Леонид Марягин - Изнанка экрана

• Название: Изнанка экрана
• Автор: Леонид Марягин
• Издательство: Детектив — Пресс
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-8993-5057-3

Известный кинорежиссер, народный артист России, лауреат международных и отечественных фестивалей Леонид Марягин, поставивший фильмы «Вас ожидает гражданка Никанорова», «Моя улица», «Вылет задерживается», «Незваный друг», «Враг народа Бухарин», «Троцкий» и другие, предлагает вниманию читателей книгу своих воспоминаний о М. Ромме, А. Довженко, Ю. Олеше, Л. Лукове, Б. Андрееве, П. Алейникове, Л. Трауберге, Г. Александрове, Г. Рошале, И. Пырьеве, А. Столпере, А. Тарковском, О. Дале, Л. Утесове, Я. Френкеле, Г. Товстоногове, автобиографическую дилогию, калейдоскоп кинобаек и киносценарии.

В книге «Изнанка экрана» — осмысление прожитого времени.

---

— Вчера потрясающий антисоветский анекдот рассказал мне... — Далее произносилась конкретная фамилия реального рассказчика.

Почем увлечение?

Режиссер Леонид Луков, поставивший фильм «Два бойца», рассказывал своему коллеге М. Донскому:

— Я увлекался кино еще мальчишкой, крутился возле кинотеатра, сидел в кинобудке, и киномеханик, как плату за присутствие, отрезал с моей головы пучки волос для кисточек, которые должны были сметать пыль с проекционного аппарата.

Донской, выслушав, заметил:

— Кто-то за свое увлечение платил головой, а ты — только волосами!

Чувство меры

В давние времена моей режиссерской юности Марлен Хуциев (постановщик «Весны на Заречной улице», «Заставы Ильича» и других картин) принес на мой день рождения кружку с солью и подарил со словами:

— Чтобы больше было соли у тебя в мизансценах.

Следующий фильм я посвятил выполнению совета мэтра. И, когда показал его, услышал:

— С мизансценами все в порядке, теперь добавь соли в содержание.

Я выполнил указание Марлена, и фильм «Моя улица» не приняли.

Хуциев, посмотрев картину, резюмировал:

— Теперь пересолил!

Скорый суд

Иосиф Сталин смотрел в Большом театре премьеру оперы Вано Мурадели «Великая дружба». Отзвучал финальный аккорд, зажегся свет в зале. Публика безмолвствовала — все ждали, когда зааплодирует вождь. Но вождю это музыкальное действо не понравилось, что потом выразилось в разгромном постановлении ЦК.

Сталин встал в правительственной ложе и изрек, понимая, чем отзовется его молчание:

— Артисты не виноваты!

Лав стори

В кругу посетителей кафе «Националь» пятидесятых спорили, кто лучший композитор всех времен и народов. И писатели, и художники, и актеры, любившие это заведение, сходились во мнении, что Д. Шостакович, таким образом поддерживая битого за формализм и временами запрещаемого к исполнению руководством страны соотечественника. Но точку в споре поставил скульптор Виктор Шишков по кличке «Коньячный»:

— Конечно, Бетховен!

— Почему?

— Он вне конкуренции. Его бюст моей работы продается всегда, в любом киоске, в универмагах, на базарах. И никаких ограничений и постановлений партии по его персоне!

Повод для общения

Юрий Олеша сидел в компании своих собутыльников в кафе «Националь». По сервировке стола было видно, что много съедено и еще больше выпито. В зал вошел преуспевающий драматург — в ярко-синем пиджаке, в рубашке с жестким крахмальным воротником, в пестром галстуке. Олеша жестом пригласил его за стол и тут же позвал подавальщицу:

— Муся, счет!

Появившийся тут же счет Юрий Карлович споро протянул преуспевающему драматургу. Тот попробовал возмутиться:

— Юра, ты что, звал меня только для этого?

— А как же! — откровенно признался Олеша. — Должен же быть в компании тот, кто расплачивается!

Дворянин-предъявитель

— В двадцатом году я работал в Теревсате, — рассказывал Утесов. — Вы не знаете, где это и что. Это Театр революционной сатиры, там, где сейчас театр Маяковского. И был у нас артист Сускин, который говорил всем, что он дворянин и ездил с графом Сумароковым-Эльстоном в Лондон на дерби и слышал его храп на своем «крупе». «Какой ты дворянин? — спрашиваю. — К тебе же приходит еврейская мама и приносит кисло-сладкое мясо». — «Это не мама, это — домработница», — заявляет Сускин.

У меня был друг, куплетист из театра Струйского (там, где сейчас филиал Малого), Коля Смирнов-Сокольский. Небольшой артист, но личность. И вот является он к нам в театр, в актерское фойе, а навстречу идет этот самый Сускин, и я говорю:

— Коля, Сускин утверждает, что он дворянин.

Коля, небольшой артист, но личность, останавливает Сускина и заявляет:

— Сускин! Если ты дворянин, то предъяви член.

Сускин здесь же расстегивает ширинку и показывает член. Смирнов-Сокольский внимательно рассмотрел предъявленное и громогласно объявил:

— Да. Он не обрезанный. Но это и не член!

Жажда прошлого

Один реэмигрант после долгого перерыва попал на Манежную площадь и, увидев памятник Жукову, ошарашенно произнес:

— У вас что, теперь худсоветов нет?

