Эдит Лэйтон - Постой, любимая

• Название: Постой, любимая
• Автор: Эдит Лэйтон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035485-1, 5-9713-2397-0, 5-9578-4091-2

Ни огромное состояние, ни редкое обаяние не в силах помочь Эймиасу Сент-Айвзу пробиться в высший свет. В лондонских салонах никогда не примут безродного уличного мальчишку, который «вышел в люди»… если, конечно, он не женится на аристократке.

Эймиас и пытается ухаживать за «достойной» невестой, но сердце его принадлежит другой — прекрасной и нежной Эмбер, из милости воспитанной в богатой и знатной семье.

Эмбер знает о страсти Эймиаса и втайне разделяет ее, однако она не намерена принадлежать ни одному мужчине, пока священник не соединит их у брачного алтаря.

Гордость, долг и любовь вступают в схватку, исход которой определит судьба.

---

— Передо мной? Почему?

— Потому что мое преступление, помимо того, что я скрыл правду, состоит в том же, что и ваше, мисс Эмбер. Хотя тот факт, — пробормотал он, — что я бывший каторжник, тоже сыграл свою роль.

Эмбер застыла на месте, бросив украдкой взгляд на дверь.

— Полагаю, что так, — произнесла она, стараясь говорить ровным тоном. — Почему бы вам не рассказать мне эту самую правду?

Он рассмеялся.

Она сделала шажок к двери.

— С удовольствием, — сказал он. — И можете не беспокоиться. Я не сошел с ума и не опасен, во всяком случае, сейчас. Правда заключается в том, что я найденыш. И бывший каторжник. Не знаю, что в глазах Тремеллина является худшим преступлением. Он попросил меня рассказать о моем происхождении, и я решил рассказать ему все. Но когда я это сделал, он велел мне убираться. И никогда больше не переступать порог его дома.

Эмбер опустилась в другое кресло и молча уставилась на него.

Он кивнул.

— Это вкратце. Хотите услышать подробности? Или вы предпочитаете, чтобы я ушел? Я не знаю, как полагается поступать в подобных случаях. Если тебя вышвырнули из дома, значит ли это, что нужно убраться из поместья? Я уйду без всякой обиды, если пожелаете. — Он покачал головой, словно пытался прояснить сознание. — Честно говоря, я даже не знаю, зачем я здесь. Наверное, я сошел с ума, явившись сюда. Но слова, которые употребил Тремеллин в мой адрес, подействовали на меня как удар дубинкой по голове. — Эймиас улыбнулся. — Поверьте, я знаю, что это такое. У меня до сих пор шумит в голове.

Одним гибким движением он поднялся с кресла, и Эмбер невольно отпрянула назад. Но Сент-Айвз всего лишь огляделся по сторонам, словно только что очнулся в незнакомом месте.

— О чем я только думал? Мне лучше уйти, мисс Эмбер. Прошу извинить за беспокойство.

— Вы уйдете, — твердо сказала она, собрав все свое мужество. — Но не раньше чем расскажете, что все это значит. Неужели вы думаете, что можно вот так явиться, наговорить бог знает что, а потом повернуться и уйти, оставив меня всю жизнь задаваться вопросом: что же вы хотели сказать? Если вы пообещаете уйти, как только я вас об этом попрошу, я предпочла бы, чтобы вы остались и рассказали, что случилось сегодня вечером.

Эймиас снова сел.

— Хорошо, — сказал он. — Что случилось? Да ничего нового, просто я в очередной раз убедился, что я неисправимый дурак. Правда, на сей раз я умудрился одурачить самого себя.

— Прошу вас, расскажите, — сказала Эмбер.

Она вдруг осознала, что боится. Не того, что он может сделать, а шокирующих откровений, которые должны последовать. И боялась не столько за себя, сколько за него.

Глава 11

Каторжник? Эймиас до сих пор слышал голос Тремеллина, сорвавшийся на этом слове, когда тот, побагровев, поднялся с кресла.

— Он не поверил мне, — сказал Эймиас, сидя у очага в сторожке и вспоминая разговор с Тремеллином.

Эмбер тоже не поверила и молча ждала продолжения, полагая, что он сейчас рассмеется. Но его лицо оставалось сосредоточенным и бледным.

— Он решил, что это шутка, — сказал Эймиас. — Дурная шутка. Неудивительно, что он рассердился. Еще бы! Является поклонник, чтобы просить руки его дочери, и начинает с дурацких шуток. Он сказал, что не ожидал от меня подобной бесчувственности. И что это не делает мне чести. Я заверил его, что не шучу, — продолжил Эймиас бесцветным голосом. — Я был осужден и сослан в Австралию за свои преступления.

Глаза Эмбер расширились.

— Это правда, — сказал он, пожав плечами. — Мне было то ли одиннадцать, то ли двенадцать лет — я никогда не знал точно своего возраста, — когда это случилось. И я попал в тюрьму за преступление, которое совершил по ошибке. Видите ли, вместо обычного шиллинга я вытащил из кармана какого-то растяпы целый фунт. А это тянуло на повешение, так что мне еще повезло, что меня посадили в Ньюгейт, а потом приговорили к ссылке. Но, когда я рассказал все это Тремеллину, он не смягчился. — Эймиас горько улыбнулся. — У него буквально отвисла челюсть. Когда он пришел в себя, то пожелал знать, кем были мои родители и как они допустили все это. Он хотел знать, почему они не заплатили судье и не забрали меня домой, как поступают в приличных семьях в подобных случаях.

