Виль Липатов - Игорь Саввович

• Название: Игорь Саввович
• Автор: Виль Липатов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1970

Этот роман Виля Липатова, как и предыдущие, злободневен и страстно-полемичен. Его герои – тридцатилетние люди, родившиеся после войны и вступающие ныне на руководящие посты разных звеньев народного хозяйства. О гражданской зрелости этого поколения, о чувстве ответственности перед государством, перед народом идет речь в романе. Это является его главной темой. Место действия – сибирский город 70-х.

---

– Моя фамилия Гольцов! – сказал он, протягивая следователю повестку на плохой серой бумаге. – Приглашен на десять часов утра…

Стол средней величины, прислоненный к нему стол поменьше, два стула, не считая стула следователя, сейф, портрет Дзержинского на стене, решетки на окнах – вот и вся обстановка, в которой верхом роскоши казалась современная настольная лампа, похожая на какой-то несуществующий сверхскоростной летательный аппарат. И было так тихо, как не бывает в городских домах – глухо, точно в землянке или бетонном погребе.

Следователь сделал два шага навстречу, но руку не протянул.

– Селезнев Юрий Ильич, старший лейтенант милиции… Прошу садиться!

Банальной, широко и повсеместно распространенной, среднеарифметической была внешность, голос, манера говорить и двигаться у следователя Селезнева. Стоило прошагать по проспекту Ленина километр, чтобы встретить трех таких следователей Селезневых. Поджарая, спортивная фигура, бугры культуристских мускулов на груди, руках и ногах, тщательно подогнанный новый костюм, модный галстук в цвет ярким носкам. И лицо – современное, самое модное в конце двадцатого века в столицах и провинциях.

Красивые модные мужские лица, стройные, спортивные фигуры сотнями и тысячами создавались в последние десятилетия, надо полагать, в результате существования такого многонационального государства, как Советский Союз. Черноволосый и черноглазый молодец иногда носил на лице славянский нос и губы, а ярко выраженный блондин имел крючковатый нос и монгольский разрез глаз. Однако чаще всего встречались молодые люди типа Селезнева, по лицам которых принадлежность к национальности распознать было невозможно, так много было всего в их интернациональной крови. Нос не славянский, не монгольский, не греческий. Смотришь на волосы – оторопь берет: не брюнет, не блондин, не шатен. Перепутано, смазано, скомкано, а общее впечатление: «Красивый малый, черт побери! Где я его вчера видел?»

– Вы, конечно, знаете, зачем приглашены? – неторопливо проговорил Селезнев, глядя в подбородок Игорю Саввовичу. – Речь пойдет о происшествии в ночь с понедельника на вторник… – Он энергично поджал губы. – Нужно ли вас предупреждать…

– Нет! – холодно ответил Игорь Саввович. – Я иногда хожу в кино… Меру ответственности понимаю.

Селезнев вел себя просто, сидел раскованно, никакие бумаги писать не собирался, а только глядел в подбородок Игорю Саввовичу, они еще ни разу не встретились глазами, но Игорь Саввович сразу понял, что Селезнев люто ненавидит вошедшего в кабинет человека. Селезнев ненавидел его точно так, как сам Игорь Саввович недавно ненавидел управляющего Николаева, и, может быть, так же полуосознанно и болезненно, когда в человеке ненавистно все – от голоса до улыбки, до манеры сидеть. «Вот, значит, как!» – медленно подумал Игорь Саввович и неторопливо закинул ногу на ногу, развалился по-барски.

– Это хорошо, что вы все понимаете, – совсем медленно произнес следователь Селезнев и наклонился к столу. – Тогда вам придется расписаться вот здесь.

Селезнев ошибался, если думал, что Игорь Саввович поднимется, чтобы подписать бумагу. К его счастью, следователь это вовремя понял и перебросил протокол на маленький стол, за которым сидел Игорь Саввович.

– Пожалуйста! – Подписав, Игорь Саввович тоже перебросил бумажку на стол следователя. – Формальности, кажется, выполнены.

Не глядя на Игоря Саввовича, следователь придвинул к себе бланк допроса, опустил голову, задумался. У него, надо полагать, было много времени, чтобы заранее обдумать допрос Гольцова, но Селезнев, наверное, принадлежал к числу тех следователей, которые не торопятся нарочно, чтобы взять подследственного, так сказать, на измор, и от этого они внешне многозначительны.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

Селезнев поинтересовался только анкетными данными, начал с такого элементарного дела, о необходимости которого знал пятилетний мальчишка, но именно это – анкетные данные – было такой простой до элементарности подробностью допроса, от которой Игорь Саввович неожиданно почувствовал смятение, беспомощность и страх. Спроси его Селезнев: «Почему вы убили Бориса Иванова?», Игорь Саввович не испытал бы и сотой части тех мучительных переживаний, которые сейчас стеснили дыхание, а по телу пробежала волглая дрожь страха. «Что это со мной?» – подумал он и торопливо огляделся… Решетки ли на окнах, мертвая ли тишина, скупая ли обстановка комнаты, запах ли хлорной извести, ненависть ли следователя – что из этого страшило Игоря Саввовича? Отчего он чувствовал такую растерянность и беспомощность, которые переживал только на военных комиссиях, когда голым и посиневшим от холода подходил к длинному столу с цепочкой равнодушных врачей – мужчин и женщин. Голый человек на голой земле.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

Игорь Саввович, не шевелясь, глядел прямо в опущенное лицо следователя Селезнева, но не видел его, как это бывало и на медицинских комиссиях, когда срабатывали защитные реакции, превращающие врачей в манекены.

