Анна и Сергей Литвиновы - Солнце светит не всем

• Название: Солнце светит не всем
• Автор: Анна и Сергей Литвиновы
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14386-6

Череда захватывающих преступлений, динамичные погони и опасные ситуации, страстная любовь и леденящие душу страхи – все это есть в произведениях Анны и Сергеи Литвиновых. Необычные герои, интригующие повороты сюжета делают повести и рассказы Литвиновых настоящей находкой для истинных ценителей криминальной беллетристики.

---

Анна и Сергей Литвиновы Солнце светит не всем

Памяти В. Г.

Пятница, 18 сентября. Вечер

Он тщательно задернул шторы. Надел перчатки. Аккуратно разложил на кухонном столе химикаты.

«Думал ли ты когда-нибудь, что на старости лет тебе придется изготовлять бомбу?

Но ведь ты точно так же никогда не думал, что станешь поджидать человека в кустах у подъезда с обрезком свинцовой трубы в руках. Не думал, что схватишь его за горло, что…»

Он тряхнул головой, прогоняя неприятные воспоминания.

«А могло тебе прийти в голову еще год назад, что ты по всем правилам оборудуешь наблюдательный пункт и будешь вести слежку? День за днем – с фотоаппаратом и блокнотом? Что будешь фиксировать привычки „объекта“. Что станешь фотографировать и записывать всех, кто соприкасается с ним…

А думал ли ты – ты, никогда не имевший и не имеющий ни малейшего отношения к каким бы то ни было спецслужбам, – что будешь проводить настоящую вербовочную операцию? Что войдешь в доверие к человеку? Будешь называть себя его другом? Станешь подпаивать его? Глушить пентоталом? Выдавливать из него информацию?…

Но ты сделал все это.

Так что бомба – вполне логичное продолжение этого. Тот самый последний мазок, что венчает картину.

Будем надеяться, картина выйдет удачной».

Суббота, 19 сентября. Утро

Таня

Она выскользнула из-под простыни и с удовольствием оглядела себя в зеркале. Спала Таня всегда голой (все эти ночнушки, пижамки – на фиг, на фиг!), и поэтому зеркало услужливо отразило высокую грудь, длинные ноги и плоский живот с недавней татуировкой – маленьким паучком. Плюс к тому русые волосы, рассыпавшиеся по плечам, чуть вздернутый носик, пухлые губы – было в ее внешности что-то англосаксонское. Нет, она даже гораздо лучше любой англо– или просто саксонки. Таня была настоящей русской красавицей.

Она потянулась, улыбаясь самой себе. Прелесть! Есть от чего забалдеть любому мужику.

И они балдели.

Вебер дрых на широкой гостиничной кровати. Утомился старичок прощальными игрищами. Он чуть посапывал, натянув шелковую простыню до носа.

Таня подошла к окну и выглянула из-за толстой портьеры. Их гостиница «Плаза» стояла близ Вацлавской площади. Прага по-осеннему золотела за окном. Голуби и туристы неспешно паслись на площади.

«До свидания, Прага! До свидания, милый Вебер! Меня ждут великие дела!»

***

…В этом году она взяла настоящий отпуск – на целый месяц. Чтобы и отдохнуть могла как следует, и было что вспомнить…

Первые две недели просидела паинькой вместе с Вебером в Чехии, в Карловых Варах. Расслабилась, разрумянилась и поправилась на два килограмма. Было, конечно, неплохо, но наконец-то эта расслабуха кончилась!

Две унылые отпускные недели позади. Теперь начинается лихая часть отпуска. Право слово, лихая жизнь Тане нравилась больше.

Она вспомнила катастрофически спокойный чешский городок.

Прилизанные улицы. Отдыхающие в спортивных костюмах. Каждый вечер они прогуливаются по набережной с кружками минералки. Похоже, что почти все – из России, причем из такой глухомани, куда три дня на джипе скачи – не доскачешь. Разговоры сводятся в основном к физиологическим темам.

– Ну, как вы сегодня? – со значением спрашивает во время променада одна дама другую.

– Вы знаете, – ее подруга полна радостного возбуждения, она почти кричит, – у меня сегодня утром был нормальный стул!

Ну и тощища!

Ее друг Вебер был не чета тоскливым русским. Особенно в постели.

Любой врач знает толк в сексе. А если он к тому же еще сексопатолог с пятнадцатилетним стажем… Постояльцы «Дома Павлова» не раз вздрагивали от Таниных ночных воплей.

Плюс к тому – у Вебера никаких проблем с деньгами. Жили они в «Доме Павлова» – лучшем отеле, ужинали в «Бристоле» и «Пупе», ездили на взятой напрокат «BMW Z3» – обалденной машине с открытым верхом. У Джеймса Бонда в «Золотом глазе» была такая же! Эх, и полетала же Таня по горным дорогам, входя в закрытый поворот на скорости 150 километров! Вебер только глаза зажмуривал. А после гонок по серпантину они загоняли «Z3» в лес, а то прямо на обочине, не выходя из машины, занимались секс-разминкой.

