Джудит Мак-Уильямс - Больше, чем страсть

• Название: Больше, чем страсть
• Автор: Джудит Мак-Уильямс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010438-3

Что могло заставить беспутного повесу Филиппа Морсби, графа Чедвика, вступить в брак — то есть, по его глубочайшему убеждению, обречь себя на пожизненное заключение? Только — шантаж. Тонкий и на первый взгляд невинный шантаж юной Маргарет Эбни, выдавшей себя за дочь могущественного недруга Филиппа. Однако вынужденный союз прекрасной интриганки и легкомысленного аристократа внезапно превращается в безумную, нежную, пылкую страсть. Мужчина и женщина, которые должны бы ненавидеть друг друга всей душой, теперь готовы пожертвовать во имя любви даже жизнью…

---

— Вы представления не имеете о том, какова я на самом деле! — в тон ему бросила Маргарет, пытаясь установить между ними хоть какое-то расстояние. Она надеялась, что это несколько успокоит ее нервы.

— Вот я и пытаюсь совершенствовать свои знания о вас. Она удивилась, разобрав в его голосе совершенно неожиданные юмористические нотки. Голос его звучал почти как…

«Прекрати! — резко оборвала она свои мысли. — Положение и без того достаточно сложное, не хватает еще приписывать этому человеку качества, которые мне хотелось бы в нем видеть».

— Уходите! — Маргарет постаралась чтобы голос ее прозвучал очень решительно.

Не могла же она на самом деле надеяться, что он спокойно повернется и уйдет? Не могла. Она слишком опытна, чтобы не понять, какой соблазнительной выглядит в мужских глазах в полураздетом виде. Наверное, она просто старается заставить его заплатить ей побольше за возможность овладеть ею. Глаза его сузились — он вспомнил, как Роксана, надув губки, сказала, что, если он и в самом деле любит ее, то должен подарить ей бриллиантовое ожерелье, такое же, как было на леди Джерси на устроенном ими балу.

И его желание ласкать ее было таким пылким, что он тут же согласился на ее требования. При воспоминании об этом его пронзило отвращение к себе самому. В те времена он был доверчивым дураком; но теперь он стал старше и бесконечно опытнее в том, что касается женщин. Маргарет получит то, что он захочет ей дать, и даст ему то, что он хочет и когда захочет.

Маргарет заметила, как сузились у него глаза, и ее охватило ощущение непоправимого краха. Он не намерен слушать ее. Страх охватил ее, и она задрожала.

— Нет! — задохнулась она. — Я не хочу!

Филипп не обращал на нее внимания. Схватившись за лиф ее платья, он потянул его книзу, вырвав у нее из рук. Он даже не услышал звука, с которым разорвалась тонкая ткань. Он видел только Маргарет. Видел, как блеснули, точно старая слоновая кость, ее обнаженные груди, освещенные светом свечей.

Уставившись на темно-розовые соски, он с трудом перевел дыхание. Она была так хороша, так необычайно хороша — и вся в его власти. Он мог делать с ней что угодно.

Филипп глубоко вздохнул, чувствуя, как тело его стало почти до боли жестким. Он так хотел ее — хотел с первого же мгновения, как увидел, — и вот теперь он овладеет ею.

Он протянул руки, обхватил ее грудь, очарованно глядя, как съежился сосок. Он провел пальцем по ее груди, ощутив, как отчаянно бьется у нее сердце. Как бы она ни демонстрировала нежелание, она была так же возбуждена, как и он. Разумеется, она опытна настолько, чтобы понимать, какое наслаждение дают ласки. Мысль не принесла ему удовлетворения, и он сглотнул, ощутив привкус ярости при мысли о всех тех мужчинах, которые снабдили ее этим знанием.

Филипп притянул ее к себе, ощутив мгновенное удовольствие, когда она оказалась прижатой к нему. Он закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на своих ощущениях.

Маргарет ахнула, осознав, что пояс у него развязался и халат распахнулся. Ее нагие груди терлись о его грудь, отчего по всему ее телу пробегала дрожь. Не стоило позволять ему этого. Она отчаянно пыталась собраться с мыслями. Нужно как-то остановить его, но как?

Мысли ее окончательно смешались, когда его рука обвила ее гибкую талию и еще крепче прижала к себе. Маргарет изумилась, ощутив у своих бедер что-то твердое и очень горячее.

В панике она попыталась отодвинуться от него, но он только еще крепче прижал ее к себе, так что теперь казалось, что она стала его частью.

Маргарет глубже втянула воздух, и слабый запах сандала, казавшийся неотделимым от него, заструился ей в легкие удушающим потоком.

Этот его таинственный запах превратил все ее страхи в единый яркий пламень желания, необъяснимого и неожиданного.

Веки ее становились все тяжелее, и нужно было прилагать усилия, чтобы не дать им опуститься. Но еще тревожнее было то, что ей все труднее было помнить, почему она должна это» делать. Маргарет удивленно рванулась, когда его руки скользнули вниз и обхватили ее голые ягодицы. Ей показалось, что его пальцы прожигают ей кожу, когда он еще крепче прижал ее к себе. Она содрогнулась, потому что почувствовала что-то доселе неведомое. Могло ли это ощущение быть хорошим? Все подруги ее матери были единодушны в своем отвращении к тому, что происходит в супружеской постели. Но ведь это не супружеская постель. Мысль эта несколько обескуражила ее. Ведь именно этим мужчина, должно быть, занимается с любовницей.

