Рид Коулмен - В Милуоки в стикбол не играют

• Название: В Милуоки в стикбол не играют
• Автор: Рид Коулмен
• Издательство: Издательство «Иностранка»
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5-94145-184-9

Занятый поисками своего пропавшего племянника Зака, разрываемый между верностью другу и желанием докопаться до истины, Дилан Клейн подпадает под чары таинственной молодой красавицы. Но та ли она, за кого себя выдает, или у нее есть собственная темная тайна? И можно ли доверять гениальному компьютерному хакеру, взявшемуся помогать Клейну? А главное, что ждет Клейна в конце выбранного им пути – радость встречи с Заком или горькое разочарование?

---

– Ногами вперед, – проинструктировал он, когда я ухватился за рукоятку. – И, мистер Клейн, постарайтесь помнить, что значит для вас отчаяние.

Еще один туманный совет, от которого следовало отмахнуться. Я забрался в люк. Музыка теперь звучала громче, но в комнате было темно. В басы музыки, как мне показалось, вплетался чей-то храп. Забравшийся в убежище Гуппи натолкнулся на меня. Он извинился и, прежде чем включить свет, сказал:

– То, что мы сделали, мы сделали, чтобы спасти невинного человека. У нас были добрые намерения. Вы должны нам верить. Мы не могли предвидеть того, что случится с девушкой.

– Послушайте, я очень признателен за то, что вы для меня сделали, но я уже в самом деле начинаю терять терпение. О чем, черт побери, вы толкуете?

Но Гуппи не пришлось отвечать. Даже не пришлось включать свет. Потому что в темноте раздался голос, который все прояснил:

– Эй, дядя Дилан, это ты?

Справедливость

Вспыхнул свет, и мое сердце, всего на мгновенье, тоже.

Зак соскочил с верхней откидной, ярусом, полки-кровати. Он поцеловал меня, обхватил своими ручищами и несколько секунд сжимал в медвежьих объятиях. Но радость, что я нашел его живым, уже покинула меня. Я оцепенел в его руках. Выпустив меня, он отодвинулся, ища ответы в морщинах и царапинах на моем лице. Гуппи молча стоял позади меня. Бубнила синтезированная музыка, заставляя Бадди Холли переворачиваться в гробу.

– К черту ваши добрые намерения! Ваша дорога в ад выстлана телами невинных жертв, – обернулся я к Гуппи.

– Он не знает о ней, мистер Клейн.

– О ком я не знаю? – нетерпеливо спросил Зак.

– О девушке, которая расцарапала мне лицо после того, как ее задушили. Может, будешь так любезен заткнуть эту гребаную музыку?

Гуппи пробрался между мной и Заком и выключил приемник с таймером, который стоял на маленькой полочке, втиснутой среди самой внушительной и компактной компьютерной системы, которую мне когда-либо доводилось видеть не у профессионалов.

– О ком я не знаю? – повторил вопрос Зак.

– Пожалуйста, – взмолился Гупта, – позвольте нам объяснить.

– Объяснить! – заорал я. – Ты хочешь объяснить? Давай, идиот, где тут телефон? Кто из вас хорошо говорит по-японски?

– По-японски! – отшатнулся Зак.

– Да, Зак, Кира мертва, благодаря вам, двум придуркам. Звоните и объясняйтесь с ее отцом, потому что мне плевать, что вы собираетесь мне сказать. Если хотите поиграть в Бога, станьте писателями. Иначе всемогущество лучше оставить кукловодам и сумасшедшим.

Зак плакал. Гуппи попытался оправдаться:

– Мы пытались спасти…

– … Валенсию Джонс. Я знаю, – сказал я. – В обмен на ее жизнь вы забрали Кирину. Очень хочу надеяться, что Джонс того стоит.

– Она невиновна! – крикнул Зак. – Она невиновна!

– Может, и так, но пока что ее будут судить, а следом и меня. Как ты мог так поступить со всеми нами? Ты пропустил дедушкины похороны. Твои родные места себе не находят. Бога ради, Зак, они думают, что тебя нет в живых! Ядумал, что тебя нет в живых!

– Я не знал, как еще привлечь хоть чье-то внимание, – робко проговорил Зак. – Валенсия должна была надолго сесть в тюрьму, а никто не хотел ничего слушать.

