Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея

• Название: Ковчег детей, или Невероятная одиссея
• Автор: Владимир Липовецкий
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-325-01633-1

Литературно-историческим подвигом назвал эту книгу президент Российской Телевизионной Академии Владимир Познер. Действительно, автор «Ковчега детей» Владимир Липовецкий потратил двадцать пять лет жизни на то, чтобы по крупицам собрать свидетельства об одной из самых удивительных историй XX века. Истории о том, как восемьсот петроградских детей в 1918-1920 годах по воле обстоятельств совершили полное кругосветное путешествие.

Вывезенные на лето из голодного Петрограда на Урал, дети оказались отрезаны начавшейся Гражданской войной, и только вмешательство Красного Креста помогло избежать трагедии. Ребятам пришлось путешествовать более двух лет. Через китайскую территорию они добрались до Владивостока, затем на японском судне пересекли Тихий океан, побывали в Америке и Европе и лишь потом, через Финляндию, вернулись домой. В эту историю трудно поверить — но все это чистая правда. Правда, подкрепленная воспоминаниями участников, письмами, документами и фотографиями. Правда, которая теперь становится известна всем.

---

По мере того, как говорила миссис Кемпбелл, лицо Аллена все больше темнело.

— Резолюция собрания у вас?

— Я ее отдала перевести. Они требуют ответа к завтрашнему дню. И оставляют за собой право передать заявление в газеты.

— Это сделают и без них. Что еще вы можете добавить к сказанному, Ханна?

— Меня удивило, как попрощались эти юнцы. Они отвесили глубокий поклон, будто вручили верительную грамоту.

— Юношеская бравада… Так они пытаются скрыть неловкость. Прекрасно ведь знают, что мы их друзья.

— Но вчерашний вечер этим не завершился.

— Что еще? — насторожился Аллен.

— Вслед за колонистами ко мне пришли военнопленные. Тоже с заявлением. Один из них, его имя Гербер, потребовал от имени своих товарищей заверения, что их не оставят во Франции.

— Их можно понять. Во Франции они снова становятся военнопленными.

— Я их заверила, что слово Красного Креста является и словом нашего правительства, что мы ни разу не дали повода усомниться в наших намерениях.

Тогда Гербер ответил:

— Это правда. Вы держались по отношению к нам хорошо. И все же мы считаем, что кто-то в верхах должен нам дать гарантийное письмо.

— А если мы добудем для вас письмо от самого американского президента? Тогда вы будете удовлетворены? — не без иронии спросила я.

— Да, — ответил Гербер. — Нас это обрадовало бы.

Аллен вынул трубку изо рта:

— У вас крепкие нервы, Ханна. Я бы не сдержался.

— Но мой сарказм прошел впустую. Они щелкнули каблуками и исчезли.

— Думаю, вы плохо спали. Идите отдыхать.

— Хорошо, что вы приехали, Райли. Я этими делами сыта по горло.

В окне показался лейтенант Талбот:

— Полковник Аллен, вас просят к телефону.

Райли услышал взволнованный и торопливый голос:

— Мистер Аллен! Марии плохо. Скорее приезжайте!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Федя Кузовков с трудом открыл глаза. И с еще большим усилием оторвался от мягкой, никак не желавшей отпускать его подушки. Потянувшись, он осмотрелся — не проснулся ли кто-нибудь еще.

На соседней койке сладко посапывал Юзек Яновский. Пухлая его щека покоилась на раскрытой книге. Пусть досматривает сон, решил Федя. Он сам пойдет выгуливать собаку.

Кузовок уже стоял у выхода, нетерпеливо дожидаясь маленького хозяина. За стенами казармы столько запахов и света! Зачем же терять время?

К Феде решил присоединиться Павел Николаев.

— Можно с тобой?

— Скорей одевайся…

Кузовок вылетел из открывшейся двери, как из пращи, и скрылся в ближних кустах. А мальчики застыли, ослепленные солнцем.

Солнечный огонь еще только разгорался. Листья из серых становились розовыми. Легкая дымка со стороны Нью-Йорка таяла на глазах, открывая близкую панораму города. Дети с удовольствием подставили лица свежему ветру.

— У меня завтра день рождения, — неожиданно заявил Николаев, — а я чуть не забыл.

— Поздравляю! — сказал Федя. — Я тоже стал забывать свои дни рождения. А дома все время держал в голове. Ждал подарков.

— Каких? Ты помнишь?

— Однажды мама подарила песочные часы. А папа привез из рейса парусник.

— Большой?

— Больше метра. С якорьком, пушечками и даже флагом.

— Каким флагом?

— Череп и кости.

— Пираты называли такой флаг «Веселый Роджер», — со знанием дела сказал Николаев.

— А тебе что дарили? — в свою очередь спросил Кузовков.

— В последний раз — коньки. До зимы было далеко. Но я решил их опробовать. Вылил на пол целое ведро воды и стал скользить из угла в угол. От мамки тогда попало.

Федя ткнул Николаева в плечо:

— Знаешь, что я придумал?

— Придумал?

— Смотри! — Федя достал из кармана деньги. — Здесь целых четыре доллара. Давай отметим твой день рождения.

— Ты и я?

— Зачем вдвоем? Так не интересно. Пригласишь Александрова, Моржова… Еще возьмем Юзека. С ним проще будет попасть на паром. Договорились? Сегодня же и завалимся в какое-нибудь кафе.

