Димфна Кьюсак - Скажи смерти «нет!»

• Название: Скажи смерти «нет!»
• Автор: Димфна Кьюсак
• Издательство: Правда
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

Имя австралийской писательницы Элен Димфны Кьюсак (1902—1981), неутомимого борца за мир, давно знакомо советскому читателю. У нас в стране увидели свет многие ее произведения. В настоящий сборник вошли романы: «Скажи смерти „нет!“, „Черная молния“, „Полусожженное дерево“, где писательница бросает обвинение общественной системе, обрекающей на смерть неимущих, повествует о трудных поисках утраченного смысла жизни своих героев.

---

Прикованные к постели, они узнавали о жизни Пайн Риджа через ходячих больных. Все утро, после первого тихого часа, ходячие бродили взад и вперед по веранде своим медленным, размеренным шагом и весело окликали тех, кто не вставал с постели. То один из них, то другой заглядывал в комнаты лежачих, посвящая их в новые санаторские сплетни. Постепенно в санатории выработался свой собственный специфический образ жизни. Отрезанные от внешнего мира, оторванные от своих прежних занятий, скованные распорядком лечения, больные постепенно приходили к признанию новых ценностей, новых интересов в жизни. Джэн наблюдала за ними и поначалу старалась держаться особняком: прислушивалась к их разговорам, но не принимала в них участия — она не хотела становиться такой, как они.

После завтрака у них в комнате собралось несколько больных. Леонард Мэкстон говорил о музыке. Накануне вечером он и миссис Карлтон слушали скрипичный концерт по ее приемнику.

Рода, флегматичная блондинка с ослепительно красивым лицом и тяжелыми золотыми косами, лениво растянувшись в шезлонге, мечтательно тянула сигарету под их разговор. Леонард был темноволосый, невысокий и коренастый мужчина с могучими плечами. Лицо у него было рябое, а темная борода казалась синей на бледном лице. Иногда Джэн казалось, что она в жизни не видела мужчины некрасивее его. Больше всего он был похож на боксера, и у Джэн почему-то никак не укладывалась в сознании мысль, что он был музыкантом и играл в оркестре первую скрипку до того, как чахотка скрутила его и заставила бросить оркестр. В последние восемь лет жизнь его походила на цепь, звенья которой разрывались одно за другим. Некоторое время эта цепь выдерживала натиск жизни, потом обрывалась, и он возвращался на очередные «шесть месяцев», пока каверна в легких не затягивалась и он не получал возможности снова вернуться в жизнь.

В конце войны, как рассказывала миссис Карлтон, он подорвал здоровье во время долгого гастрольного турне на островах, где он выступал с концертной бригадой перед войсками. Он вернулся в Пайн Ридж, и в тот год, что он был в санатории, жена его убежала с капитаном американской армии. Когда Джэн услышала эту историю, ей стало понятным многое в Леонарде. Вот почему, наверное, он пускается время от времени в запой и пропадает на несколько дней.

Каждый раз, когда Джэн и миссис Карлтон включали передачу «Для любителей музыки», в комнате незаметно появлялся Леонард, и все трое в молчании внимательно слушали музыку.

Сегодня, после того как смолкли последние звуки симфонии, Леонард вдруг заговорил о знаменитых дирижерах. Когда он рассказывал, с лица его на мгновение спадала маска напускного цинизма, и перед Джэн представал мягкий, тонкий и добрый человек, когда-то мечтавший стать великим скрипачом. Он перешел к дням своей учебы в Лейпциге, потом вдруг замолчал. «Нет, я бы не сдалась так легко», — подумала про себя Джэн.

— А по-моему, это глупо — не делать того, что тебе хочется, — вдруг выпалила она и замолчала, потому что слова ее прозвучали осуждающе, а она вовсе не хотела этого.

Он поднял на нее взгляд и улыбнулся. Его неровные зубы крепко сжимали мундштук трубки. Он неторопливо вынул трубку изо рта и полушутливо, полусерьезно погрозил ею Джэн.

— Беда ваша в том, — сказал он с деланной веселостью, — что вы до сих пор не осознали еще необходимости соразмерять свои желания со своими возможностями.

— Вовсе нет, — запротестовала Джэн, гоня от себя эту мысль.

— Вы злюка, Леонард, — ласково улыбнулась ему миссис Карлтон, — настоящий ворчливый старикашка профессор. На меня ваше брюзжание не производит никакого впечатления, и я не позволю вам отыгрываться на Джэн. А что до меня, то мне бы только хотелось стать преуспевающим хроником, вот и все.

Ее блестящие глаза задумчиво глядели из-под ровных бровей. Для Джэн эти слова как будто приподняли завесу и открыли перед ней будущее, от которого она в ужасе отшатнулась. Как можно мечтать о том, чтобы стать хроником!

— Вы романтичны, — сказал Леонард, и оба они улыбнулись. — Прямо как Кэтрин Мэнсфилд![8]

— Нет, нет! — миссис Карлтон протестующе покачала головой и заговорила с необычайной для нее горячностью:

— Нет, нет, вовсе не как Кэтрин Мэнсфилд! Она умерла в тридцать четыре. А я хочу быть хроником, как Вольтер, и дожить до девяноста.

