Леонид Марягин - Изнанка экрана

• Название: Изнанка экрана
• Автор: Леонид Марягин
• Издательство: Детектив — Пресс
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-8993-5057-3

Известный кинорежиссер, народный артист России, лауреат международных и отечественных фестивалей Леонид Марягин, поставивший фильмы «Вас ожидает гражданка Никанорова», «Моя улица», «Вылет задерживается», «Незваный друг», «Враг народа Бухарин», «Троцкий» и другие, предлагает вниманию читателей книгу своих воспоминаний о М. Ромме, А. Довженко, Ю. Олеше, Л. Лукове, Б. Андрееве, П. Алейникове, Л. Трауберге, Г. Александрове, Г. Рошале, И. Пырьеве, А. Столпере, А. Тарковском, О. Дале, Л. Утесове, Я. Френкеле, Г. Товстоногове, автобиографическую дилогию, калейдоскоп кинобаек и киносценарии.

В книге «Изнанка экрана» — осмысление прожитого времени.

---

Съемки пошли на пользу — я отвлекся от грустных «простойных» мыслей, посещающих режиссеров между картинами и создающих творческую неуверенность. Именно они — эти непременные спутники нашего брата — и подталкивают снимать бог знает что! Находятся даже оправдания для съемок случайных картин. Женя Карелов, «налудивший» кучу неважных фильмов (в эту кучу не укладывается потрясающая по глубине и таланту его лента «Служили два товарища») изрекал:

— Один плохой поставленный фильм лучше семи хороших — непоставленных!

Его величество консультант

«Рассмотрим это понятие с точки зрения кинорежиссера» — так начал бы я свой доклад на каком-нибудь теоретическом собрании, но осилить докладов я никогда не мог и, наверное, не смогу, поэтому запросто вспомню штришок из биографии Михаила Ильича Ромма: сценаристы Маклярский и Исаев принесли ему сценарий «Секретная миссия» — о нашей разведчице в тылу у фашистов. Они клялись, что история подлинная, что они просто записали все, как было. Сценарий послали высокому консультанту куда-то в органы, и он начертал на титульном листе по диагонали: «Снимать можно, поскольку история, изложенная в сценарии, ничего общего с методами советской разведки не имеет». Консультант решил вопрос существования фильма.

Это был высокий консультант. Гораздо чаще бывали консультанты, я бы сказал, территориальные. Начальник ведомства, области или края не может решить судьбу картины, но его «добро» открывает двери завода, колхоза или ворота воинской части с ее вооружением и личным составом.

Съемочной группе предоставляют все, что требуется, а взамен — договор на мифическое освещение сложных проблем бытия в картине и упоминание фамилии консультанта в титрах — как можно крупнее и с нижайшей благодарностью. Мой американский продюсер Франц Бадер тоже требовал, чтобы в титрах «Бухарина» я благодарил начальника полиции города Лос-Анджелеса.

Но спустимся ближе к производству. Обозначенные выше территориальные консультанты в принципе могли даже и не читать сценария, а брали на веру заклинания режиссеров о благих намерениях замысла. Иное дело — консультанты на объектах, где конкретно ведутся съемки: их ответственность растет, именно им, бедолагам, начальство может сказать:

— А ты куда смотрел, когда шли съемки? Плохо показали твое производство, а позор всей отрасли!

Такие консультанты вынуждены быть соглядатаями, мешать. Не случайно, как исключение, я ценю по сей день сотрудничество с Валерием Ибрагимовичем Жебраком — бывшим начальником Главагентства Воздушных сообщений СССР, который что есть мочи помогал съемкам «на вверенной ему территории» фильма с криминальным для Аэрофлота названием «Вылет задерживается». Исключение, подтверждающее правило!

Иногда консультанты самообразуются. Никто их не звал — они сами пришли! И щедротам их нет предела: и гостиницы по дешевке, и еда для группы бесплатная. Тут — ищите женщину! Председатель колхоза в селе Самбек, где снимали «Гражданку Никанорову», проявлял в обеспечении съемочной группы такую прыть, что Наташа Гундарева часто была вынуждена останавливать его возгласом:

— Белоконь (фамилия председателя), стоять!

Консультантом по фильму «Враг народа Бухарин» предполагалось пригласить историка Ю. Афанасьева, отлично знающего нужный нам период истории. Он долго раздумывал и в результате задал решающий для него вопрос: буду ли я неукоснительно выполнять его замечания? Пойти на такой диктат значило превратить художественное, как я надеялся, произведение в историческую справку. Рабочий контакт не состоялся. Хуже, когда консультантами вызываются состоять родственники прототипов. Так заявила о себе третья жена Бухарина — Ларина. Не желая обижать ее, показал весь свой отснятый, вчерне подобранный материал и получил уйму категорических замечаний по фактам, свидетелем которых Ларина быть не могла из-за младенческого возраста, знала она их понаслышке или из тех же архивов, что и мы с соавтором Деминым. Смысл этих поправок: мой муж Бухарин всегда прав. Пришлось ответить, что Бухарин принадлежит нашей истории, а не его последней жене. Что было бы, если бы до просмотра дожили бы и две предыдущие?

