Сергей Марков - Юконский ворон

• Название: Юконский ворон
• Автор: Сергей Марков
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1980

В первый том избранной прозы Сергея Маркова вошли широкоизвестный у нас и за рубежом роман «Юконский ворон» —об исследователе Аляски Лаврентии Загоскине – отчаянном русском парне, готовом идти на край света не за наживой, но за новыми знаниями о мире. Примыкающая к роману «Летопись Аляски» – оригинальное научное изыскание истории Русской Америки. Представлена также книга «Люди великой цели», которую составили повести о выдающемся мореходе Семене Дежневе и знаменитых наших путешественниках Пржевальском и Миклухо-Маклае.

---

Господин Рахижан, состоя при особе главного правителя, слыл тонким знатоком словесности и наук, хотя его чаще видели за игрой на бильярде. Рахижан был близок к науке еще и тем, что страстно собирал коллекцию деревянных и костяных дубин. Отец Яков с умилением рассказывал, что Рахижан посылал описание своих дубинок «самому Булгарину» и тот восторженно оценил благородное рвение Рахижана. Однако главный правитель запретил Рахижану появляться с любимой его дубинкой…

Загоскин молчал, слушая разглагольствования священника.

? Ты думаешь, что я пьян? ? приставал отец Яков. ? Нет, шалишь. Я все помню и знаю. Сейчас со мной сидит бывший флота лейтенант Лаврентий Загоскин, вольтерьянец и афей. Я все знаю. Что же ты, Лавруша, мне не расскажешь, как ты на Квихпаке женился без церковного обряда? Видишь, мне все известно. Я даже эту девицу сам своими глазами зрел, имел счастье. Решительная девица… Но… закоренелая язычница и обряда святого крещения упорно не приемлет… Поговорили мы с ней, но сойтись никак не могли. Стой, как бишь ее зовут? Ке… Ки… нет, не Ки… Ке… а вот дальше позабыл. Король гавайский, что ли, память мне отшиб? Зато сержант Левонтий и Калистрат ее хорошо запомнили, ? она их чуть кинжалом не зарезала…

Загоскин сразу отрезвел. Откуда священник знает о Ке-ли-лын? При чем здесь сержант и толмач? Смутная догадка мелькнула в сознании Загоскина. Он быстро встал. Немного подумав, налил себе полный стакан рому. Волнение его было скорее радостным, чем тревожным.

? Книгу я пришлю, отец Яков, ? сказал Загоскин, прощаясь со священником. ? Мне она еще на один день понадобится. Вы, кстати, не знаете, кто этот сочинитель, который «Обозревателем» подписался?

? Нет, афей, не знаю, ? ответил поп, видимо трезвея. Он вынимал гусиные перья из косы. ? Но пагубные мысли Рейналевы и в этого сочинителя проникли и кое-где явственно видны. Рейналь же призывает народы дикие к неповиновению, мятежам…

? Не вижу я там Рейналевых мыслей, отец Яков, ? сказал Загоскин и вышел из комнаты.

? Где тебе видеть! ? насмешливо прокричал ему вдогонку поп.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Загоскин быстро шагал вдоль стены с батареей из двух пушек к казарме в Средней крепости. Сразу же за казармой открывался вход в Верхнюю крепость, где у подножия Кекура был расположен плац. С плаца к дому главного правителя можно было попасть лишь по трем отлогим широким лестницам. Они охранялись шестью орудиями, установленными на плацу. Орудия, мачта для флага и трапы входа на Кекур находились под охраной «батарейного сержанта» Левонтия, как его всегда называли, и одного отставного солдата.

Левонтий был существом тихим и безответным в трезвом виде, но буйным во хмелю. Вечными врагами его были ситхинские черные вороны. Пользуясь безнаказанностью, священные птицы индейцев старались оставлять следы своего пребывания на ярко начищенных стволах пудовых единорогов и тридцатишестифунтовых морских пушек сержантовой батареи. Левонтий с орудийным банником в руках метался по плацу, пугая воронов.

Но ситхинские вороны были известны своим упорством; по Средней крепости и по приморскому поселку разгуливали бесхвостые свиньи, а вороны важно сидели на спинах свиней. Свиньи с отклеванными хвостами и выдранной щетиной боялись показываться на плацу, потому что Левонтий пугал их, искусно пуская по земле пушечные ядра. Зато от воронов не было отбоя! Они с криком кружились над батареей или безмолвно сидели в некотором отдалении от Левонтия, как бы издеваясь над ним.

Увидев Загоскина, сержант вытянулся и взял под козырек, держа банник, как ружье у плеча.

? Сколько раз я тебе, Левонтий, говорил, чтобы ты чести не отдавал, ? сказал Загоскин. ? Мне это не полагается. Понял?

? Так точно, ваше благородие, ? бодро ответил Левонтий.

? И вовсе я не благородие, опять-таки много раз я тебе об этом говорил.

? Так, господин Загоскин, это мы из уважительности к вам, ? сказал сержант. ? Дозвольте с прибытием поздравить. Эх, проклятые, опять к батарее ладятся подобраться, ? он взмахнул банником, ? до чего хитры чертовы птицы, ? тихим образом подбираются, паклю воруют. И за что только господь бог меня наказал! Ну, да мы под барабаном воспитаны.