И за этими словами, произнесенными с такой легкостью, угадывалась твердая убежденность. Рода закурила новую сигарету.

— Боже, до чего же вы оба веселая компания! — протянула она лениво. — А я вот собираюсь поправиться, отряхнуть санаторную пыль со своих туфелек тридцать седьмого размера, потом найти себе мужика поздоровее, остепениться и завести шестерых детей.

— Я буду крестной матерью у первого, — сказала миссис Карлтон.

— А я у остальных пяти, — подхватил Леонард.

Рода подняла руки над головой и, откинувшись в шезлонге, мечтательно устремила взгляд в потолок.

«Она как прекрасная статуя, — подумала Джэн, — и она выглядит такой сильной. Никогда б не поверила, что она больна».

Послышался стук в дверь, выходившую в коридор.

— Войдите, — отозвалась миссис Карлтон.

В дверях показалось загорелое лицо, увенчанное шапкой непричесанных светлых волос.

— Входите, Макс, — миссис Карлтон протянула ему руку.

Леонард помахал ему трубкой.

— А, привет, Макс! Мы ожидали вас еще в понедельник.

Макс Ковентри осклабился.

— Об этом вполне недвусмысленно заявила и хозяйка. А я-то думал, что она будет рада поэкономить пару дней на моем рационе.

Миссис Карлтон покачала головой.

— Ну, какой вы нехороший, Макс! А что вы делали все это время?

Макс приложил палец к губам. Рода открыла глаза.

— Скажите, ваше опоздание случайно не связано с тем, что у сестры Воон был вчера выходной?

Макс закрыл ей рот ладонью.

— Тсс, — прошептал он, — ну просто шпионка!

Рода дружелюбно отвела его руку.

— Что ж, не виню вас — она милая.

— Она чудесная, — глаза его засияли.

Он положил чемодан на постель.

— А теперь перейдем к поручениям. Кажется, привез все, о чем просили.

И он принялся раскладывать свертки.

Глава 16

I

Сестра Воон просунула голову в их палату.

— Доктор Мёрчисон Лейд уже здесь, Джэн. Тебе лучше приготовиться.

Джэн встала с постели, почувствовав, что теперь, как и в первый раз, у нее сдавило горло, а внутри будто что-то cтало царапаться от страха — «бабочки в животе». Сестра Воон принесла ей халат и помогла одеться.

— Время еще есть, не спеши, — успокаивала она, — и не надо волноваться.

Но руки у нее дрожали, когда она застегивала халат, и она никак не могла успокоиться.

Сестра Воон сжала ее руку.

— А теперь иди в столовую. Доктор Мёрчисон Лейд еще пьет чай. Так что можешь не спешить.

Ежемесячное посещение доктора Мёрчисона Лейда всегда действовало на Пайн Ридж, как разряд электрического тока. Подъехав на «роллс-ройсе», он проходил через вестибюль, и шаги его гулко отдавались в здании. Потом в гостиной он, казалось, едва успевал проглотить приготовленную для него хозяйкой чашку чаю.

Джэн медленно шла через вестибюль. Сестра Воон — милочка, ее улыбка делает предстоящую процедуру хоть чуточку менее страшной.

— Не заставляйте доктора ждать, — говорила хозяйка, торопя больных и сзывая их с веранды в комнаты. — Помните, что вы не одни у доктора. Отсюда до Спрингвуда у него по меньшей мере еще тридцать больных, которых надо навестить, так что не заставляйте его тратить время понапрасну.

Доктор Лейд быстро вошел в комнату, поспешно и деловито пожал Джэн руку, похвалил ее за то, что она прибавила в весе, обменялся несколькими словами с хозяйкой по поводу того, что температура у Джэн падает, и приготовился к поддуванию.

— Хозяйка жалуется, что вы не отдыхаете как следует, дорогая, — сказал он, глядя на нее сверху вниз с тем же недовольным выражением, с каким обычно смотрел на нее хозяин в конторе, когда ругал за ошибки при перепечатке. — Отдых, дорогая моя, и еще раз отдых. Это один из важнейших факторов. При такой болезни, как ваша, лечат три доктора, — он улыбнулся, предваряя собственную шутку, — я имею в виду не себя, своего помощника и рентгенолога, который делает снимок, нет, я имею в виду трех других докторов: доктора Отдыха, доктора Диету и доктора Свежий Воздух.

Джэн пыталась вслушиваться в его слова, но ей с трудом удавалось подавлять нервный смешок, который грозил вот-вот сорваться у нее с губ, когда она вспоминала, что лежит на покрытом простыней лежаке, который обычно служил ложем растрепе Рэфлзу, и что собачий запах заглушает даже запах антисептиков, и что сегодня на ужин у них снова будут копченые сосиски.

Доктор склонился над нею с иглой в руке. Она напряглась, приготовившись к мгновению, когда игла пройдет через плевру. Она старалась думать только о том, что это поможет ей поправиться, хотя сама она не замечала никаких перемен. Да, это должно помочь ей, все уверяли ее в этом.