Мэган Линдхольм - Заклинательницы ветров

• Название: Заклинательницы ветров
• Автор: Мэган Линдхольм
• Жанр: Фэнтези

Даже самого искушенного читателя с первых страниц романа приятно поразит неистощимая фантазия автора, блестящий стиль, изысканные образы героев.

---

– Заклинательницы Ветров!.. – тихо, но с отчетливым презрением выговорил старец в углу. Кто-то звучно сплюнул в ответ.

Вандиен услышал шаги, и комната неожиданно озарилась: это Хелти взял потрескивающий огарок и затеплил от него новую свечу. Джени протянула ему еще одну. Берни принялась совать поленья в очаг. Вскоре в комнату вернулись свет и тепло, но громко разговаривать никому по-прежнему не хотелось. Колли склонился над своей арфой, и было видно, что его волосы надо лбом и на шее слиплись от пота.

– Поднесла бы ты арфисту кружечку, Джени, – негромко предложил Вандиен.

– Все, что будет угодно возчику, – безропотно согласилась она и проворно отправилась исполнять его пожелание.

Постепенно то тут, то там начали завязываться беседы. Другое дело, никого не тянуло на разухабистые истории вроде тех, что Вандиен услышал несколько раньше. Все как-то посерьезнели, и он заметил, что говорили в основном старики, а молодые почтительно слушали.

Что до Колли, то он вытер руки о штаны и взял у Джени кружку холодного. Его умолкшая арфа оставила после себя некую пустоту, которую и заполняли вновь начавшиеся разговоры. Джени стояла у Колли за плечом, чтобы забрать кружку, когда она опустеет. Берни продолжала что-то рисовать на полу у ног Вандиена. Он невольно подумал о том, как она выглядела при огне, пока звучала песня. Ее волнистые каштановые волосы разметались по спине, богатое контральто выводило каждое слово настолько отчетливо, что Вандиену казалось: еще немного – и он начнет понимать. Да, песня была для нее, без сомнения, глубоким и искренним переживанием. Даже и теперь на загорелых щеках был заметен румянец.

– Что она означала? – тихо обратился он к ней.

Берни вздрогнула так, словно он ее разбудил. У нее оказались карие глаза, несколько светлее его собственных. Они освещали ее тонкое, умное лицо. Но теперь в них отражалось недоумение:

– Ты про что?..

– Про песню. Ту, про Храмовый Колокол. Что она означала?

Берни пребывала в затруднении, не зная, как объяснить.

– Ну… там рассказывается, как все это было. Мы поем ее каждый год, только не всякий раз получается, как сегодня. Я так вовсе не припомню подобного. Там говорится, с чего все началось и…

– Не понял. Что, собственно, началось? – Вандиен наклонился пониже, опершись локтем о колено. Он ничего больше не добавил, только улыбнулся, зная, что его молчание будет для Берни самой лучшей подсказкой.

– Там рассказывается, с чего начались праздники Храмовых Отливов. Про то, как потонула деревня, и всякое такое прочее… – Берни помедлила, призадумавшись. – Даже и не знаю, как бы перевести все это на Общий, больно уж оно… Ну да ладно, хоть кратенько. – Она набрала полную грудь воздуха и огляделась по сторонам, словно подыскивая зацепку. И, наконец, заговорила: – Когда-то давно… очень давно… наша деревня была тихим приличным местом, с отличной глубокой гаванью и рыбацким флотом что надо. Храм же Заклинательниц стоял на длинном мысу, далеко выдававшемся в море. Не то чтобы они были нашими возлюбленными соседями, но уж нарочно вызывать их гнев мы вовсе не собирались. Деревня и храм, так сказать, просто старались обращать друг на друга поменьше внимания. Звон храмового колокола отмечал прилив и отлив, и так день за днем. Дружбы между нами не было, но был мир. До тех пор, пока Заклинательницы Ветров не устроили нам веселую жизнь. Это ведь из-за них задрожала земля и деревня ушла под воду…

– Каким же образом? – негромко переспросил Вандиен.

Берни нахмурилась:

– Ну… ничего определенного на этот счет песня не говорит. Я не могу… просто слов не хватает перевести то, что именно сказано в песне. Что-то вроде того, что пение Заклинательниц отдало морю нашу деревню. В общем, это была их вина. Их вина! – Дыхание Берни участилось. Вандиен кивнул, желая услышать продолжение истории. Тем не менее, в каком-то уголке сознания продолжал скрестись назойливый вопрос: ПОЧЕМУ? За каким шутом понадобилось Заклинательницам Ветров своим волшебством погружать в море деревню, да не только ее, но и свой собственный храм? С какой стати? И потом, каким образом?.. Они ведь властвовали над воздухом и ветрами, а вовсе не над каменным костяком земли…

– Когда это случилось, – продолжала Берни, – большинство народу было в море, на рыбной ловле. В деревне оставались только старики да ребятня, да еще те, кто лежал покалеченным или больным. Понимаешь, они были совсем одиноки и беззащитны, когда земля вдруг содрогнулась, а море отступило от берега. Люди в лодках, те, что рыбачили в открытом море, внезапно увидели вереницу огромных волн, накативших из ниоткуда, потом все услышали безумный набат храмового колокола… Но только когда мы возвратились, то поняли, что нет больше ни нашей деревни, ни прекрасной гавани…

Вандиен видел, что рассказ захватил Берни с той же силой, что и недавно спетая песня. Она вполне отождествляла себя с теми «мы», от лица которых шла речь, и говорила так, словно сама была очевидцем случившегося.

