Дина Лампитт - Ускользающие тени

• Название: Ускользающие тени
• Автор: Дина Лампитт
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00199-Х

Дина Лампитт — самая популярная писательница Великобритании последнего десятилетия. Каждую ее новую книгу с нетерпением ждут и издатели, и читатели многих стран мира. Издательство «КРОН-ПРЕСС» приобрело эксклюзивные права на издание произведений Д. Лампитт. В романе «Ускользающие тени» причудливо переплетаются прошлое и настоящее, мистика и жестокая реальность. Наша современница, талантливая музыкантша Сидония Брукс, начав изучать средневековые музыкальные инструменты, попадает в прошлое, где в образе Сары Леннокс, оказывается перед нелегким выбором: выйти замуж за нелюбимого человека — короля Георга III — и взойти на престол, или сохранить свободу и свое право любить…

---

В начале лета 1768 года чернь под предводительством наглых моряков с Темзы направилась в сторону убежища Георга и уже дошла до Кью-Бриджа, когда ворота захлопнулись прямо перед нею. Ввиду осложненного положения король был вынужден вернуться в Лондон, поспешно был издан Указ о мятежах, собрано ополчение, и несколько человек у тюрьмы Уилкса потеряли жизнь в событии, известном под названием Резня Сент-Джордж-Филдс.

К 15 мая мятеж был подавлен, однако ситуация недвусмысленно давала понять королю, что необходимо призвать к ответственности похотливого и развращенного подстрекателя. В таком состоянии Георг вновь отправился из Лондона в свое убежище, желая подольше пробыть там, удалившись от утомительного долга, шума и волнений беспокойного и грязного города.

Видимо, против собственной воли, но из лучших побуждений он просил свою мать, принцессу Августу, сопровождать его, считая Лондон не самым безопасным для нее местом, особенно ввиду общего пренебрежения и ненависти в отношении вдовствующей принцессы. Во время майского мятежа башмак и юбка — не слишком деликатные намеки на принцессу и ее возлюбленного Бьюта — были пронесены на виселицах к Корнхиллу, но даже теперь, после того как законность и порядок были восстановлены, оставаться одной в городе этой женщине было просто невозможно. Хотя к этому времени ей исполнилось всего сорок девять лет, здоровье вдовствующей принцессы уже начало выказывать признаки ухудшения. Она скрыла вздох облегчения, когда ее сын поместил ее в Уайт-Хаус в Кью и через парк направился к Ричмонд-Лодж.

— Я заеду к вам завтра, — почтительно пообещал король при расставании.

— Не забудьте, — ответила Августа таким тоном, от которого любая просьба превращалась в приказ.

— Не забуду, мадам, — поклонился король.

Все дети короля и королевы отправились с ними в это путешествие: шестилетний Георг, принц Уэльский, пятилетний Фредерик, трехлетний Уильям, двухлетняя Шарлотта, годовалый Эдвард и совсем крошка Августа. В этот момент королева не была беременна. Как бы ни любил Георг свою семью, он испытывал сильную потребность в одиночестве, в возможности выйти и прикрыть за собой дверь, чтобы не слышать тонкие писклявые голоса. Поэтому на следующее утро он направился верхом в лес, помня о свидании с матерью, но больше радуясь самой прогулке.

Отец короля, Фредерик, обычно снимал на лето Уайт-Хаус в Кью, и только недавно этот дом стал одной из резиденций его величества, которую теперь занимала Августа. Помимо деревушек Кью и Грин, самым приятным был подъезд к дому со стороны реки, и именно этот путь избрал сейчас король, наслаждаясь свежим ветром с реки и острым, чистым и сырым ее запахом.

Уже наступила середина лета, стоял прекрасный июльский день, и солнце с высоты отбрасывало блики на волны Темзы. Небо приобрело сияющий голубой оттенок, под цвет глаз короля, по нему были разбросаны мелкие, как цветочные бутоны, белые облачка, неспешно плывущие и не встречающие препятствий в виде высоких зданий или колокольных шпилей. Георгу казалось, что день впитал в себя все, что только могло доставить ему удовольствие, — все оттенки душистого горошка, розовых, белых и голубых теней. Поля и леса на дальнем берегу реки казались необозримыми, вода в реке — чистой и прохладной, и, как только король свернул в сторону от реки и ее влажных зефиров, воздух наполнился ароматом полевых цветов.

Очарованный красотой дня, король Англии пришел в спокойное и умиротворенное состояние, в котором не был уже несколько месяцев. Пока он спешивался во дворе Уайт-Хауса, привязывал поводья к коновязи и неторопливо шел на поиски матери, король почти надеялся, что ее не окажется поблизости и он сможет провести время до ее прихода, в одиночестве любуясь прелестью природы. Но его надежды не оправдались.

Он обнаружил Августу в саду, сидящей под вязом в огромном муслиновом чепце. С годами принцесса не похорошела, и ее естественная суровость ничуть не уменьшилась, когда принцесса величественно повернулась к своему коронованному сыну, приглашая его сесть.

— Прелестный день, мадам, — сказал он, запечатлев поцелуй на ее морщинистой щеке.

