Рольф Майзингер - Секрет рисовальщика

• Название: Секрет рисовальщика
• Автор: Рольф Майзингер
• Издательство: “Лимбус Пресс”
• Жанр: Публицистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-8370-0410-6

Летающие тарелки и говорящие статуи. Секретные материалы советской армии. Х-файлы рядового Майзингера. Время действия — хоть сейчас. Место действия — где-то рядом. Тема: аномальное и сверхъестественное.

---

— Значит, в смерти Рустама он не виноват, — воспользовавшись тем, что майор сделал паузу, подвел итог услышанному Стриж.

— Нет, до тех пор Астафьев был образцовым солдатом. Для него военная карьера вообще означала все. Он ведь и на войну-то сбежал втайне от отца. Даже его инструкторы о поданном заявлении ничего не ведали.

— Заявлении?

— Ну как же, капитан! — удивленно воскликнул Галкин. — Тогда ведь в Афган официально только по личной просьбе брали.

Стриж скривил недоверчивую мину.

— А кровавый след потянулся за Астафьевым позже, — продолжал майор Галкин. — После тех событий он очнулся в плену. Пакистанские контрабандисты уже успели продать его душманам. Капитан неплохо говорил по-афгански и, конечно, без особого труда понимал их разговоры. Духи часто пересказывали истории, которые им поведали пакистанцы. И истории эти были одна страшнее другой. Они не знали, что русский спецназовец их понимает. А потому и не скрывали своих эмоций. С их слов, капитана нашли крестьяне. На нем покоилось тело обнаженной женщины. Все в пулевых ранениях. Вытащили они с поля и остальные трупы. Сообщать властям никто и не подумал. Сдавать свою маковую плантацию они не собирались. А потому изуродованные трупы просто свалили в кучу и сожгли. Видимо, та же участь ожидала и капитана Астафьева, если бы местные ребятишки не заметили, что он еще дышит.

— Стало быть, все это рассказал сам Астафьев? — задал вопрос Журавлев. — Так ведь он, наверное, и придумать все это мог. Ведь доказательств нет. Все ж сожгли.

— В том-то и дело, что не все, — отозвался майор. — Уже позже обнаружились останки друга Астафьева — Рустама. Их принадлежность подтвердила экспертиза.

— Что же потом?

— В плену капитан Астафьев впервые и почувствовал, что с ним происходит что-то неладное. Мало того, что страшные раны на его груди долго не заживали, так еще и стал он периодически сознание терять. А когда в себя приходил, то замечал, что духи на него иначе смотреть стали. Со страхом… Нам не известно, как он из плена бежал. Этого Астафьев так и не рассказал. Но, видимо, охранники стали его первыми жертвами.

Галкин снова остановился. Молчали и мы. Командир смотрел завороженным взглядом в огонь костра. Кто знает, что мерещилось ему в эти минуты в таинственной пляске языков пламени. Прошло минут пять, и он, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Астафьева долго мытарили комитетчики и военная прокуратура, почему-то решив, что он сам сдался в плен. Это был страшный удар по самолюбию капитана. Именно тогда он и возненавидел людей. Видимо, потому, что сам уже перестал быть человеком. А потом потянулась череда необъяснимых смертельных случаев в различных воинских подразделениях ТуркВО. Но всегда там, где все с меньшими успехами проходила служба сначала капитана Астафьева, а затем и… Как вам известно, к нам он прибыл уже просто лейтенантом. В мае восемьдесят седьмого в Москве обнаружили до неузнаваемости изувеченный труп мужчины. Однако это произошло в преддверии праздников, и информацию о страшной находке скрыли. Лишь совсем недавно стало известно, что в то время в Москве проводил свой отпуск и Астафьев. А потом была Западная группа советских войск в Германии. Там произошло сразу два убийства, а почерк один и тот же. И опять Астафьев. Только после Германии его след ненадолго затерялся. Предполагаю, что он все время находился под специальным наблюдением в какой-нибудь военной клинике.

— Товарищ майор, — видя, что Галкин закончил, дал о себе знать Дятлов, — а как же он к нам-то попал?

Галкин ответил не сразу:

— Я хорошо знаю его отца… Ну и о похождениях самого лейтенанта мне тоже кое-что было известно. В общем, меня попросили… проверить.

Мы переглянулись.

«Ничего себе проверочка, — подумал я. — А что, если бы…? Ведь вон как оно вышло!»

— Мне очень трудно об этом говорить… — снова начал майор, — но…

— Кащея жалко! — заметил Стриж.

— Я знаю, капитан, что его смерть на моей совести, — резко оборвал его Галкин. — И я готов нести на себе этот камень. Однако это не было просто моей прихотью. К тому же, поплатиться своей головой мог и я.

— Товарищ майор, — впервые за время всего разговора подал голос сержант Воронян, — а что же общего со всем этим имеет окаменевшая одежда?

— О-о-о! — На глазах переменился Галкин. — А вот это действительно интересно. Последние три дня я почти безвылазно провел в библиотеке. Именно превращающаяся в камень одежда не давала мне покоя. Я переворошил, наверное, все, что можно было там найти об оборотнях. Нигде абсолютно ничего не говорилось об этом феномене. А потом мне помог случай. Одна девушка-студентка сдавала при мне свои книги. И вот представьте себе, одна из них выскальзывает у нее из рук и падает мне прямо под ноги. Я наклоняюсь, чтобы ее поднять, и на глаза мне попадается заголовок на раскрывшейся странице — «Вервольф». Автор данной короткой истории — античный писатель Петроний, царедворец Нерона. И вот именно там я нахожу ответ на твой, Воронян, вопрос. Оказывается, еще в Древней Греции было известно об одном очень оригинальном ритуале, который устраивал человек, прежде чем превратиться в волка. Достаточно было сложить свою одежду в укромном месте, где ее никто бы не нашел. Потом помочиться так, чтобы образовавшийся круг заключал в себе сброшенные тряпки. Одежда превращалась в камень и в таком виде ждала возвращения своего хозяина. А вот если лишить оборотня возможности в очередной раз воспользоваться своей одеждой, то он так навсегда и останется в зверином обличии.

— Можно еще один вопрос, товарищ майор? — решил оторваться сержант.

— Валяй!

— Я читал про оборотней в средневековой Европе, на Руси, в Африке и даже на Суматре. Но вот про афгано-пакистанских до сих пор ничего не слышал. Чем это объяснить?

Галкин пожал плечами и, открыв было рот, так и замер без ответа.

— Век живи, век учись, сержант! — пришел на помощь майору Стриж.

— А может быть, все не так уж и сложно, — робко вмешался в их разговор я.

Взгляды моих товарищей обратились к мне. И в них, в этих самых взглядах, читалось любопытство вперемешку с наигранным восхищением. Мол, ну если ты, Майзингер, сейчас ответишь нам на этот вопрос, это будет ващеее…!

А я вот взял, да и ответил:

— Значит, этот самый Петрович…

— Петроний, — хохотнув, поправил меня Галкин. При этом, наверное, только висевший над костром чайник не попытался скрыть своей улыбки.

— … Спасибо! Петроний утверждал, что странный обряд пришел к ним из Греции. А в армии Александра Великого было много греков, — развивал я тему.

— Ну и что из этого? Он и сам был грек, — непонимающе уставился на меня Щеглицкий.

— Он был македонянин, а не грек, — поправил его я.

— А ты молодчина, Майзингер! — Вдруг хлопнул меня по плечу Стриж. — Ну прямо Змей Премудрый!

Остальные молча ждали разъяснений.

— Ну, давай, рядовой, развивай свою теорию дальше! — Видимо, тоже сообразив, поддержал меня майор Галкин.

— Так вот, в своем азиатском походе армия Македонского не только прошлась по территории Афганистана, Пакистана и Ирана, но и разбавила кровь завоеванных народов греческой.

Теперь уже все понятливо закивали головами.

— Красиво сказал, — поднял в мою честь чашку крепкого чая благодарный кавказец.

А ночью мне приснился лейтенант Астафьев. Он лежал на тех самых армейских носилках, на которых его загружали в вертолет. Его лицо посерело, а рот оскалился. Из-под покрывала вывалилась крепко забинтованная культя. На снежно-белой перевязке проступали розовые пятна. Вдруг они стали на глазах увеличиваться, и вскоре кроме густой розовой пелены я больше ничего не мог видеть… Говорят, что сны бывают вещими. В это я никогда не верил. И лишь спустя пятнадцать лет, когда снова, нос к носу, встретился с Астафьевым, мне пришлось изменить свое отношение к вещим снам…

Часть 4 Здрасьте, я — медиум

Наша жизнь — это еще и мелочи. Но не стоит ими пренебрегать. Иногда от такой вот мелочи зависит куда больше, чем можно себе представить. К примеру, сломался фотоаппарат… Казалось бы, ну и что в этом такого? А вот не сломайся он — и не произошло бы со мной этой забавной, а порой и трагичной, но в любом случае очень интересной истории…

Глава 1

Май 1989

Всем известно, что фотоаппарат «Зенит» — техника что надо. Надежная. Однако, проковырявшись с нашим все утро, старшина Дятлов засунул его обратно в футляр.

— Говно, — процедил он сквозь зубы.

— Ошибаешься, Дятлов! — подшивая свежий подворотничок и искоса наблюдая за стараниями сослуживца, возразил ему Синицын. — «Зенит» — это тебе, брат, не какой-нибудь там «Ломо».

— Те, кто производил «Ломо», по меньшей мере, не скрывали, что он может и ломаться. А тут, смотрите-ка, «Зенит»!

— А может, ты, старшина, просто в фототехнике ни черта не рубишь, только признаваться не хочешь? — откусил нитку лейтенант.