Кейси Майклз - Опасные связи [Роковое наследство]

• Название: Опасные связи [Роковое наследство]
• Автор: Кейси Майклз
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-483-8

Возвращаясь с войны, Люсьен Тремэйн мечтал поскорее увидеть родные края. Однако дома его ожидало предательство отца и вероломство невесты — кошмар, который не мог бы присниться ему в самом страшном сне. Лишь встреча с юной и загадочной Кэт Харвей возвращает его к жизни.

---

— А вот это уже та Кэтрин, с которой я познакомился по письмам. По-моему, я все же имел право уяснить это, несмотря на то, что потревожил вас? Но вот были ли ваши ответы правдивыми? Почему-то я в этом сильно сомневался. И должен был убедиться, что это не просто очередной сон. Понимаете, мне снится множество снов, и большинство из них почему-то совсем не такие приятные.

Она не желала все это слушать, не желала вспоминать, каким он был когда-то несчастным, и снова жалеть его. Кэт отклонилась и уперлась ладонями ему в грудь, высвобождаясь из его объятий. На сей раз он не пытался ее удерживать.

— Ну а теперь, коль скоро вы удовлетворили свое любопытство, мистер Тремэйн, пожалуйста, позвольте мне вернуться в дом. Эдмунд начнет беспокоиться, куда я пропала.

Она смотрела, как Люсьен наклонился за ее кинжалом, Теперь его глаза снова потухли, словно их поцелуи, так смутившие ее, были для него всего лишь небольшим экспериментом.

— Это было очень любезно со стороны Мойны — предупредить о вашей маленькой игрушке, дорогая, — произнес он, протягивая ей кинжал рукояткой вперед.

Так он возвращает его? Он что, не понял? Она же собиралась убить его.

Кэт молча взяла кинжал и сунула его в карман, мечтая как можно скорее удалиться, чтобы спокойно поразмыслить над тем, что произошло. Сейчас она так ненавидела его, что вряд ли смогла бы отвечать за свои поступки, посмей он снова обнять ее. Она его ненавидит. Ведь верно?

— Мойне должно быть стыдно. Теперь я обзаведусь пистолетом.

Люсьен громко расхохотался:

— Я обязательно это учту. Мойна к тому же сказала, что вы крайне замкнутая особа, Кэтрин. И должен признаться, что это — среди многих прочих обстоятельств — почему-то еще сильнее возбуждает мой интерес к вам. Пожалуйста, разъясните мне, как вам удалось занять в Тремэйн-Корте первое место?

Кэт была уверена, что он задал этот вопрос не из праздного любопытства. Люсьен явно решил не терять зря времени, уж если приехал в Тремэйн-Корт. Однако если главная его цель — очередное любовное похождение, ему лучше обратиться к мачехе: та прямо-таки лопается от желания его заполучить. Но не Кэт. Ни в коем случае не Кэт. И она должна дать ему это понять.

И если она не желает повторения того, что случилось — а ведь она не желает, конечно же, не желает, — она избавит себя от лишнего беспокойства, если скажет ему правду сразу. «Гораздо легче, — подумала Кэт, — переживать от его отвращения к ней, чем от расположения».

Задрав повыше подбородок, так что теперь она смотрела ему прямо в глаза, Кэт заявила:

— Конечно, я расскажу вам. Это не такой уж большой секрет. Во всяком случае, это был честный труд, которым я впервые в жизни смогла обеспечить себя куском хлеба. Я пришла в этот дом в качестве кормилицы для Нодди, когда умер мой собственный ребенок — мой ребенок, который, мягко говоря, был зачат не совсем законно. Как и вы, мистер Тремэйн.

И прежде чем она смогла заметить реакцию Люсьена, его явное замешательство, а затем веселый блеск в темных глазах, Кэт поспешила повернуться и, держа голову как можно выше, медленно направилась к дому.

ГЛАВА 11

…а с ними — царь
Осанкою; хоть блеск его погас.

Джон Мильтон, «Потерянный Рай»

Мелани распорядилась, чтобы Люсьена поместили непременно рядом с ее спальней, и это заставило его призадуматься.

Он знал, что бояться нечего — если в данном случае вообще было употребимо слово «бояться», — ведь у него имелся Хоукинс, а Хоукинс был проницателен. Не пробыв в доме и дня, он успел убедиться, что Мелани вознамерилась обольстить его хозяина.

Придя к такому выводу, доблестный слуга позаботился запереть дверь комнаты, смежной с хозяйской гардеробной, задолго до того, как туда явился Люсьен, чтобы раздеться на ночь. Хоукинс также поставил хозяина в известность, что, коль скоро у него нет желания спать в отведенной для остальной мужской прислуги общей спальне — особенно памятуя о том, что некогда он имел собственную комнату на первом этаже, — он приказал поставить раскладную койку в этой самой гардеробной.

— Стало быть, ты станешь моей дуэньей, неусыпным стражем моей непорочности, — заметил Люсьен, сидя на краю высокой кровати, пока Хоукинс расшнуровывал ему туфли. — Ты не находишь кое-что странным, Хоукинс? Похоже, мне придется в тебе разочароваться.

