдохнешь! – с иронией заметил Коля.

– Да, а ты как думал? – совершенно серьезно ответил Дима. – Короче, Колян, топай сегодня первый. Тебе ещё зарядку делать.

– У-у-у! – Коля поднялся и бросил в Диму подушкой. – Как первый в ванную, так Колян…

– А как кроссовки новые я кому привез? А джинсы новые кому? Коляну. Заметь, ни маме, ни папе, а тебе, – назидательно сказал Дима. – Давай, отрабатывай. Я пошел ещё поваляюсь.

– Ладно уж, – покорился Коля.

– То-то же. И не забудь двадцать раз отжаться, двадцать подтянуться.

Дима вернулся к себе в комнату и блаженно вытянулся на диване. Можно было полежать, пока Коля выйдет из ванной. Он даже задремал и не слышал, как через некоторое время в комнату вошел брат. Коля подошел к дивану и от всей души обрызгал брата холодной водой. Дима вскочил, как ужаленный.

– Ты что, Колян, обалдел?! – вытирая мокрое лицо, спросил он. – Зараза!

– Нет, Димыч, – едко улыбаясь, сказал Коля, – зараза – это ты. Воспользовался тем, что я ещё сонный и наговорил мне с три короба! «Кроссовки новые и джинсы ни маме, ни папе, а тебе», – передразнил он. – А мама с папой их носят?

– Ну, когда за грибами едут. Я мог маме и папе что-нибудь другое привезти. Например, маме духи, папе – туфли, – резонно заметил Дима.

– У мамы духов, как в парфюмерном магазине, а у папы обуви, как на обувной фабрике. Если ты сейчас заговоришь о вещах и безделушках, то же самое. И всё благодаря твоим подаркам. Ты это и так привез.

– Колян, не пререкайся со старшим братом, – строго сказал Дима и кивнул на висящие на стене боксерские перчатки. – Вон, видишь, перчатки висят? Я же не всегда их надеваю.

– Угрожаешь?

– Предупреждаю, – Дима лучезарно улыбнулся. – Отжаться не забыл?

– Не забыл. Ты уже, как в армии – «лечь-встать»!

– А вдруг ты туда всё-таки попадешь? Не так в новинку будет.