Эдуард Мурзаев - Годы исканий в Азии

• Название: Годы исканий в Азии
• Автор: Эдуард Мурзаев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1973

Автор этой книги — видный советский географ — многие годы работал в составе научных экспедиций в среднеазиатских республиках СССР, в Монголии и Западном Китае — на громадных пространствах от Каспийского моря до Большого Хингана и от Алтая до Тибета.

На страницах книги автор рассказывает о своих исследованиях и путешествиях в горах и пустынях Внутренней Азии, о разнообразных загадках природы, которые ему пришлось решать, приводит интересные сведения о посещённых им странах.

---

Много колодцев роют в пустынях и теперь. Колодезным строительством у нас занимаются государство и колхозы. Но в колодцах запасы воды слишком малы, чтобы обеспечить орошение и развитие земледелия в пустынях. Поэтому в помощь колодцам человек строит гигантские водохранилища на горных реках, проводит каналы, орошает вчера ещё пустынные территории, сегодня зацветающие весёлыми красками культурных растений. Человек побеждает природу, а побеждая, переделывает её. Это большой труд, но вместе с тем большая радость торжества человека над природой.

Оборудовав базу в Пишке, мы ежедневно уходили в маршруты и к вечеру возвращались в лагерь. Потянулись экспедиционные будни. Иногда небольшими группами в три — пять человек, наполнив бочки водой, бродили в пустыне по нескольку дней. Ожидания нас не обманули: район Пишке оказался интересным для географов, ботаников, геологов.

Больше всего меня поразили следы большой и разветвлённой гидрографической сети в этой части пустыни. Сухие и мёртвые русла прекрасно сохранились здесь и по сей день. Русла эти местами сопровождаются террасами, а по древним берегам некогда существовавшего и ныне усохшего глубокого Сарыкамышского озера лежат прибойные береговые галечные валы. Точно совсем недавно отступило озеро, обнажив эту окатанную гальку и донный песок.

Я обследовал чёткое русло умершей реки Кангадарьи. Оно имеет глубину 22 метра, берега его круты, резко выражены и местами террасированы. Другие русла, как правило, хуже очерчены и более пологи. Изучая древние русла, я убедился в том, что они представляют южное окончание весьма разветвлённой древней дельты Амударьи. Невдалеке от Кангадарьи возвышаются древние городища, развалины крепостей, которые некогда питались водой из арыка Черменьяб.

То, что жители древнего Хорезма при устройстве своей сложной ирригационной системы пользовались хорошо сохранившимися старыми руслами, не подлежит сомнению. Действительно, к чему нужно было затрачивать огромные усилия для создания больших каналов, когда рядом расположены старые русла древней дельты, годные или почти годные для пропуска вод. Ещё столетие назад один из исследователей Хивинского ханства, Г. И. Данилевский, обратил внимание на сильную извилистость магистрального канала Палван-Ата, что, как правило, но бывает характерным для искусственного сооружения. Он высказал мысль: Палван-Ата — древнее естественное русло, оканчивающееся староречьем Даудан[6]. В туркестанской ирригационной терминологии существует слово «арна» для обозначения канала, образованного рекой, то есть естественного русла, позже превращённого в оросительный канал. Для названия искусственного сооружения есть другие термины, а именно: общеизвестный «арык» или упомянутый «яб». Созвучие «яб» с таджикским «об» и персидским «аб» (вода), конечно, не случайно.

Вот примечательный случай использования старого русла как оросительного канала. В начале прошлого столетия вода из Амударьи прорвалась на юг от города Куня-Ургенча и проложила себе путь в сухое древнее русло, известное под названием Шаркырок (Шаркыраук). Позже водой из этого русла пользовались для орошения земель. Переделка русел под арыки требовала большого труда. Известный русский востоковед В. В. Бартольд в своей работе «К истории орошения Туркестана» пишет: «В 1846 году сотник (юзбаши) Мухаммед Эмин по поручению хана Мухаммед Эмина построил на старом русле плотину, провёл воду и устроил сад на расстоянии полдня пути к югу от Старого Ургенча. В 1847 году туда явился сам хан, убедился в том, что местность годна для земледелия, велел расширить и удлинить канал; для этих работ были призваны люди из каракалпаков»[7].

Так на примере изучения мёртвых русел Пишкенского района возникли мысли об их связях с современными каналами Хорезма, об использовании человеком древних русел в целях орошения пустынных и сухих территорий в низовьях Амударьи.

Для исследования истории хозяйства большую помощь оказывает изучение терминов. Когда я бродил по узкому древнему руслу Кангадарьи и осматривал его прихотливые извилины, мне показалось справедливым, что местные жители назвали эту мёртвую долину дарьей, то есть рекой. Ещё на глазах человека здесь текла живительная вода. Но что такое «канга»? Это слово нередко встречается в названиях рек Азии. Тем более оно показалось мне интересным и унесло мои мысли в другие, далёкие от Каракумов места.