Сержант был суховатым, небольшим и каким-то незаметным человеком. Нос у него был, что называется, чижиком, всегда смотрел вверх, ? ни усов, ни бороды у сержанта не росло. Морщинки, как лучики, расходились от его глаз по лицу, на редкость невыразительному и потертому. Никто не знал, сколько на самом деле сержанту лет. Левонтий боялся больше всего собственной жены и главного правителя и трепетал перед ними. Толмача Калистрата сержант просто боготворил; он его наделял несуществующими совершенными качествами, умилялся перед его знаниями, отвагой и общественным положением. Когда-то Калистрат втридорога продал сержанту старый, весь в заплатах сюртук, который, в свою очередь, сам получил от главного правителя в знак особой милости. И хотя сержант Левонтий утопал в сюртуке своего приятеля, чуть ли не наступая на истрепанные полы, он благоговейно объяснял всем, что сюртук носил сам толмач Калистрат.

Левонтий таскал за пазухой платок, в котором, завязанная в узелок, всегда хранилась полученная от жены полтина. Встречаясь со знакомыми, сержант развязывал платок и показывал полтину. При этом он объяснял, что полтину ему дала жена на расходы, что эти деньги нужно беречь, но и выпить тоже нужно. Тут же сержант Левонтий застенчиво говорил, что ему известно, где сейчас можно было бы «пропустить». Друзья вели сержанта к шинкарю. Выпив, Левонтий начинал бахвалиться. Он кричал, что многие годы служил на Шилке-реке, что воспитан под барабаном. Пусть другие так беспорочно послужат! Сержанту Левонтию все доверено! Сам Калистрат, толмач, делится с ним всеми тайнами Кекура. К главному правителю без Левонтия никому не пройти! Даже старший индейский тойон Кухкан всегда у сержанта спрашивается… Сержант Левонтий кричал еще, что он, как человек честный, ничего не боится, царю он служит верой и правдой, а что у него, Левонтия, врагов много ? так ему не страшно…

Потом начинались размышления, почему у сержанта не растут усы и борода. Оказывается, что дед его тунгусский князек, а у тунгусов, известно, волос редкий и слабый. Когда сержанту казалось, что кто-нибудь не верит в его знатное происхождение, он вступал в драку, и усмирить его мог только один Калистрат. Но если слушатели выражали восхищение родословной сержанта Левонтия, он, нахваставшись вдосталь, иногда запевал:

…Наша матушка ? Россия
Посылала нас насильно ?
Город Ситху защищать,
От колошей сберегать.

Надо заметить, что толмач Калистрат не замедлил донести главному правителю о том, что сержант поет возмутительную песню. Защищать отечество и царя ? есть священный долг солдата, никто насильно солдата «сберегать» Ситху не пошлет. За этот и еще другие доносы толмач Калистрат получил наградные к Михайлову дню и оловянную медаль «Союзный России», а сержанта главный правитель распек и выгнал с Кекура. Но Левонтий не только оправдывал донос Калистрата, но и восхищался им, как некиим гражданским подвигом, и говорил, что толмач правильно поступил: никто от своей выгоды не откажется, к тому же он, Левонтий, был, безусловно, виноват, но песню пел без всякого умысла. Его, как воспитанного под барабаном, простили, Калистрата наградили, значит, все обошлось как нельзя лучше. И сержант вскоре был снова возвращен на батарею, где и пребывал с тех пор в полном благополучии…

? Промышленные проходили, сказывали, что ром привезли. Это в самом деле али шутят? ? спросил Левонтий с надеждой и тревогой в голосе. Потом он вытащил платок и подбросил узелок на ладони. ? Эх, всего полтина, а добавить к ней нечего, ? сокрушенно пояснил сержант и заглянул в глаза Загоскину.

? На, выпей, ? сказал тот, вынув из кармана приготовленную заранее полтину. ? Слушай, Левонтий, дело к тебе есть. Солдат ты или нет?

? Помилуйте, господин Загоскин… Всю жизнь под барабаном, на Шилке-реке служил, Петровского завода караульным сержантом был… Люди из благородных на меня не обижались… Как есть по присяге… ? забормотал Левонтий. ? Все знают… Все мне верят… Жена меня только одна высмеивает: какой ты, говорит, сержант… Так это она через то, что нрав у ней такой… Пронзительная, ее цыганкой считают…

? Да я про жену у тебя не спрашиваю, ? невольно улыбнулся Загоскин. ? Если ты солдат настоящий, то скажешь мне сущую правду. Что за набег на крепость был, а?

Он впился глазами в лицо сержанта.

Лучики морщин у глаз Левонтия дрогнули. Он опасливо поглядел на окна дома главного правителя ? не смотрит ли кто оттуда на плац. Но окна были пусты.

? Был-то был, только это дело тайное, ? сказал он глухо. ? Калистрат не велел говорить…

? Я тебя не выдам. Никому не скажу.

? Вроде как набег, а вроде бы и нет, ? промолвил Левонтий, опять посмотрев на окна. ? Начальство так называет, ? значит, был набег. Начальству виднее.