— И почему они этого не сделали? — вырвалось у Эмбер.

Эймиас устало улыбнулся.

— Потому что у меня не было родителей. Ни отца, ни матери, ни тетки, о которой я рассказывал, вообще никого. Я все выдумал. Мои первые воспоминания связаны с лондонским приютом для найденышей. Я сбежал оттуда, прежде чем меня отправили в работный дом. Такова участь всех мальчишек, которых не удается пристроить в подмастерья. Я был слишком высоким, слишком тощим и слишком непокорным, чтобы заниматься моим обучением. Так я оказался на улице и с тех пор заботился о себе сам. И смело могу сказать, что сделал себя собственными руками. Я богат, — произнес Эймиас с неожиданной силой. — У меня влиятельные друзья. Я служил короне, добывая секретные сведения во время войны. И это тоже правда. Будь у меня семья, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Но мне пришлось пробиваться самому, и я горжусь тем, чего добился. — Он посмотрел на Эмбер, словно только сейчас по-настоящему увидел ее. — Я не чудовище, порочное по натуре. Я не совершал никаких преступлений со времени своего детства, но даже тогда я воровал, чтобы не умереть от голода. В любом случае все это в прошлом. Я так и сказал Тремеллину.

Эмбер потрясенно молчала, пытаясь переварить услышанное. Ее расширившийся взгляд не отрывался от Эймиаса, который сидел у очага, медленно обсыхая, со стаканом бренди в руке. Он казался спокойным. Слишком спокойным.

Эймиас помедлил, приводя в порядок мысли. Он не жалел о своей откровенности. Это помогло ему увидеть случившееся как бы со стороны. Но есть вещи, которые он не может рассказать Эмбер.

Он не станет повторять оскорбительные слова, произнесенные Тремеллином в его адрес. И не только потому, что они не предназначены для женских ушей. Многие из них с таким же успехом можно отнести к самой Эмбер. К изумлению Эймиаса, Тремеллин пришел в негодование не только потому, что человек, которого он принимал в своем доме и которому позволил ухаживать за своей дочерью, оказался бывшим каторжником. Не в меньшей степени его взбесил тот факт, что тот оказался безродным сиротой.

— Ублюдок! — выкрикнул Тремеллин с искаженным от ярости лицом.

— Возможно, — сказал Эймиас, поднимаясь. — Во всяком случае, я не могу доказать обратного. Послушайте, Тремеллин, я был не прав, умолчав о своем пребывании в тюрьме. Неужели вы думаете, что я этого не понимаю? Но вы никогда бы не заговорили со мной, если бы знали правду, не так ли? Я мог продолжать лгать, и вы бы ничего не узнали. Но я предпочел поступить честно. Я не хочу, чтобы между нами стояла ложь. Подумайте сами: неужели это такое страшное преступление — украсть кошелек? Я был голодным мальчишкой. Но таковы законы этой страны, хотя мы оба знаем, что отпрыск богатой семьи может совершить худшее деяние и остаться безнаказанным. Я заплатил за свой проступок многократно. И получил прощение от его величества.

Здесь на побережье полно мужчин, которые каждый день воруют вдесятеро больше, — сказал он теперь, обращаясь к Эмбер. То же самое он говорил, пытаясь объясниться с Тремеллином. — Они воруют, когда доставляют алкоголь, духи и прочее из Франции, не платя ни гроша в качестве налогов. Они занимались этим даже во время войны. А это большое преступление. И, тем не менее, им не только удается избежать тюрьмы, все охотно называют их друзьями — если не отцами и братьями. Я же поплатился за жалкий фунт, который украл случайно, и был сослан за это в ад.

— И что он сказал вам? — спросила Эмбер, затаив дыхание.

Эймиас горько улыбнулся.

— Я не решился бы это повторить.

— Боже! Ну и дела. — Эмбер встала, взяла кочергу и разворошила поленья в очаге. — Может, вам следует подождать, — сказала она. — Согласитесь, это слишком шокирующая история, чтобы переварить ее вот так сразу. Вам следовало рассказать нам все раньше.

Эймиас выгнул бровь.

— Вы действительно думаете, что, случись это на прошлой неделе, реакция была бы другой?

Эмбер покачала головой и отвела глаза.

— Вряд ли. — Она вздохнула. — О Боже. — Она потыкала кочергой в огонь, затем медленно заговорила, глядя на язычки пламени: — Мистер Тремеллин — справедливый человек. Просто он потрясен. Понимаете, он был уверен, что вы вращаетесь в высших кругах. — Она бросила на него короткий взгляд. — Мы все так думали. Никому и в голову не могло прийти, что у вас преступное прошлое. Но Грейси — хорошая и добрая девушка. Дайте ей время свыкнуться со всем этим. В его глазах блеснула ирония.

— Вы полагаете, что она настолько влюблена в меня, что мои признания разобьют ей сердце?

Эмбер вернула кочергу на место и покачала головой, избегая его взгляда.