Линда Миллер - Любовь на плахе (Невеста)

• Название: Любовь на плахе (Невеста)
• Автор: Линда Миллер
• Жанр: Исторические любовные романы

Джоли Маккиббен всегда полагала, что замужество без любви равносильно смерти. Но, когда ей самой пришлось выбирать между жизнью с нелюбимым и вечностью, девушка выбрала жизнь.

---

К этому моменту Джоли уже жаждала его с почти животной страстью, хотя даже не представляла себе, что он станет с ней делать. Тело ее было мокрым от пота, разметавшиеся пряди волос прилипли к щекам, лбу, шее. Даниель одним пальцем неспеша принялся снимать с нее панталоны.

Все еще удерживая руки Джоли у нее над головой, Даниель продолжал ласкать Джоли, испуская при этом короткие хриплые вскрики. Джоли отвечала тем же. Она была поймана, ей уже не сбежать, но Джоли никогда и в голову не приходило, как это восхитительно-сладостно — быть покоренной, быть побежденной!

Даниель провел носом по животу к самому ее уязвимому месту, и Джоли испытала от этого сладостный, трепетный шок. Когда же он дерзко и бесстыдно прижался к нему ртом, Джоли издала сдавленный крик удовольствия и стала извиваться на кровати, не испытывая никакого чувства стыда, словно дикая кобылица под своим жеребцом.

— Я так и думал, — услышала сквозь бурю бушевавших в ней чувств и желания Джоли, и в голосе Даниеля она не услышала вражды или злобы, а только покорность судьбе и налет грусти.

Подсунув руку под ее правое колено, он высоко поднял ногу Джоли, чтобы получить полный доступ в нее. Джоли закусила уголок подушки, чтобы заглушить стоны экстаза, до которого доводил ее Даниель своими губами и языком.

Страшное напряжение внутри нее все росло и росло. Она уже не могла с ним справиться. Мышцы живота и те, что были ниже, сокращались и расслаблялись в ответ на половодье чувств, захлестнувших ее.

И тогда Джоли почувствовала, как в самой сердцевине ее женского естества взвихрилось что-то очень горячее и сильное. У нее было такое впечатление, словно внезапно в глаза ударил яркий луч солнца, словно вспыхнул фейерверк из миллиона искр, воспламеняя каждую клеточку ее души и тела.

Даниель отпустил Джоли, и та, вся трепеща, откинулась на спину на мягкий матрас. Даниель продолжал свои ласки, поглаживая ей живот и бедра, но уже более медленно и спокойно, постепенно приводя ее в себя. Когда у Джоли почти восстановилось дыхание, Даниель поднялся, выпростал рубашку из штанов, расстегнул ее и повесил на спинку кровати. Пряжка ремня тихонько звякнула, и Джоли закрыла глаза, боясь, что то, что она увидит вблизи, лишит ее мужества.

Крепость и жар его тела заставили ее улыбнуться, в то время как Даниель лег на нее, но очень осторожно, стараясь не раздавить ее своим весом. Джоли получила свое удовольствие, и теперь Даниель должен был получить свое. Джоли твердо решила, что перенесет боль молча, и это будет прекрасным ответом на то, что он просил, а потом требовал от нее.

— Сделай это, ну ты знаешь, что. Ведь ты делала это прежде… — послышался его низкий, глухой голос.

Джоли откинула голову, притворившись, будто не слышала того, что он сказал, и вместо ответа с готовностью предложила свое молодое тело. Даниель покрыл поцелуями ее шею, и Джоли ощутила, как его огромное мужское естество прижалось к ее, бедру.

Тут Джоли внезапно охватил страх, однако она не поддалась ему. После того как она видела человека, умирающего на тротуаре рядом с банком в этом проклятом Просперити, после того как ее арестовали, судили и чуть было не повесили за убийство того бедняги, перспектива потерять невинность едва ли могла испугать Джоли.

Даниель что-то пробормотал неразборчивое, а потом внезапно и сильно, одним резким толчком вошел в нее. Хотя у Джоли вырвался похожий на рыдание крик боли и страха, она обеими руками крепко обхватила голую спину Даниеля, чтобы он оставался в ней.

— Боже мой! — потрясение прошептал он. — Я думал…

Джоли запустила руку в его волосы цвета спелой пшеницы и прижалась губами к его рту, заставив его замолчать. Его язык глубоко проник в ее рот — такой же неистовый захватчик, как и его жгучее мужское естество. Джоли была ошеломлена, почувствовав, как ее усталое тело с готовностью изогнулось в новом и еще более сильном желании.

Даниель крепко держал ее, а Джоли буквально сгорала в его объятиях, когда он принялся плавно входить и выходить из нее.

Джоли все труднее было сдерживать свои чувства. Внутри у нее все кипело от этого жара и вырывалось наружу бессвязными криками. Она и не подозревала, что Даниель способен совершить с ней такое. А он продолжал брать ее сильными и точными движениями взад-вперед, бормоча нежные слова и слегка покусывая ей шею и ключицы.