— В самом деле, только слишком уж жаркий, на мой вкус.

— Но даже в жару здесь гораздо приятнее, чем в Лондоне.

— Это верно. Эффи, то есть леди Эффингем, которая только что прибыла из города, рассказала, что на улицах после недавнего мятежа стоит такое зловоние, которое способно лишить чувств даже крепкого мужчину.

— В самом деле? — Георг не слушал, разглядывая очаровательную аллею впереди себя и желая быть не королем, а простым фермером, чтобы остаться здесь и грезить на берегу реки до конца жизни.

— Да. Бомонд разъезжается. Столица — не подходящее время для культурных людей летом, — ворчала принцесса, и Георг позволил себе погрузиться в томное созерцание, пока знакомое имя не привлекло его внимания. — …Даже этот повеса, сын Фокса, выступил против него.

— Что вы сказали?

Августа нахмурилась.

— Я так и знала, что вы не слушаете. Мне не улыбается говорить в пустоту.

— Простите. Мое внимание временно отвлекли вон те чудесные бабочки над цветником. Так что вы говорили о Чарльзе Джеймсе?

— Эффи утверждает, что даже этот негодный мальчишка выступил против Уилкса и его своры.

— Боже мой! Я думал, что для этого у него самого слишком, мятежная натура.

— Я тоже была в этом уверена.

Мать и сын ненадолго замолчали, думая о среднем сыне лорда Холленда, который вместе со своим братом Сте вернулся в парламент после недавних общих выборов: старший брат представлял Солсбери, а девятнадцатилетний Чарльз Джеймс стал членом парламента от Мидхерста в Сассексе.

Прыткая семейка, что и говорить, — жестко произнесла принцесса.

Убаюканный теплом дня, король попался в ее ловушку и задал естественный вопрос:

— Почему вы так говорите?

— Старик Холленд извлек всю возможную пользу из своего поста казначея, его сыновья — отъявленные игроки и любимцы фортуны, а что касается их родственницы, вашей драгоценной леди Сары…

— В чем дело?

— Она беременна от другого мужчины, — торжествующе заключила Августа. — Она изменила сэру Чарльзу Банбери и теперь вынашивает дитя любви.

Сердце Георга ускорило ритм, и он почти раздраженно повернулся к своей матери:

— Откуда это известно? Кто-нибудь держал свечу у их постели?

— Сэр, вы забываетесь. С вами разговаривает ваша мать!

Он вскочил.

— Мне все равно, кому и что я говорю! Что меня интересует — это как столь интимная подробность стала общим достоянием. Бедная леди Сара! Чем она заслужила такое отношение?

— Тем, что она грешница. Это известно по обе стороны Ла-Манша. Она доступна, как уличная девица.

И в этом была его вина! Посреди прелестного полдня, когда солнце только начинало снижаться, озаряя кристальные воды реки, король испытал такое чувство эмоционального неравновесия, такое яростное безумие, что у него вырвался оглушительный крик.

— Нет, она не такая! — кричал он. — Она хорошая женщина, и если с ней что-то случилось, то не по ее вине. Жестокие обстоятельства, мадам, вынуждают людей совершать такие поступки, каких они не могли бы себе позволить в другом случае. Грязные волокиты и завистливые сплетники изливают этот яд, в них нет ничего святого! — Он вскочил на ноги, побагровев и сверкая глазами, сжав кулаки. — Не желаю больше говорить об этом, вы слышите?

— Как вы смеете! — злобно отозвалась Августа, но выражение на лице сына заставило ее похолодеть.

— Ни слова больше, ни слова! — в крайнем возбуждении выкрикнул король. — О Боже, если бы я только был обычным человеком и смог бы защитить леди Сару!

И король Англии бросился в глубь сада, заливаясь потоками слез, способными вызвать жалость у любого, кто бы увидел их.

Топор палача упал. Сара была вынуждена приехать из Бартон-холл в Холленд-Хаус на семейный совет, и еще прежде, чем ее карета повернула на величественную аллею вязов, она уже знала, чем был вызван такой совет. Стоял июль, Сара была на четвертом месяце беременности и уже начала полнеть, и каким-то непонятным образом новость быстро распространилась. Гораций Уолпол написал в Париж мадам де Деффан, упомянув о беременности Сары, и получил ответ: «Верно, верно — мне известно положение миледи С.». Сара терялась в догадках о том, каким образом новость стала известной всему свету.

А ответ был весьма прост: ее смелое увлечение Уильямом Гордоном вместе со скандальным поведением предыдущей зимой оказались достаточными причинами, чтобы встревожить всех и вся. Общеизвестного факта о том, что за столько лет супружеской жизни чета Банбери не произвела ребенка, хватило, чтобы подтвердить самые худшие из подозрений. Сара Банбери ожидала внебрачного ребенка и, по-видимому, уехала из Лондона именно для того, чтобы скрыть свой позор. Сплетня мало-помалу достигла Кенсингтона, и лорд и леди Холленд пожелали немедленно увидеть Сару. С ужасным предчувствием она поднялась по ступеням, пересекла площадку, следуя за лакеем, и вошла в дом своего девичества.