Это из недалекого прошлого, а нынче как? С консультантами?

Я решил идти иным, неизведанным мною путем.

В моем сценарии «101-й километр», написанном по личным, но достаточно давним воспоминаниям, есть изрядный криминальный пласт. Информацию нужно обновлять. И если раньше, в прежние времена, попросил бы рассказать мне о лагерном мире опытного муровца, то нынче я начал искать человека с другой стороны решетки. Случай свел меня с бывшим вором-домушником по кличке «Клещ» — Борей Кулябиным. Он сделал, как говорят «там», четыре ходки общей длительностью в восемнадцать лет. Его знания из первых рук для меня — находка. Но еще большая находка — его проявления по второй кличке — «Великий лагерный поэт».

И поскольку ему не чуждо образное мышление, надеюсь — будет толк!

«КИНО, ВИНО И ДОМИНО…»

Сказка — ложь, да в ней намек.

Добрым молодцам — урок.

Партийный рояль

В эпоху борьбы с космополитами, когда у нас в джазе «разгибали саксофоны», согнувшиеся под гнетом буржуазного влияния, когда Россия была признана «родиной слонов» и выяснилось, что на Урале создан первый в мире паровоз, а в Рязани — первая в мире ложка, в эту самую эпоху кинорежиссер не из последних — Абрам Матвеевич Роом снимал фильм о том, как у них там, в Америке, негров бьют и травят. Актуальная тема! Настала пора принимать эскизы музыки у композитора. Абрам Роом пришел в зал, где за роялем, разложив ноты на пюпитре, уже восседал композитор. Роом одним движением руки сдвинул листочки клавира, и его взору крупно, белым по черному, открылось название фирмы, изготовившей этот рояль: «Блютнер». Абрам Матвеевич напрягся и, картавя, скомандовал: «Уберите этот рояль и привезите „Красный Октябрь“. Команды режиссеров в те времена выполняли. Прикатили „Красный Октябрь“. Композитор снова разложил ноты, взял первый аккорд и взмолился:

— Абрам Матвеевич, «Блютнер» звучал гораздо лучше!

И Абрам Матвеевич так, чтобы слышали все, заявил:

— «Блютнер» — непартийный рояль, он не может звучать лучше партийного!

Попугай Меламеда

Великий режиссер В. Мейерхольд ставил в своем театре «Даму с камелиями». И каждая репетиция начиналась с его возгласа:

—Где Меламед?

Так звали преданного ассистента. Исаак Меламед появлялся, получал указания мастера и уносился исполнять их.

Однажды, для того, как объяснил постановщик, чтобы подчеркнуть мещанскую сущность героини спектакля Маргариты Готье, понадобился на сцене огромный попугай в клетке. Меламед отправился на Арбат в зоомагазин. Попугай был куплен. И с того дня присутствовал на всех репетициях — реквизитор выносил его в клетке на сцену, подвешивал к конструкциям; зажигался свет на сцене, раздавался крик Мейерхольда:

— Где Меламед? — и работа начиналась.

Наконец наступил день премьеры. Попугая в темноте зала вынесли на сцену, подвесили к конструкции. (Как известно, занавесом великий режиссер не пользовался, поэтому декоративные элементы и реквизит устанавливались задолго до того, как зрители попадали в зал.) Зажегся свет. Секунда, другая... Попугай не услышал привычного мейерхольдовского «Где Меламед?» и гортанно завопил сам:

— Где Меламед? Где Меламед? Где Меламед?

Дали занавес, и попугая навсегда изъяли из спектакля.

Это был единственный случай в театре Мейерхольда, когда пришлось воспользоваться занавесом.

Магия заграницы

В середине пятидесятых Михаил Ильич Ромм поехал выбирать «французскую» натуру под Ригу в Сигулду. Латвия воспринималась тогда почти как заграница. В дороге режиссер задремал, а когда открыл глаза, увидел на лобовом стекле такси буквы наизнанку и обратился к таксисту-латышу:

— Тут у вас написано: ТЕХОС, а дальше МОТР. Это, очевидно, ТАКСОМОТОР по-латышски?

— У нас, — не очень дружелюбно ответил водитель, — все теперь по-русски. Это ТЕХОСМОТР.

Очередь у Смирнова-Сокольского

Эстрадный фельетонист, собиратель книг Смирнов-Сокольский был человеком крутого нрава и соленой шутки.

Однажды к нему обратился достаточно известный деятель эстрады В. Коралли:

— Николай Павлович! Это возмутительно: мне передали, что вы меня послали подальше. Во-первых, я популярный артист. Во-вторых, я муж Шульженко, в-третьих, я руководитель джаза! А вы — меня послали...

— Я? Вас? — удивился Сокольский, полез в карман, вытащил солидную записную книжку, нашел нужную страницу, внимательно изучил ее и в качестве свидетельства протянул деятелю:

— Вот здесь очередь из ста двенадцати человек. Все дожидаются, чтобы я их послал. Вас даже в очереди нет!

Версия Зощенко