Патриция МакКиллип - Наследница моря и огня

• Название: Наследница моря и огня
• Автор: Патриция МакКиллип
• Жанр: Фэнтези

…Давным-давно из этого мира ушли волшебники, но их мудрость осталась жить, скрытая в загадках, передаваемых из поколения в поколение. Одним из величайших мастеров раскрывать смысл этих загадок стал Моргон, владетель крошечного княжества Хед. Но древние силы Зла берегут свои тайны. Они хотят остановить Моргана, и смерть, меняя обличья и маски, следует за ним по пятам. И тогда князь Хеда отправляется в дальний путь к берегам враждебных королевств. Только там, у загадочного обитателя горы Эрленстар, он сможет узнать разгадку главной тайны – трех звезд, осеняющих чело Моргана с момента его рождения.

---

Патриция МакКиллип Наследница моря и огня

1

Каждую весну три события происходили неизменно в доме королей Ана: прибывал первый в этом году груз херунского вина; собирались на весенний совет владетели Трех Уделов, и вспыхивал спор.

Весной, последовавшей за странным исчезновением князя Хедского, словно туман на Исигском перевале, испарившегося вместе с арфистом Высшего, славный дом с семью воротами и семью белыми башнями, казалось, трещал, точно сухой гороховый стручок после горестной долгой зимы безмолвия и скорби. Весна распылила в воздухе зеленое крошево, бросила на холодные каменные полы прихотливую, но четкую мозаику света и, словно соки в растениях, пробудила глубоко в сердцевине Ана беспокойство – и вот уже Рэдерле Анская, стоя в саду Кионе, куда никто не вступал в течение шести месяцев после ее смерти, почувствовала, что даже мертвые Ана, кости которых оплетены травяными корнями, наверняка нервно барабанят пальцами в своих могилах.

Немного погодя она тронулась с места, покинула путаницу сорняков и садовых растений, которые угасли, не пережив зиму, и вернулась в королевский зал, двери которого были распахнуты навстречу свету. Слуги под присмотром управляющего развернули стяги владетелей, не без риска для себя свешивая их с высоких балок. Владетели ожидались в любой день, и все в доме стояли на ушах, готовясь их принять. Уже стали прибывать их дары для Рэдерле: молочно-белый сокол, взращенный на диких вершинах Остерланда, – от владетеля Хела; похожая на золотую вафлю наплечная пряжка – от Мапа Хвиллиона, который был слишком беден, чтобы такое себе позволить; и полированная деревянная флейта, инкрустированная серебром – без имени дарителя, – которая смутила Рэдерле, ибо, кто бы ни прислал ее, знал, что она любит. Она следила за тем, как разворачивают знамя Хела: голова древнего вепря с клыками, словно черные полумесяцы на зелено-дубовом поле, рывками поднялась вверх и принялась оглядывать обширный зал крохотными огненными глазками. Сложив руки на груди, Рэдерле взглянула в эти глазки, затем внезапно повернулась и отправилась искать отца.

Она обнаружила его в покоях. Король спорил с земленаследником. Их голоса звучали неясно, и оба умолкли, когда она вошла, но Рэдерле заметила слабый румянец на щеках Дуака. В линии его бровей и морском оттенке глаз чувствовалась бурная кровь Илона, но его терпение по отношению к Мэтому, в спорах с которым иссякало терпение любого собеседника, было исключительным. Уму непостижимо, что сказал Мэтом, чтобы даже его вывести из себя. Король устремил на вошедшую суровый вороний взгляд; она учтиво – ибо его настроение по утрам было непредсказуемо – сказала:

– Я бы хотела погостить в Ауме у Мары Крэг недели две, с твоего дозволения. Я бы могла собраться и выехать прямо завтра. Я провела в Ануйне всю зиму и чувствую… Словом, я хочу ненадолго сменить обстановку.

В его взгляде ничто не изменилась. Он просто сказал: «Нет» – и, отвернувшись, поднял свой кубок с вином.

С досадой взирая на спину отца, Рэдерле отбросила вежливость, словно старый башмак.

– Но я не собираюсь оставаться здесь и слушать, как из-за меня спорят, словно из-за племенной аумской коровы. Знаешь, кто прислал мне дар? Мап Хвиллион. Только вчера он смеялся надо мной, когда я упала с груши, а теперь у него наконец выросла борода, и ему достался дом с дырявой крышей, которому всего-то восемьсот лет, и тут он вообразил, что не прочь на мне жениться. Ведь это ты, кажется, обещал меня князю Хедскому? Так не можешь ли ты все это и прекратить? Я лучше буду слушать вопли хелских свиней во время грозы, чем споры о том, что делать со мной, еще на одном весеннем совете.

– Я тоже, – пробурчал Дуак. Мэтом наблюдал за обоими. Его волосы стали седыми, как сталь, буквально за одну ночь; от скорби, вызванной смертью Кионе, его лицо осунулось, но горе не смягчило его нрав, хотя, пожалуй, и не ожесточило.

– А что я, по-вашему, должен им говорить, – спросил он, – если не то, что я твержу уже девятнадцать лет? Я дал обет, связал себя словом выдать тебя за того, кто победит в игре Певена. И если ты хочешь бежать из дому и жить с Мапом Хвиллионом под его дырявой крышей, я не в силах тебя остановить, и все это знают.