— Ты, кажется, забыл… Мой день рождения не сегодня, а завтра.

— Что с того! Будем праздновать два дня подряд. Денег хватит.

— Так нельзя…

— Что нельзя?

— Отмечать день рождения заранее, до срока.

— Кто тебе сказал такую ерунду?

— Моя бабушка. Она говорила, это плохая примета.

— А по мне, пируй хоть неделю! Было бы на что, — заметил Федя и погладил подбежавшую собаку.

Набегавшись вволю, Кузовок тяжело дышал и всем своим видом показывал, что пора завтракать.

На кухне Кузовка ждала любимая мясная тушенка. А мальчикам вручили по апельсину, такому же яркому, как утреннее солнце.

— Хочешь познакомиться с моим новым другом? — предложил Николаев.

— Кто-то из нашей колонии?

— Нет, солдат. Каждое утро он заступает в караул.

— О’кей! — согласился Федя. — Идем.

Покинув кухню, они направились к комендантскому дому, прямо по траве, влажной от росы, вспыхивавшей тысячами разноцветных бусинок. Впереди, без жалости руша эту красоту, носилась собака.

Джон, так звали американца, увидел мальчиков еще издали. Он приставил к ноге винтовку с коротким стволом, приветствуя детей.

— Как дела, Павел? — улыбнулся он.

— Отлично, Джон!

— Ты сегодня не один…

— Все спят, а мы решили прогуляться.

— Кузовков, — протянул руку Федя.

Следуя примеру хозяина, протянула лапу и собака.

— Кузовок, — помог ей представиться Николаев.

— Мальчика и собаку зовут одинаково? — удивился караульный. — У них одно имя?

— Так только кажется.

Федя и Павел радовались, что могут свободно общаться с американцем. Не зря они так усердно, сначала во Владивостоке, а потом и на пароходе, посещали уроки английского.

Долговязый и простодушный Джон понравился Кузовкову. Никакого высокомерия и снисходительности. Он вел себя с мальчиками как с равными. Даже сигаретку предложил.

Федя любил послабления. Но признавал и дисциплину. Он знал по собственному опыту — разгильдяйство к добру не приводит. Вот почему его поразило, как вольно американский солдат обращается с оружием. Небрежно взявшись за ствол, он положил свою винтовку на плечо — прикладом назад. А ведь говорят, ружье хоть однажды может выстрелить само. В России куда строже обращаются с личным оружием, подумал мальчик. Но и умирают чаще. Потому что там идет война.

Внезапно Федя увидел в траве брошенную кем-то швабру.

— Джон, — сказал он, — хочешь, я покажу, какие приемы выполняет с винтовкой русский солдат?

— Я не имею права передать тебе карабин.

— Обойдусь! — Федя поднял швабру. — Она заменит мне карабин.

Даже с палкой движения Кузовкова были убедительны и изящны.

— Кто тебя этому обучил? — удивился Джон.

— Недалеко от нашей школы находился плац. После уроков мы смотрели, как солдат готовят к параду. А дома повторяли эти упражнения с простой палкой.

— Хотите, покажу вам, как выполняют такие приемы американские солдаты? — сказал Джон и крепко взял в руки винтовку. А он вовсе не увалень, этот американец! Павел и Федя захлопали в ладоши. А Кузовок выразил восхищение по-своему — громко залаял.

Предложение отметить день рождения Павла Николаева в каком-нибудь кафе в городе понравилось ребятам. Вот только где?

Федя Кузовков, любивший приключения, был за то, чтобы покинуть Водсворт тайком, Петя Александров был против. Праздник есть праздник. Лучше встретить его открыто, не таясь.

— Вот и отпрашивайтесь, — обиделся Кузовков.

— Хорошо. Езжайте в Нью-Йорк. Но с кем-нибудь из взрослых, — разрешил Бремхолл.

Мальчики начали думать, кто из воспитателей мог бы стать их провожатым.

— Не лучше ли обратиться к моим родителям, — предложил Яновский. — Они и подвезут нас, и вечер проведем вместе. А кроме того… — Юзек запнулся.

— Что ты хотел сказать?

— У меня есть дядя. Мамин брат. Он держит в Квинсе небольшой ресторан.

— Вот здорово! — воскликнул любивший вкусно поесть Борис Моржов. — А чем там кормят?

— Польская кухня. Дядя Яцек и тетя Ванда готовят сами. Домашняя пища.

— Я — за! У меня уже слюнки текут!

Все посмотрели на Николаева. Его день рождения — за ним и последнее слово.

— Едем! — сказал он.

…Пан Яцек и пани Ванда (так они представились) встретили гостей на пороге, отозвавшись на колокольчик. Руки женщины были в муке. А ее муж не успел снять фартук.

— Вы приехали очень вовремя, — заявил Яцек. — Мы печем булочки. Специально для вас. Вместе будем вынимать их из печи. Согласны?

— Я хочу помогать, — сказал Кузовков, прижимая к себе собаку.

— Хорошо. Тогда помой руки.

— Булочки так вкусно пахнут! — сказал Моржов.

— Все дело в корице и ванили, — объяснил Юзек. — Мы здесь бываем каждую неделю.

— Потому ты такой круглый! Как колобок.

— А мама говорит, что я сдобный, — нисколько не обиделся Юзек.

— Юзек!