Жаль только, что кормил ее Вебер на свой «язвенный» вкус – выбирая одни лишь отвратительные пресные блюда. И никакого вина – позволялось лишь рюмку «Бехеровки» по субботам. При нем даже сигаретку выкурить было невозможно – сразу начинал зудеть, что сигареты провоцируют проблемы со здоровьем.

Нет, пора все-таки кончать с этим немцем. Сорокалетний вдовец-язвенник с двумя детьми – не самый лучший вариант. Даже если у него марок куры не клюют. Таня считала, что она достойна лучшей участи.

В свои двадцать пять Таня и сама, без всяких Веберов, добилась многого. Окончила с отличием психологический факультет МГУ. Поступила в аспирантуру. А одновременно строила карьеру. Начинала еще студенткой – работала менеджером в рекламном агентстве, потом получила ту же должность, но в агентстве покруче, потом потихоньку пробилась в небольшие начальники… А три года назад ее пригласили в российское представительство большой американской компании. Тут и началась бешеная жизнь. Пахали по семьдесят часов в неделю – как на плантации.

Ясный пень, после такой каторги нужен полноценный отдых. И пятизвездочный санаторий в Карловых Варах – только первый тур. Второй тур будет куда занимательнее.

Таня с удовольствием представила, как ее коллеги хвастаются:

«Я занимался дайвингом в Шарм-эль-Шейхе…»

«Я в Амстердаме курил травку в кафе-шопе…»

«Я обошел все музеи Лондона…»

«Это все, конечно, здорово, ребятки. Но уж туда, куда поеду я, вас точно не занесет никаким ветром».

Игорь

Больше всего на свете Игорь любил играть.

В тот день он встал по обыкновению поздно. Впрочем, «поздно» – не то слово. Если все человечество делилось на «жаворонков» и «сов», то Игорь был суперсова, экстра-сова, настоящий Сова Филинович.

Свое ложе он покинул в тот час, когда поезда метро стали заполняться людьми, клюющими носом по дороге домой после окончания рабочей смены. Впрочем, о рабочих сменах, равно как и о метро, Игорь в свои тридцать один знал лишь умозрительно. Всю жизнь он провел в атмосфере довольства и роскоши. В ней не было места общественному транспорту и пахоте за-ради куска хлеба.

Первую половину жизни комфорт и блага ему обеспечивали родители. Папа Игоря был блистательным математиком. В эпоху, когда отсутствовали персональные компьютеры, Игорев папаша был для Советской страны чем-то вроде супер-ЭВМ. С той, однако, разницей, что он мог сам формулировать задачи для себя. И еще – при их решении проявлять то качество, коего напрочь лишена машина и которое называется в искусствах «вдохновением», а в науках – «интуицией».

Способности отца по достоинству оценила отчизна. Уже одни только премии – Ленинская плюс три Государственные – могли обеспечить подрастающего Игорька так, что он ни в чем не знал недостатка или отказа. А батяня являлся к тому ж академиком, Героем Социалистического Труда и депутатом Верховного Совета трех созывов. А все это, вместе взятое, означало во времена социализма пятикомнатную квартиру в «генеральском» доме-утюге на Соколе, домработницу, дачу в Серебряном Бору, садовника, кухарку. Плюс персональную черную «Волгу», которая ежеутренне заезжала за бодрым, румяным и всегда, казалось, веселым академиком.

К академическому комплекту прибавлялось снабжение из распределителя – мамане (доктору химических наук, между прочим) никогда не доводилось всполахиваться на крик соседки: «Полукопченую выкинули!» К тому же папаня постоянно ездил за кордон – на конгрессы, симпозиумы, семинары… Вполне понятно, что Игорь в самом деле с младых ногтей ну ни в чем не нуждался.

Папа отвечал на заботу партии и правительства остроумнейшими подходами к расчету траекторий спутников и баллистических ракет. Игорь же заботу, которой его окружала семья, в свою очередь оправдывал блистательной, восхитительной учебой.

В восемь лет он в уме извлекал квадратные корни из четырехзначных чисел. У него была феноменальная память. Любую книгу, будь то даже поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» или таблицы Брадиса, он мог цитировать наизусть, начиная с любой страницы. В десять лет прочитал семь томов Большой Советской Энциклопедии и помнил из прочитанного все, вплоть до американского биохимика Элкана Блоута и Велижа, города в Смоленской области (9 тысяч жителей, пристань на реке Западная Двина).

Но дальше первых семи томов Игоряша не продвинулся. Читать энциклопедию стало ему скучно. Как быстро наскучивало и все остальное.

Надо сказать, что, если бы академик-папа обладал хотя бы половиной способностей своего сына, Нобелевская премия была бы у него в кармане. Ее, эту премию из рук шведского короля, Игоряше кто в шутку, а кто и всерьез в детстве прочил. И, наверно, не зря. Но…