— Разочароваться, сэр? — переспросил Хоукинс, поднимаясь на ноги и отдуваясь от усилий, которые ему пришлось приложить, стаскивая узкие туфли с ног хозяина.

Люсьен встал и принялся снимать панталоны. Он уже давно установил рамки, за которые не должна была заходить помощь Хоукинса во время его туалета.

— Да, видишь ли, я, честно говоря, надеялся, что ты ляжешь на коврике у порога, сунув под голову бомбарду вместо подушки. А ты, приятель, лелеешь свою старость и позволяешь себе расслабиться на раскладной койке.

Рубашка и нижнее белье были сняты и отданы Хоукинсу, и Люсьен остался совершенно нагим, ничуть не смущаясь этого, с одной лишь миниатюрой Кристофа Севилла на шее.

— Ну а теперь, если ты не против, я отправлюсь в свою койку, пока не хлопнулся в обморок от усталости. Как-никак, а денек выдался утомительным.

Проведя беспокойную, бессонную ночь, Люсьен вскочил ни свет ни заря и приказал Хоукинсу приготовить для него ванну и проследить за тем, чтобы через полчаса ему подали к крыльцу оседланную лошадь.

Ему необходимо было выбраться из Тремэйн-Корта хотя бы на время, пока он не задохнулся. Гость в этом незнакомом и в тоже время таком знакомом особняке, бывшем когда-то его родным домом, он был лишен даже утешения оказаться в своей прежней спальне. Истерзанный навалившимися на него воспоминаниями и новой реальностью, он едва дождался утра, грезя о высокой женщине с немигающим взором серых глаз, и неохотно уступившими ему губами, обещавшими если не спасение, то хотя бы мимолетное забытье, — и к черту все подробности о роли кормилицы Нодди!

Вскочив верхом на Калибана, угольно-черного, широкогрудого норовистого жеребца, чей грозный вид, злобный нрав и поразительная скорость бега уже успели прославиться на прошлом майском фестивале, Люсьену пришлось полностью сконцентрироваться на укрощении этого животного, явно имевшего свое собственное мнение по поводу цели их прогулки.

Через четверть часа, избавившись от заблуждений, Калибан пошел уже более или менее размеренным галопом, с шумом выпуская из ноздрей огромные клубы пара. Люсьен заметил, что слева появился всадник, который нелепо размахивал руками, пытаясь привлечь к себе его взгляд.

Люсьен мельком отметил, что всадник ловко держится в седле, а его серый в яблоках, идеально вычищенный мерин словно бы плывет над землей поверх полосы тумана.

— Бонжур, мсье! Восхитительный денек для прогулки, oui? — завопил еще издали стремительно приближавшийся незнакомец, срывая с головы шляпу и останавливая своего мерина вплотную к Люсьену. — Боже мой! Наверное, у вас самая огромная и страшная лошадь на свете! — Он сорвал перчатку и протянул руку: — Я — граф де ла Крукс, Гай де ла Крукс, если только это правда и ужасный корсиканец уничтожен — стало быть, мой титул снова имеет значение и смысл, и да будет на то воля Святой Девы. Но это все неважно. Даже если я просто мсье де ла Крукс, это все равно звучит в десять раз приятнее, чем гражданин де ла Крукс, не так ли? Кто знает, если вам будет угодно еще на какое-то время задержаться в этой ужасающе скучной местности, может быть, вы будете звать меня просто Гай, так как я устал от множества формальностей с тех пор, как нахожусь на вашем милом острове. У меня, видите ли, имеется взятый в аренду совершенно очаровательный коттедж не далее чем в двух милях отсюда. А вас, мсье, зовут…

— Тремэйн. Люсьен Тремэйн, — сказал Люсьен, отвечая на пожатие графа, но не снимая при этом перчатки.

Он присмотрелся к этому человеку и пришел к выводу, что тот по крайней мере на фут ниже него, но при этом хорошо сложен и наверняка довольно силен — несмотря на проседь в темно-каштановых волосах, говорившую о том, что граф разменял по меньшей мере четвертый десяток. Одет он был безупречно, его костюм для верховой езды был превосходен, и в глаза бросалась лишь черная повязка на лице, закрывавшая левый глаз — или то, что от него оставалось. Правда, он носил ее так, словно это было единственное украшение, достойное такого мужчины, как он.

Люсьен улыбнулся. Его развеселила столь горячая общительность графа. Обращаясь к открытому сине-зеленому глазу, он сказал:

— А если вы обещаете мне не делать попыток кастрировать моего милого жеребчика, сэр, то я, может быть, позволю сам обращаться ко мне «мистер Тремэйн». С другой стороны, это обращение мы смогли бы заменить и на «Люсьен», помня о том, что находимся здесь в достаточном удалении от столицы и светских условностей.

Француз буквально взорвался хохотом, от которого с ближайшего дерева испуганно сорвалась стайка птиц.