– Да не хочу я замуж за Мапа Хвиллиона! – воскликнула Рэдерле в раздражении. – И вовсе не прочь стать женой князя Хедского. Вот только теперь я не знаю, кто он, и никто кругом не знает, где он. И мне постыло ждать, мне постыл этот дом, мне постыло слушать, как владетель Хела твердит, будто князь Хедский меня оскорбил и наплевал на меня. И вот я хочу навестить Мару Крэг в Ауме и не понимаю, как ты можешь отказывать в таком пустяке.

Воцарилось недолгое молчание, во время которого Мэтом созерцал вино в своем кубке. Когда лицо у него стало совершенно отсутствующим, он внезапно поставил кубок и сказал:

– Если хочешь, отправляйся в Кэйтнард.

Ее губы раскрылись в изумлении.

– Правда? Навестить Руда? И корабль…

Тут Дуак хлопнул ладонью по столу так, что загремели кубки.

– Нет.

Она воззрилась на него в изумлении, и он сжал пальцы. Чуть сузившимися глазами он глянул на Мэтома.

– Он уже просил меня туда съездить, но я отказался. Руд нужен ему здесь.

– Руд? Я не понимаю…

Мэтом неожиданно отстранился от окна, раздраженно взмахнув рукавом:

– Вы двое галдите прямо как целый совет. И оба сразу. Мне нужно, чтобы Руд прервал ненадолго занятия и приехал в Ануйн. А уговорить его сделать это проще всего кому-нибудь из вас двоих.

– Так сам ему об этом и скажи, – упрямо произнес Дуак. Под королевским взглядом он притих и сел, ухватившись за подлокотники, как если бы от них он пополнял запасы своего терпения. – Может быть, ты все-таки объяснишь так, чтобы я понял? Руд только что получил Красную Степень, и если там останется, то получит Черную куда более молодым, нежели любой из ныне живущих Мастеров. Он сделал немалые успехи и заслуживает гораздо большего.

– В мире куда больше загадок, чем в книгах, укрытых за стенами училища в Кэйтнарде.

– Да. Я не обучался искусству загадок, но мне сдается, что и ты не сумеешь с ходу разгадать любую из них. Так чего же ты от него хочешь? Чтобы он наудачу, точно князь Хеда, отправился к горе Эрленстар?

– Нет. Он нужен мне здесь.

– Зачем, во имя Хела? Ты собрался умереть или что-то еще?

– Дуак, – прошелестела Рэдерле, но брат упорно ждал ответа короля. Затем Дуак поднялся – Мэтом продолжал хранить молчание – и, прежде чем захлопнуть за собой дверь, рявкнул, да так, что, казалось, загромыхали камни:

– Клянусь костями Мадир, хотел бы я заглянуть в торфяное болото, которое ты называешь разумом!

Рэдерле вздохнула. Она взглянула на Мэтома, который и в своем богатом одеянии казался непроницаемо-черным, словно проклятие волшебника под лучами солнца.

– Я готова возненавидеть весну. Я не требую, чтобы ты объяснил мне все на свете, но почему я не могу навестить Мару Крэг, пока Кин Крэг здесь, на совете?

– Кто был Танет Росс и почему он играл на арфе без струн?

С мгновение она стояла, силясь выудить разгадку из полузабытых часов состязаний в хитрости. Затем повернулась и, прежде чем еще раз хлопнула дверь, снова услышала голос отца:

– И держись подальше от Хела.

Рэдерле нашла Дуака в библиотеке, тот глядел в окно. Она встала рядом, опершись о подоконник и глядя вниз на город, который плавно сбегал по склону и рассыпался у гавани. Туда с утренним приливом входили торговые корабли, их цветные паруса никли на мачтах, точно усталые вздохи. Рэдерле увидела белые с зеленым паруса кораблей Данана Исига, привозивших всевозможные диковинные вещи с горы Исиг; и в ней пробудилась надежда, что из северного королевства пришли вести куда более ценные, чем корабельный груз. Рядом с ней шевельнулся Дуак: покой древней библиотеки с запахами кожи, воска и железа старых щитов вернул ему самообладание. Он тихо сказал:

– Он самый упрямый, своевольный и невыносимый человек в Трех Уделах Ана.

– Знаю.

– Что-то творится в его голове: что-то клокочет за его взглядом, точно недоброе колдовское зелье… Меня это тревожит. Ибо если бы дело дошло до выбора между шагом в бездонный колодец вместе с ним и прогулкой по яблоневым садам с Владетелями Ана в лучшую его пору, я бы закрыл глаза и шагнул. Но что он думает?

– Не знаю. – Она уткнула подбородок в ладони. – Не знаю, но почему-то он хочет, чтобы все мы сейчас были дома. Я его не понимаю. Я спросила, почему мне нельзя уехать, а вместо ответа услышала: «Почему Танет Росс играл на арфе без струн?»

– Кто? – Дуак взглянул на сестру. – Как могло… А почему он играл на арфе без струн?

– По той же причине, по которой он ходил пятясь и брил голову вместо бороды. Без всяких причин, не считая того, что не было никакой причины. Он был печальным человеком и умер пятясь.