Названия рек очень древни, многие из них древнее современных языков, они своими корнями уходят в далёкое прошлое. И в данном случае в названии сухого русла Кангадарьи мы видим подтверждение тому, что это русло было полно воды при человеке, а не только в геологическом прошлом. Многоводные реки текли в Северных Каракумах, в тех местах, где мы работали и где мы пили солёную воду из единственного и глубокого колодца.

Я прочитал у С. П. Толстова, под руководством которого проводились длительные и детальные археологические раскопки в древней дельте Амударьи: «…под именем Кангюй, тождественным с Кангхой Авесты, скрывается Хорезм. Самый термин „капгха“, связанный с иранской (и общеиндоевропейской) основой „кан“, откуда узбекское и таджикское „кап“ —канал, да и само слово „канал“ может быть переведено как „страна арыков“ или „страна протоков“, дельта; характерно, что дельта Гильменда в Сеистане носит название Ниян-и-Канг; на юго-западе Хорезма крайний к югу проток Сарыкамышской древней дельты Амударьи носит до сих пор имя Кангадарьи, а смежная с ним возвышенность — имя Кангагыра»[8] К этому следует добавить, что не только «канал», но и наше «канава», латинское canalis, немецкое капа! (пролив, канава), английское canal и т. д. связаны с тем же термином. И термин «канг» тогда означал просто «река», «проток». С тех пор советские археологи, применив аэрофотосъёмку, увидели в Сарыкамышской впадине и в древней дельте Амударьи громадную и разветвлённую сеть древних ирригационных сооружений, ныне сухих и мёртвых. Они питали водой городища, следы которых ясно видны и сегодня, и большие площади орошаемого земледелия. Об этом можно прочитать также в недавно вышедшей книге Б. В. Андрианова[9]. Интересное открытие удалось сделать нам в том году в районе каракумского «белого пятна». Из сообщения Н. А. Димо мы знали, что недалеко от Пишке, у небольшой возвышенности Ишек-Анкренкыр, имеются глубокие сухие котловины. Однако подробных сведений о них в литературе не было. Мы решили обследовать и нанести их на карту.

Ушли в маршрут небольшим караваном. Скоро верблюды шагали по плоской возвышенности Ишек-Анкренкыра. Туркмены мне объясняли, что такое название переводится: «Плато— осел завопил». Смешное и малоправдоподобное географическое имя. В нём мало географического смысла.

Поверхность этого плато однообразна. Равнина, местами покрытая песком, кусты саксаула, полынь. Кое-кто, сидя на верблюдах, поклёвывал носом. Солнце, хотя и осеннее, грело достаточно, слепило глаза. В таких случаях чёрные очки помогали нам. Когда их надевали, сразу становилось легче. Шире, без напряжения обозревался горизонт.

Через три часа подошли к большому обрыву — чинку. Под ногами раскинулась громадная впадина. Вот она, Акчакая. Обследование показало, что дно её лежит на 22 метра ниже уровня океана. Ночью определили координаты — широту и долготу. Часто отсчитывали показания барометров и кипятили для контроля гипсотермометр. Здесь нам очень важно было как можно меньше ошибиться в определении высот. На следующий день увидели ещё одну впадину, пограндиознее первой — глубже, больше. Обрыв плато Ишек-Анкренкыра красивыми ступенями амфитеатром оконтуривает впадину. Ширина её оказалась километров шесть. Когда спустились на её дно и стали наблюдать за поведением барометра, мы не поверили своим глазам: стрелка указывала высоту минус 100 метров, то есть мы находились на 100 метров ниже уровня моря. Такой уровень на суше встречается очень редко. Я не поверил барометру, но скоро убедился, что он не обманывает. Другие высотомеры показывали примерно те же величины. Когда же в Ленинграде я произвёл окончательные подсчёты, то оказалось, что дно южной впадины лежит на 92 метра ниже уровня океана[10]. Это значит, что по глубине она занимает второе место в Советском Союзе. Ниже Акчакаи располагается только впадина Карагие на Мангышлаке, лежащая в непосредственной близости от Каспийского моря. Этот большой солончак расположен на высоте минус 132 метра. А между тем ещё совсем недавно считалось, что самая низкая точка в СССР — дно Саракамышской котловины, лежащее на уровне минус 45 метров.

Мы выяснили размеры и положение Акчакаи. Я снимал её на карту, и постепенно очертания изогнутого контура Акчакаи ложились на жёлтый лист миллиметровой бумаги. Нам впервые удалось установить и глубину впадины, она оказалась равной 200 метрам.

На плоском дне Акчакаи можно увидеть обширные такыры, пухлые солончаки, но всюду сухо; сюда, во впадину, не текут реки, здесь нет ручьёв, нет даже колодцев. В других климатических условиях эти впадины, конечно, заполнились бы водой и здесь можно было бы слушать плеск озёрных волн и смотреть, как бризы гонят по поверхности воды белые барашки.