– Гольцов Игорь Саввович, место рождения – Черногорск, тысяча девятьсот сорок шестой год…

Когда анкетные графы были заполнены, Селезнев отодвинул на конец стола протокол, откинулся на спинку стула, закуривая сигарету «Новость», глядя по-прежнему на подбородок Игоря Саввовича, бесцветным голосом спросил:

– Расскажите, пожалуйста, что произошло в переулке Пионерском, когда вы с женой возвращались с празднования дня рождения…

Следователю все было ненавистно в Игоре Саввовиче – джинсы фирмы «Ли», коричневые мокасины, рубашка, называемая батником, длинные волосы, расчесанные на пробор и падающие толстой скобкой на длинную шею. Он ненавидел Игоря Саввовича за скрещенные по-валентиновски ноги, за японские часы и еще за сотню других неизвестных вещей.

– Итак, вы возвращались в автомобиле со своего дня рождения…

Игорь Саввович с вызовом подхватил:

– Да, мы возвращались со дня рождения… Мы ехали на автомобиле…

Сосредоточившись, Игорь Саввович как можно подробнее рассказал следователю все, что знал, помнил и понимал. Когда же дело дошло до фразы: «Мы с женой пошли домой…», Игорь Саввович сделал паузу, еще раз хорошенько подумал, а потом сказал:

– Как я уже несколько раз говорил, я был здорово пьян, но мне кажется… – Он подчеркнуто вежливо улыбнулся. – Слово «кажется», наверное, не принимается в расчет, но мне все-таки кажется, что за тремя парнями с гитарами шел еще один человек. Он просто отставал или специально не хотел быть видимым, но, кажется, сыграл определенную роль в событиях… – Игорь Саввович еще вежливее улыбнулся. – Мне, например, кажется, что неизвестный выкрикнул мою фамилию. После этого трое и начали атаку…

Нет, проникали все-таки звуки за двойные окна с толстыми прутьями тюремных решеток. Прошелестел шинами троллейбус, просигналил перед опасностью шофер «Волги», чей-то звонкий голос звал не то Верку, не то Герку. От этого легче дышалось и думалось в кабинете следователя Селезнева, который, пока Игорь Саввович рассказывал, ничего не записывал, трижды за время рассказа поднимался, прогуливался по комнате, садился и закуривал очередную сигарету «Новость». И все эти минуты, пока Игорь Саввович рассказывал, у него с каждым словом крепла неосознанная уверенность в том, что следователь Селезнев ему верит, ничему не удивляется, а когда речь зашла о неизвестном, который показался Игорю Саввовичу, следователь удовлетворенно хмыкнул.

– У меня все! – сказал Игорь Саввович. – Мне нечего больше добавить. Записывайте.

Несмотря на то, что следователь слушал хорошо, Игорю Саввовичу начинал надоедать модный красавчик распространенного типа, бесила слепая ненависть Селезнева к человеку, которого следователь не знал. Игорю Саввовичу было хорошо известно о служебном рвении вот таких длинноногих красавчиков из провинции, умных, ловких, жадных к жизни. Старший лейтенант, капитан, полковник, генерал! Селезневы по служебной лестнице идут верно, но осторожно.

– Записывайте!

Следователь Селезнев чистил мундштук, в который всовывал свои дрянные сигареты «Новость». Уменьшал вред от курения, цвет лица берег, карьерист несчастный!

– Этого я пока записывать не буду! – напевно отозвался Селезнев и осторожно, словно драгоценность, поднял вверх свой прямой, мужественный нос с едва приметной горбинкой. Он в первый раз прямо, внимательно, не мигая, посмотрел в глаза Игоря Саввовича своими серыми, большими, женскими глазами, которые, Игорь Саввович готов был поклясться, не могли принадлежать плохому человеку. Однако в них пылала, взрывалась, сквозила и еще бог знает что делала открытая ненависть к Игорю Саввовичу. – Эти показания я запишу позже.

Селезнев встал, скрестил руки на груди – театр, плохой театр! – нахмурившись, прошелся по комнате. Он якобы мучительно обдумывал коварный, уничтожительный, неотразимый вопрос – единственный из всех возможных, чтобы насмерть поразить такого ловкого и хитрого негодяя и рецидивиста, как Игорь Саввович Гольцов. По следователю можно было также понять, что все предыдущее в допросе было цветочками, а вот сейчас, после того как расправится хмурое чело Селезнева, появятся и сами ягодки.