Горячий красный туман застлал глаза Джоли, и она вдруг с яростным воплем женщины-воительницы содрогнулась в руках Даниеля… раз, другой, третий. Наконец затихла. Однако сквозь пелену наслаждения Джоли осознала, что Даниель не успел кончить и инстинктивно положила руки на его мускулистую, потную спину и стала возбуждать, шепча ласковые, бессмысленные слова.

Даниель наконец в последний раз сильно вошел в нее и затих, застонав от блаженства. Тело Джоли получило то, чего никогда еще не знало. Когда Даниель кончил, он упал рядом с ней на матрас, отчего пружины протестующе застонали. Пальцы его правой руки ласково и глубоко зарылись в ее волосы, а большой палец погладил ее скулы. Прошло бесконечно долгое время, прежде чем у него выровнялось дыхание, и Даниель спросил слегка охрипшим голосом, в котором слышалось осуждение:

— Почему же ты не сказала мне, что у тебя никогда не было мужчины?

Голова Джоли покоилась на плече Даниеля, и она вздохнула, все еще пребывая в блаженном состоянии.

— Вот и нет, мистер Бекэм, — улыбаясь, возразила она. — Я говорила вам, а вы мне не поверили.

Даниель молчал несколько длинных, блаженных минут, но потом в нем опять закипели эмоции. Даже не глядя на него, Джоли знала, что он хмурится.

— Но то, как ты все это делала! Никто б не подумал даже, что ты не знаешь, чем занимаешься…

Обиженная Джоли попыталась сесть на постели, но Даниель прижал ее к себе, одной рукой обнимая за бедра. И хотя она никогда и ни за что не призналась бы в этом, но то, что она при этом почувствовала, очень ей понравилось.

— Большинство женщин не умеют любить чувственной любовью, Джоли, — терпеливо пояснил Даниель. — Они занимаются любовью просто чтобы заиметь ребенка, ну, еще потому, что этого требуют их мужья.

Джоли в темноте сгорала со стыда. Получилось, что даже в этом она обманула его.

— Прости меня, — только и сказала Джоли.

— Тебе не в чем винить себя, — ответил Даниель, целуя ее в лоб.

Слишком усталая и пресыщенная, чтобы продолжить их разговор в новом русле, Джоли прижалась к Даниелю и заснула.

Проснулась она перед рассветом, когда Даниель уже выбрался из постели и одевался. Однако Джоли притворилась, что спит, слушая, как ее муж легко ходит по темной комнате. Когда он присел на кровать, чтобы обуть сапоги, пружины громко запели, и Джоли даже закусила губу, вспомнив, что они вытворяли ночью на этой самой постели.

Она надеялась, что, будучи в своей комнатушке в сарае, Дотер ничего не слышал. В противном случае он наверняка все прокомментирует, а Джоли не была уверена, что сможет вытерпеть это.

Даниель обернул вокруг пояса полотенце и вы-i шел из комнаты. Только после его ухода Джоли сообразила, что сегодня воскресенье и что ей придется облачиться в коричневое платье и высидеть предлинную проповедь.

С тяжким вздохом Джоли выбралась из постели и надела белую хлопчатобумажную ночную рубашку, которую сшила. Перед тем как отправиться в церковь, следовало еще приготовить завтрак, а до этого ей необходимо было помыться.

Когда Джоли вошла в кухню, там горел свет: это Даниель засветил керосиновую лампу, стоявшую посреди стола. Она потушила ее и принялась разводить огонь в печи. Затем добавила воду в бак на плите и поспешила наверх привести себя в порядок и надеть вчерашнее ситцевое платье.

Когда Джоли вернулась на кухню, то увидела там Даниеля, который стоял у печи и помешивал кофе, который уже успел поставить на огонь. Дотера нигде не было видно.

Джоли тут же охватила робость, несмотря на то, что между ней и этим мужчиной была такая интимная близость, какую она и помыслить не могла ни с одним человеческим существом.

— Доброе утро, мистер Бекэм, — сказала она. Даниель даже не повернулся, а вместо этого молча подошел к окну и замер, сурово глядя куда-то вдаль. Джоли знала, что он смотрит в сторону могилы Илзе, и поняла, о чем он думает в данный момент. Сожаление и глубокая печаль отчетливо отражались в его согбенной фигуре.

— Доброе утро, — как-то нехотя ответил он наконец.

— Завтрак будет готов через пару минут, — сказала Джоли, одевая передник. «Должно быть, он принадлежал Илзе, как и сам этот человек», — подумала она, завязывая передник на спине.

— Не особенно старайся, — не поворачиваясь распорядился Даниель, пояснив только: — Сегодня воскресенье.

Джоли округлила глаза. «Этот день наверняка будет скучным», — подумала она, но вслух довольно бодро сказала:

— Полагаю, что от этого коровы не перестанут доиться, а куры нестись.