Виль Липатов - Игорь Саввович

• Название: Игорь Саввович
• Автор: Виль Липатов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1970

Этот роман Виля Липатова, как и предыдущие, злободневен и страстно-полемичен. Его герои – тридцатилетние люди, родившиеся после войны и вступающие ныне на руководящие посты разных звеньев народного хозяйства. О гражданской зрелости этого поколения, о чувстве ответственности перед государством, перед народом идет речь в романе. Это является его главной темой. Место действия – сибирский город 70-х.

---

– Петр Семенович, – вспомнив имя дворника, сказал Игорь Саввович, – на этой неделе, не позже четверга, ваша сестра будет прописана. Желаю всего наилучшего!

Дворник, маленький человек с большими руками, просиял, вскочил, начал топтаться на месте, не зная, что сказать или сделать. Он твердо помнил, что Игорь Саввович Гольцов – заместитель главного инженера – никогда не говорит «сделаю», если не был уверен на сто процентов в успехе. Чаще всего Гольцов в ответ на просьбы говорил: «Не могу», – а потом помогал… при помощи Сиротина.

– Игорь Саввович, ну, Игорь Саввович… Вот, Игорь Саввович!

– До свидания, до свидания, товарищ Бочинин!

Дворник оставил в кабинете вкусный запах горелой травы; сосредоточившись, Игорь Саввович вспомнил, что утром в углу трестовского двора горел костер, дымный, вкусно пахнущий, и теперь было понятно, чем так хорошо пахнул дворник… Игорь Саввович набрал номер на обкомовском телефоне.

– Полковник Сиротин слушает!

– Ты угомонился насчет лифтерши? – зло спросил Игорь Саввович – Что? Ладно, с этим потом… Приходил Бочинин. Может быть, объяснишь, Митрий Микитич, откуда ты узнал, что Бочинин придет ко мне?

Смешно, но Дмитрия Никитича Сиротина начали в городе звать «Митрием Микитичем» после того, как он сам рассказал глупый деревенский анекдот. Якобы древний дед хвастается: «У меня три сына, и все начинаются на букву „М“: Микита, Миколай и Митрий!» После этого добрый и веселый полковник для всех навечно сделался Митрием Микитичем, и даже жена Нина так его называла.

– Чего молчишь? – насмешливо спросил Митрий Микитич. – Проси! – Он захохотал. – Дело знаю, сестру пропишем, но ты проси меня прописать!

С полковником Игорь Саввович познакомился пять лет назад из-за нелетной погоды в одном деревянном городишке. Они вместе только пообедали, но этого было достаточно, чтобы простецкий и доброжелательный, не способный и пяти минут прожить в одиночестве полковник стал, пожалуй, самым близким человеком в Ромске для Игоря Саввовича. Они бывали друг у друга в гостях, ни одну пирушку не проводили порознь, ежедневно по пять раз перезванивались.

– Ну ладно, слушай, чего было! – захохотал полковник и слегка понизил голос: – Ой, чего было! Твой Николаев вчера звонил моему генералу насчет этого Бочинина…

Игорь Саввович откинулся на спинку стула:

– Ну!

Трубка восторженно хихикнула:

– Ля-ля-ля! Мой генерал предложил твоему генералу помочь положить в больницу мать дворника, а в прописочке – того, отказал! Ля-ля-ля! А твой генерал, похоже, очень заинтересован именно в прописке.

Игорь Саввович тоже улыбнулся – обстановка была ясной, как детская игрушка.

– Когда наш генерал отказал вашему генералу, – вкрадчиво продолжала трубка, – ваш генерал сказал, что дело о прописке сестры дворника Бочинина он поручит товарищу Гольцову. На этом генералы попрощалися, и наш вызвал меня: «Звонил Гольцов о прописке этой чертовой сестры?» Я натурально отвечаю: «Звонил! Очень просит прописать!» Тогда наш генерал поднимается, закуривает и говорит: «Пропишите, черт их возьми!» Я говорю: «Рад стараться!» Как слышите? Прием!

– Слышу хорошо! – ответил Игорь Саввович. – Бывай!

– Бывай!

Игорь Саввович в третий раз сел на подоконник; некоторое время он думал о Николаеве, видел мысленно его лицо и глаза, когда управляющему трестом отказали в прописке сестры дворника, потом невольно глянул на наручные японские часы – перевалило на одиннадцатый час. Это значило, что у главного инженера Валентинова началось совещание по Коло-Юльскому плоту; сославшись на головную боль, Игорь Саввович собирался отсутствовать, но секретарша сообщила, что будет первый секретарь обкома партии Левашев и стоило, пожалуй, пойти на такое сверхответственное совещание.

Левашев! Выросший в атмосфере, где не было робости перед чинами, Игорь Саввович был тайно от самого себя полон терпкого и даже удивленного любопытства к молодому первому секретарю обкома партии, ставшему за три-четыре года любимцем области. Левашевым гордились, Левашева уважали, Левашева боялись, у Левашева искали и находили правду, в Левашева верили. Левашев, Левашев, Левашев – только и слышалось в городе и области.

– Ладушки!

Игорь Саввович тихо вошел в кабинет Валентинова в тот момент, когда главный инженер, поглядев на настольные часы, поднялся из высокого кресла. В черном костюме и черной жилетке, при темно-вишневом узком галстуке, нарядный, как новый автомобиль, Валентинов медленным движением взъерошил седые кудри. Для чего он это сделал, понять было невозможно, но из-за привычности происходящего никто на это внимания не обратил.

– Друзья! – произнес Валентинов и сделал тонкой рукой торжественный жест. – Проблема ликвидации молевого сплава на последней реке нашей конторы имеет не только экономическую, но и философскую и политическую окраску. Молевой сплав – это, позвольте заметить, экологическая катастрофа. Утоп, так называемый утоп, друзья мои, медленно и верно уничтожает водоемы. Обмеление рек, в свою очередь, приводит к обезлесению берегов, а это – начало длинной и губительной цепочки, конец которой – пустая земля. Товарищи, друзья…

Игорь Саввович легко отключился от высокопарной речи главного. Чем слушать Валентинова, интереснее было подумать, почему на совещании нет управляющего Николаева, хотя слева от Валентинова, сбоку и в углу тихо и скромно сидел первый секретарь обкома партии Кузьма Юрьевич Левашев – видный мужчина с квадратными губами, что Игорю Саввовичу почему-то не нравилось. На Левашеве был кремовый легкий костюм и предельно открытые летние туфли. Он внимательно слушал Валентинова и, казалось, со всем сказанным соглашался. Так почему же нет в кабинете управляющего Николаева, если на совещании Левашев? Почему нет человека, который имел обыкновение сквозь все препятствия пробиваться в первый ряд любого совещания, где его мог видеть Левашев, и поедал при этом первого секретаря обожающими, влюбленными глазами?

– Добрые три десятка лет, друзья мои, я переживаю большое счастье, ибо мне выпала честь ликвидировать молевой сплав с таких рек, как Чулым, Улым, Конда, Сало-Юл, Баско-Юл, Чая и так далее. И я дожил до сладкого времени, когда на крупных реках успешно осваивается сплав леса в хлыстах, а на самой мелководной испытывается первый плот…

Слушать не хотелось. Оставалось единственное: незаметно наблюдать за Левашевым – загадочным и притягательным человеком. Хотелось понять, почему Левашев сейчас вел себя так, словно работал у Валентинова вторым заместителем. Он так слушал главного инженера, что казалось – сам произносит речь. Даже шевелил губами. Мало того, было известно, что после совещания Левашев и Олег Олегович Прончатов на специальном катере отправляются на Коло-Юл, чтобы на месте познакомиться с обстановкой. Какого, спрашивается, черта нужно Левашеву на Коло-Юле, если еще два года назад он открыто заявил, что доверяет опыту и знаниям Валентинова; для чего же ему надо сидеть на совещании, ездить на Коло-Юл?

– Как праздника, друзья и товарищи, жду я дня, когда по Коло-Юлу на рассвете, в благодатном безветрии, пройдет первый большегрузный плот… К этому часу мы с вами готовились тридцать лет, мы выстрадали Коло-Юльский плот, и мы проведем его, друзья мои! Мы проведем его, товарищи!

Первый секретарь обкома партии Левашев слушал главного инженера не дыша, увлеченный и взволнованный, а управляющий трестом Николаев отсутствовал – дикое, невозможное положение, которое Игорь Саввович, как ни старался, объяснить не мог. Что творилось в этом лучшем из миров?

– Плот, наш долгожданный плот благополучно пройдет коварный Коло-Юл, если все службы треста, все работники, весь коллектив объединятся в едином стремлении быть на высоте инженерного мастерства и благостной интуиции…

Сто слов вместо одного, романтические штучки-дрючки, сентиментальная торжественность – бог знает как раздражал Игоря Саввовича главный инженер. Дело, дело извольте говорить, Ваше Сплавное Величество! Интересно будет посмотреть, какую учалку плота примените вы, Бог Сплава, на большегрузном Коло-Юльском плоте. Жесткую или гибкую учалку примените, дорогой папаша?

– Прошу выступать, товарищи. Слово имеет Виктор Леонидович Татищев, работник отдела новой техники…

Игорь Саввович усмехнулся, попятился, согнувшись в три погибели, бесшумной серенькой мышкой выбрался из исторического в эти минуты кабинета главного инженера. В пустом коридоре он подмигнул прошлогодней стенной газете, по-валентиновски заложил руки за спину, развинченной походкой направился к приемной управляющего трестом Ромсксплав товарища Николаева. До чертиков, до изнеможения было интересно, как и почему осмелился не прийти на совещание, где был сам Левашев, прожженный карьерист Николаев.

– У себя? – не здороваясь и не глядя на молоденькую секретаршу управляющего, тускло спросил Игорь Саввович. – Один?