Неужели она ведет себя так распущенно потому, что она , незаконнорожденная? Эта отвратительная мысль взорвалась у нее в голове, точно осколки вдребезги разбитого стекла.

Она попробовала справиться с нарастающим чувством растерянности, когда он взял ее на руки. Но времени у нее уже не было. Филипп отшвырнул с дороги платье и бросил ее на кровать.

Маргарет приземлилась на толстый матрас, и дыхание со свистом вылетело из ее груди; прежде чем она успела отодвинуться в сторону, Филипп уже оказался рядом. Его тяжелое тело пригвоздило ее к кровати. Она отчаянно извивалась в тщетной попытке спастись. Но все ее сопротивление, казалось, приводило только к тому, что она все больше ощущала его.

— Прекратите! — Щеку ее омыло жаркое, пахнущее бренди дыхание Филиппа.

Маргарет попыталась не обращать внимания ни на него, ни на странное требовательное ощущение, нарастающее в ней. Но когда он внезапно завладел ее губами, это стало уже невозможным.

Она ощутила вкус бренди, которое он, наверное, пил до того, как вошел в ее комнату. Но вкус этот отличался от того бренди, которое она когда-либо пила. Вкус этот походил на страсть, на наслаждение, на Филиппа, на…

Сдавленный стон вырвался у нее, потому что язык его проник ей в рот. От его движений по ее коже побежали мурашки. Ей было жарко. Она была сбита с толку, как если бы…

Задыхаясь, он принялся теребить ее губы, сначала слегка покусывая их, а потом проводя по ним кончиком языка.

Глубоко в ней что-то задрожало, когда Филипп обхватил ладонью ее обнаженную ГРУДЬ. Странное, настойчивое ощущение усиливалось, превращаясь в силу, на которую нельзя не обращать внимания. Инстинктивно она изогнулась, прижимаясь к его руке, в бессознательном стремлении усилить восхитительное ощущение.

— Вам нравится? — Голое Филиппа звучал почти самодовольно, но ей было все равно. Сейчас ей было все равно, лишь бы он не останавливался. Тело ее охватила неуправляемая дрожь, когда губы его оказались там же, где только что была рука, и он заключил ее тугой сосок в теплую пещеру своего рта.

— Филипп! — Она потрясенно задохнулась.

Маргарет обхватила его голову, чтобы оттолкнуть от себя, но ее обессилило ощущение его губ, ласкающих ее грудь. В глубине ее лона началось пульсирующее содрогание, отчего она пришла в неистовство. Она крепче вжимала пальцы в его голову и приближала его к себе еще больше, упиваясь ощущениями, о существовании которых и не подозревала.

Смутно осознала она, что его колено проскользнуло между ее бедер и раздвинуло их.

Первое ощущение беспокойства, возникшего на границе ее сильнейшего наслаждения, появилось, когда она почувствовала странность его горячей мужественности, трущейся о ее бедра с внутренней стороны. Беспокойство это резко перешло в панику, потому что Филипп внезапно бросился вперед и ворвался в нее.

— Нет! — задохнулась Маргарет; она извивалась, пытаясь освободиться. — Прошу вас, не надо! — Она толкала его в грудь, но с таким же успехом можно было пытаться оттолкнуть стену. Он, кажется, даже не заметил этого. Глаза его были странно пусты, словно он смотрел внутрь себя, на что-то невидимое.

Чтобы не закричать, Маргарет прикусила губу, но глухой стон вырвался из ее крепко стиснутых зубов, потому что он проникал все глубже и глубже. Наконец он обмяк на ней, издав звук, принятый ею за крик наслаждения.

Она не понимала, как мог он находить удовольствие в том, что только что сделал, тогда как для нее это было просто болезненно. Смысла в этом не было никакого. Единственное, что в конце концов обретало смысл, — так это завуалированные намеки подруг ее матери насчет ужасов супружеского ложа. Но в одном они ошибались. В ее супружестве не может быть таких преимуществ, ради которых стоило бы терпеть эту боль мочь за ночью до конца дней своих. Слава Богу, ей этого делать не придется. Эта мысль придала ей твердости. Как только Филипп проведет свой законопроект, она сможет вернуться в Париж, к Джорджу, к своей обычной жизни.

К счастью, Филипп скатился с нее, и она инстинктивно свернулась клубочком, словно это могло ее защитить.

Филипп покачал головой, словно пытаясь привести в порядок свои чувства, слишком опьяненный наслаждением, чтобы быть способным думать. Он смотрел на Маргарет в полной растерянности. Что же, черт побери, происходит? Взгляд его упал на пятно на белой простыне. Как могла она оказаться девственницей? Это совершенная бессмыслица. Она ведь жила с этим старым развратником! Если она не была его содержанкой, какие же тогда отношения их связывают?