– Деревня была сметена. Неузнаваемо изменился и зеленый холм за деревней: половина его рухнула вниз, обнажив изломанную скалу. А дно гавани вспучилось так, что крупным лодкам негде было встать на якорь. И всюду, всюду по морским волнам плавали ошметки того, что еще утром нас окружало. Сучья деревьев, бревна из разрушенных домов, и там и сям – мертвые тела… Кто-то заметил маленькую девочку, уцепившуюся за бревно, и рыбаки вытащили ее из воды. Она наглоталась воды, мокрая одежда прилипла к телу, и сперва мы приняли ее за свою, но скоро поняли, что ошиблись. Наверное, она была одной из тех девочек, которых Заклинательницы крадут у безутешных родителей, чтобы воспитывать из них подобных себе. Она плакала навзрыд, и ее то и дело рвало соленой морской водой. Но потом она рассказала, как все было, – настолько, насколько это по силам ребенку. Когда началось землетрясение, она с другими детьми была внизу, в огромном покое под храмом, о существовании которого мы, деревенские, и не подозревали. Чертог тот был предназначен не то для учения, не то для богослужения, ну да не в этом суть. Когда малыши почувствовали содрогания земли и увидели, что сквозь трещины в стенах просачивается вода, они попытались спасти всякие там реликвии, которые чтят Заклинательницы. Девочка рассказывала, как они пробовали тащить вверх по ступенькам тяжелые сундуки, – пять-шесть карапузов, облепят и волокут… Она тоже пыталась помочь, но тут весь храм начал рушиться им на головы. Ей сломало камнем руку выше локтя. Она слышала крики тех, кто оказался придавлен и не мог выбраться, а вода все прибывала. Ей было очень страшно, и она бросила все и попробовала выбраться наружу. Никто не знает, каким образом, но ей это удалось. Вода подхватила и понесла ее, и она умудрилась уцепиться здоровой рукой за проплывавшую мимо балку. Так ее и выловили наши рыбаки: беленькая рубашонка прилипла к телу, и кость переломанной руки выпирала сквозь кожу. Совсем человеческий ребенок, на ней еще не успела как следует вырасти чешуя, а уши – пропасть, они были еще заметны под вымокшим капюшоном. Но вот над ее сердечком Заклинательницы успели уже потрудиться. Она все время плакала, хотя ее вытерли насухо и обогрели, плакала безутешно, и знаешь о чем? О сундуке, который они пытались вытащить, но не смогли!.. Она плакала и причитала, что она, мол, теперь недостойна своего капюшона, что она – вечный позор всех на свете Заклинательниц, и в особенности – тех своих сестер, что погибли, вытаскивая сундук, который она по своему малодушию бросила… Когда же она, наконец, притихла, мы решили, что она заснула. Но, притронувшись, мы поняли, что она не уснула, а умерла. И в тот самый момент под водой впервые прозвонил колокол, подавая голос с самого морского дна…

Берни остановилась перевести дух. Карие глаза обратились на Вандиена, и он увидел, что ни следа мягкосердечия и чувствительности в них не осталось.

– Вот откуда, – сказала она, – нам известно, что в храме Заклинательниц кое-что есть! Причем такое, за что им не жалко было и умереть! Вот о чем рассказала нам перед смертью маленькая девочка, когда-то бывшая человеком. Что именно оставили там Заклинательницы, мы не знаем. Но мы это разыщем. А когда найдем, то уж сообразим, как им воспользоваться! И да постигнет их горе, – их, по чьей вине погибла наша деревня, погибли дети людей и те, что были раньше людьми!

Она смотрела Вандиену прямо в глаза, и он ощутил, как в нем зарождается сопереживание. Пламя ее мести готово было разжечь что-то и в его собственном сердце… Но тут Берни разорвала протянувшуюся между ними ниточку, – обернувшись, взяла свою кружку и стала пить. Отставив ее, рыбачка смущенно улыбнулась Вандиену:

– Вот такая песня. Трогательная, правда? И я всегда так завожусь, когда мы ее поем. Ее сочинил один менестрель, который, верно, знал душевные струны и умел играть на них не хуже, чем на своей арфе. Нет, ну до чего люблю всякие старинные истории!.. Жаль только, знаю их мало. Так что, если еще что захочешь послушать про стародавние времена, спроси лучше кого постарше. Ну там, Зролан или, скажем, Корри…