Дружеская поддержка

Великий С. Эйзенштейн, который не часто уделял внимание женщинам, беседовал на каком-то приеме с актрисой М. Мироновой, тогда еще женой кинематографиста. Подруга Мироновой, тоже актриса, подбежала к Марии Владимировне с возгласом:

— Маша, ты сейчас прекрасно выглядишь!

— А как я выглядела? — поинтересовалась Миронова.

— Хуже некуда!

Полезный совет

Родители Андрея Миронова — артисты А. Менакер и М. Миронова — решили сделать из мальчика пианиста. И заставляли Андрея играть на фортепьяно по два часа в день. Занятия эти шли неважно — по разным причинам не давалось ему исполнительское искусство. Но он через силу ежедневно отбывал свой урок. Однажды в гости к родителям пришел Л. Утесов, послушал Андрея и спросил:

— Тебе самому нравится?

— Нет.

— Тогда бренчи по четыре часа в день.

Андрей поднял на Утесова полные слез глаза, но Леонид Осипович пояснил:

— Им, — он кивнул на соседнюю комнату, где находились родители, — надоест слушать и они от тебя отстанут!

Нападение — лучшая защита

Замечательный артист Николай Симонов, сыгравший в кино перед войной Петра I и множество других прекрасных ролей, работал в знаменитой питерской Александринке. Был порок у артиста — он крепко пил. И, напившись, явился в актерское фойе театра, где стояли гипсовые скульптуры отцов и матерей — основателей театра (театр в прошлом был императорским).

Симонов откусил гипсовые носы всем без исключения скульптурам. На следующий день состоялось собрание труппы. Симонова обвинили в аморальности, и большинство склонялось к тому, чтобы выгнать артиста из театра. Предоставили слово Симонову. Он вышел в центр фойе и, горестно тряхнув шевелюрой, заявил:

— Да, я аморален, но вот вы меня осуждаете, а в ложе второго яруса наш худрук Юрий Михайлович Юрьев с мальчиком живет.

Артист остался в труппе.

Скорость звука

Дирижер В. Людвиковский вел оркестровую репетицию в утесовском коллективе. Сам Утесов слушал оркестр из зала. Когда пьеса отзвучала, Леонид Осипович попросил:

— Сыграйте еще раз.

— А почему? Что не так? — поинтересовался Людвиковский.

— Мне кажется, контрабас опаздывает, — объяснил Утесов.

— Ну правильно, — вмешался контрабасист, — я дальше всех от вас и стою.

Немое кино

В кафе «Националь» ходил в шестидесятые годы «человек с трубкой». То ли журналист, то ли диссидент, то ли стукач. Он гордо держал в зубах прямую английскую трубку и мог часами неподвижно восседать за столом. Как-то раз его соседом по столу оказался поэт-песенник Игорь Шаферан. Заказал кофе, кусок яблочного пирога и, пока официантка несла заказ, закурил сигарету. Затянулся пару раз и поискал глазами пепельницу. Ее на столе не оказалось. Шаферан не нашел ничего лучшего, как стряхнуть пепел своей сигареты в трубку «человека с трубкой». Тот не шелохнулся. Шаферану принесли кофе. «Человек с трубкой» молча выбил содержимое своей трубки в чашку с кофе поэта-песенника.

Главная роль

Все столики в ресторане Дома кино были заняты, и я сиротливо торчал у входа в зал. Мой телевизионный коллега А. Габрилович, удобно восседавший за столом с двумя дамами, пригласил меня на свободное место. Я с благодарностью подсел. Одна из дам, сексуальная ведущая музыкальных программ — Татьяна К., встретила меня в штыки:

— Терпеть не могу режиссеров-неудачников!

Но после двух последовавших рюмок смягчилась:

— Впрочем, я готова иметь с вами дело. Но при одном условии.

— При каком? — затравленно выдавил я.

— Будете снимать меня в главной роли.

И я — решился. Сделал выпад:

— Согласен. Я сейчас снимаю фильм «Полтора часа в гинекологическом кресле».

В одно касание

К кинорежиссеру, успешно снявшему комедийный фильм, подошел сценарист-борзописец и предложил для следующей постановки прочитать его сценарий.

— За сколько? — уточнил режиссер.

— Ну, читай хоть месяц, — пожал плечами сценарист.

— Ты меня не понял. За сколько рублей я должен прочитать то, что ты написал?

Разные цели

Иду через проходную «Мосфильма». Два охранника преграждают путь:

— Ваш пропуск!

Показываю.

— Смотри, — говорит один другому, — режиссер, а пропуск показывает!

— Что ж тут удивительного? — спрашиваю.

— А только что прошел режиссер Б., пропуск не предъявил и сказал, что охрана его должна знать.

— Ну, правильно, — согласился я, — он борется за популярность у охраны, а я — у народа.

Нужный инструмент

Одному актеру театра после долгих его стараний и хлопот присвоили, наконец, звание народного. В день, когда был опубликован указ, актер играл главную роль в спектакле. Он купался в роли, тянул паузы. А его товарищи по театру ждали окончания спектакля у накрытого стола в театральном музее, где по стенам были развешаны подарки трудящихся коллективу театра: гайки, болты, вымпелы, отбойный молоток. Спектакль продолжался бесконечно из-за виновника торжества. Когда ожидание стало невыносимым, актер Яковлев, зло вперив взгляд в стену, на которой прямо перед ним находился отбойный молоток, устремил палец в этот шахтерский инструмент и громко заявил: