Кейси Майклз - Опасные связи [Роковое наследство]

• Название: Опасные связи [Роковое наследство]
• Автор: Кейси Майклз
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-483-8

Возвращаясь с войны, Люсьен Тремэйн мечтал поскорее увидеть родные края. Однако дома его ожидало предательство отца и вероломство невесты — кошмар, который не мог бы присниться ему в самом страшном сне. Лишь встреча с юной и загадочной Кэт Харвей возвращает его к жизни.

---

— Ты волен уехать в любой момент. Вряд ли мне потребуется телохранитель. Или ты решил стать примерным сыном и намерен начать волочиться за леди Кэтрин?

— Что? Это чтобы ты лично нарезал меня на тонкие ломтики? Уволь, я не настолько храбр. Пребывание здесь, в Тремэйн-Корте, не лишено для меня приятности: так забавно видеть тебя укрощенным. Эта перемена в тебе восхищает меня после того приема, который ты оказал мне после возвращения с Полуострова.

Люсьен отпил из своего бокала изрядный глоток, задумчиво уставившись в камин. Они с Гартом проговорили чуть не до рассвета прошлой ночью, да и сегодня беседовали около двух часов, пока Кэт спала. Теперь Гарт знал все от начала и до конца — про Мелани, Эдмунда и почти все про Кэт. Он полагал, что она сбежала из Ветел от самодурства отца. Его друг не торопился никого из них осуждать, и за это Люсьен еще выше ценил его дружбу. Хотя, конечно, когда речь зашла о Кэт, Гарт не удержался от насмешек. Он просто не был в силах упустить возможность поехидничать над другом и даже не пытался скрыть, как его развлекает смущение Люсьена.

В отличие от Люсьена Гарт смотрел на жизнь гораздо проще, предпочитая сразу все делить на белое и черное.

Мелани оказалась пронырливой сукой и к тому же свихнулась. Вывод? Наплевать и забыть — кусаться-то она все равно не может. Да к тому же половину Англии можно считать сумасшедшей. Это даже стало в некотором роде признаком хорошего тона — иметь родственника, который либо угодил, либо только что вышел из сумасшедшего дома.

Эдмунд и Люсьен помирились? Вывод? Да никаких выводов тут и не нужно. До сих пор весь свет уверен, что они — отец и сын. Конец истории.

Кэт Харвей на самом деле оказалась леди Кэтрин д'Арнанкорт. Она богата, красива и предана Нодди и Эдмунду. Люсьен, получивший от жизни жестокий урок, влюбился в эту леди? Вывод? Жениться на ней. Теперь же. Немедленно. Сию минуту. Пока кто-то другой не увел ее.

И вот тогда — тут уж Гарт просто начал разливаться соловьем — наступит счастливый конец. Согласно прожекту Гарта Люсьен с красавицей невестой поселятся в Тремэйн-Корте и станут опорой Эдмунду и его очаровательному сыну Нодди, нарожают не меньше полудюжины своих собственных деток — и «все они будут жить счастливо до конца своих дней». Кроме Мелани. Но ведь и ее можно великодушно снабдить некоторой суммой денег, да и отправить куда-нибудь во Францию, где она наверняка сумеет обзавестись толпой счастливых поклонников.

По его словам все выходило хорошо и просто. Если только не брать во внимание то, что Люсьен не был способен так вот легко разделить все на белое и черное. Он был не в состоянии пропускать множество оттенков серого цвета — в том числе и тревожного цвета глаз Кэт, которые он видел всего час назад. И он не имел ни малейшего представления, сколько ему придется прождать, прежде чем явиться к ней и объявить о своей любви, а она поправится настолько, что не сочтет это проявлением жалости или чувства долга.

Люсьен знал, что Мелани, которая не далее как этим утром прижала его к стене в музыкальной комнате и умоляла вспомнить, как сильно она его любит, — о чем он еще не успел рассказать Гарту, — что она пребывает в каком-то своем мире, который весьма отдаленно напоминает мир реальный. А при мысли о предупреждении Мойны его опасения усилились во много раз, и он с тревогой ждал каких-то неприятных сюрпризов, которые наверняка преподнесет его бывшая невеста на предстоящем в пятницу званом обеде. Его снедало предчувствие, что вечер может кончиться печально. Если бы только ему удалось толком поговорить с Мойной, но она была недоступна в своей каморке, жалуясь на то, что «оскудела» здоровьем.

Люсьен, подумав о том, как ловко Гарт устроил будущее всех обитателей Тремэйн-Корта, посмотрел на друга и спросил:

— Скажи мне одну вещь, Гарт. Что ты думаешь о нашем приятеле Гае? Я имею в виду — отчего он продолжает торчать здесь, в Суссексе, в то время как все остальные французы уже укладывают чемоданы и бегут нанимать корабли, чтобы переправиться через Пролив? У него имение неподалеку от Парижа, у него отец, о судьбе которого ничего не известно. Чего он дожидается?

Гарт улыбнулся Люсьену поверх бокала:

— Гай? Дай подумать. Может, он просто не желает пропустить званый обед, который закатывает твоя дорогая мачеха? Как ни крути, это обещает стать главным событием сезона. Я уверен, что Мелани дала ему понять, что ожидается присутствие всей местной знати. Просто голова кругом! Как по-твоему, не послать ли и мне в Лондон слугу за парадным мундиром?

— Если ты будешь болтать и дальше, Гарт, мне придется поверить, что ты полный дурак и что для счастья тебе не хватает только ночного колпака и домашних туфель. А я стараюсь рассуждать серьезно. Неужели тебе не кажется странным то, что Гай продолжает сидеть в Англии и даже не помышляет об отъезде?

Гарт окунул палец в вино, а потом обсосал его с самым глубокомысленным видом. После чего поведал таким тоном, словно сделал гениальное открытие:

— Гай — француз!

— Ты чертовски проницателен, Гарт, — съязвил Люсьен, поднялся и налил себе еще бокал вина. — Но будь добр, продолжай. Я затаил дыхание и ловлю каждое твое слово.

Гарта не надо было уговаривать.

— Ты, мой добрый друг, — француз наполовину.

— И опять невообразимая проницательность! Гарт, ты поражаешь меня. Едва ли не четверть населения Англии может похвастаться наличием в их жилах французской крови. — Он поудобнее устроился в кресле. — Но тебе удалось заинтересовать меня.

Гарт поставил свой бокал на столик возле кресла, приставил пальцы к вискам и зажмурился:

— Я вспоминаю один недавний вечер в Лондоне. Я вспоминаю человека по имени Джеки, который навестил в Суссексе свою мать и вернулся в Лондон с поручением. И этим поручением было всадить кинжал в спину некоему Люсьену Тремэйну. Но, увы, Джеки сам напоролся на нож, и потому я до сих пор здесь и корчу из себя оракула, вместо того чтобы любоваться скачками пони в Ньюмаркете, с шикарной траурной лентой на рукаве моего смокинга в знак скорби по дорогому другу, ставшему жертвой преступления.

Люсьен похрустел пальцами, обдумывая слова Гарта, и счел их неубедительными.

— Я решил было, что это Ортон нанял тех подонков. В их неловкости было что-то, напомнившее мне его самого. Но даже если я и ошибался, то все равно не могу уловить связи между тем нелепым покушением и странным нежеланием ехать домой нашего приятеля графа.

Гарт, ухмыляясь, открыл глаза:

— И я тоже, дружище. Но по крайней мере, мне удалось говорить с тобой несколько минут подряд и ни разу не услышать про леди Кэтрин. Ведь когда я вошел, ты сидел здесь и думал именно о ней? Вряд ли стоит удивляться тому, что она нашла тебя не очень-то обаятельным, — вспомни, как ты вел себя утром в лабиринте. Ты же из нее едва душу не вытряс. Может быть, вместо того чтобы искать утешение в бутылке, ты мог бы провести время с большей пользой, сочиняя стихи в ее честь?

— Это совсем не смешно. — Люсьен понурился. — Однажды я уже проявил себя в отношениях с женщиной полным ослом, и Кэтрин все об этом известно. И этого более чем достаточно, даже если не принимать во внимание то, что и с Кэтрин я вел себя не очень-то правильно. А ведь сегодня она узнала, что стала сиротой. Я должен дать ей время, чтобы она пришла в себя и решила, что ей делать. Скорее всего она решит поскорее вернуться в Ветлы, а оттуда — в Лондон. Она заслужила, чтобы о ней заботились, чтобы с ней обходились как можно мягче и больше не пугали ее.

— А ты тем временем намерен запереться в этом кабинете и лелеять свою тоску? Стало быть, это и есть любовь? Знаешь ли, меня бросает в дрожь от одной мысли, что и я не застрахован и могу в один прекрасный день впасть в такое же плачевное состояние. Люсьен, ты все излишне драматизируешь!

Люсьен ткнул бокалом в сторону Гарта:

— Дружище Гарт, я как нельзя более согласен с тобою!

Намного позже, когда большие напольные часы в коридоре пробили час ночи, Люсьен отправился к себе. Хотя шагал он достаточно твердо, его мозг был приятно затуманен винными парами после нескольких бутылок, выпитых с Гартом. Он поднялся по левому крылу широкой главной лестницы к своей спальне в надежде поскорее забраться в постель и выспаться. Ведь утром ему понадобятся силы, чтобы окунуться в тот непрекращающийся бедлам, в который превратилась его жизнь в Тремэйн-Корте.

Хоукинс не встречал его и потому не мог сделать ему выговор за то, что он так пьян, или хотя бы помочь раздеться, — так как верный слуга перебрался в комнатку возле спальни Эдмунда, чтобы быть под рукой у больного и днем и ночью. Сердито чертыхаясь, но не желая в столь поздний час будить другого слугу, Люсьен кое-как стащил высокие и узкие сапоги, после чего плюхнулся на кровать, собираясь раздеться при слабом свете ночника.

Но не успел он вынуть из галстука булавку с ониксом, как каким-то шестым чувством понял, что в комнате он не один. Осторожно повернувшись, Люсьен различил в полутьме женскую фигуру в белой ночной сорочке. В руках она держала два полных хрустальных бокала.