– О, ты привлек к себе внимание, по полной программе. Твой отец нанял детектива в Касл-он-Хадсон, чтобы тот расследовал дело Валенсии. Его похороны, как я полагаю, состоялись вчера. Затем этот парень, Стивен Маркем, который работал в Сайклон-Ридже. Скорей всего, именно он подложил «Изотоп» в машину Валенсии. На днях он очень кстати сломал себе шею, катаясь на лыжах. Пока мы тут разговариваем, догорает Сайклон-Ридж. Твои комнаты в колледже и дома перевернуты вверх дном. Самой лучшей дружбе, какая была у меня в жизни, по-видимому, пришел конец. Меня разыскивают за убийство. И давай не забудем бросить на верх этой кучи тело Киры, как украшают палочку пломбира с орехами вишенкой. Да, Зак, я бы сказал, что теперь тебя слушают.

– Это несправедливо, дядя Дилан.

– Да, – поддержал Гупта, – несправедливо.

– Добро пожаловать на землю, парни. Какое хоть к чему-нибудь тут имеет отношение справедливость?

– Когда я был маленьким, – сказал Зак, – я думал, что для тебя справедливость значит всё. Именно поэтому я с детства уважал тебя, потому что ты не был похож на моего отца. Деньги для тебя не важны. Для тебя важно то, что правильно.

– Легко не волноваться о деньгах, когда их у тебя нет. Справедливость и то, что правильно, не учитываются даже при игре в «подковки».

– Я не верю, что слышу это от тебя, дядя Дилан. Дядя Джош все время рассказывал мне про тебя разные истории.

– Какие истории?

– Про то, как там, где вы жили раньше, все ребята уважали тебя за то, что ты всегда поступал правильно. Даже мой папа восхищается тобой за то, что ты не отвернулся от семьи Ларри Фелда.

– Твой отец ненавидит Ларри Фелда и считал его родителей сумасшедшими. А что касается моего брата Джоша, то именно он прозвал меня паршивой овцой нашей семьи.

– Что ж, думаю, я больше не претендент на трон, а, дядя Дилан? Теперь уже я стал настоящей паршивой овцой нашей семьи

Удар достиг цели, причинив невероятную боль. Я знал, что Зак и Гуппи не хотели никому причинить вреда, а уж тем более не хотели, чтобы кто-то погиб. Разве сам я не совершил немыслимое количество импульсивных поступков, используя в оправдание любовь и отчаяние? Но погибли люди, и невозможно было не обращать внимания на кровавый след, который тянулся к убежищу моего племянника.

– Ладно, – сказал я. – Если мы собираемся спасти задницу Валенсии Джонс от тюрьмы, а мою от смертного приговора, начнем соображать, как это сделать. Упреки оставим до ближайшего обеда в кругу нашего семейства. Согласны?

Они обрадовались этому. Я велел Гуппи надеть пальто и отправляться на встречу с бывшим копом в мужском туалете в кофейне «Манхэттен-Корт».

– А если мистер Макклу отнесется ко мне с подозрением?

– Он уже… – Я умолк. – Кстати, как мне тебя называть?

– Радж, Раджив, Гуппи… Не важно, как вы меня назовете, мистер Клейн. Я пойму, что вы обращаетесь ко мне.

– Господи, откуда я знал, что получу такой ответ? Как я говорю, Макклу уже полон подозрений, а когда он услышит об убийстве Киры, то очень настороженно отнесется к чужому человеку, пытающемуся войти с ним в контакт. Просто скажи ему, что я ненавижу коньяк, даже коньяк Иззи Три Ноги Вайнштейна. Он поймет.

Возмещение затрат

Казалось, мы просидели несколько часов молча, избегая встречаться взглядом. Я снял с рукавов пушинки, которых там не было, посмотрел на часы, которых не носил, поискал грязь под чистыми ногтями. Впервые в жизни мы испытывали неловкость, общаясь как дядя и племянник. Мы с Заком всегда составляли команду – двое мужчин, скроенных по одной мерке. Мы никогда даже не пытались это отрицать. Бедняга действительно был похож на меня и внешне и голосом, хотя Заку не хватало бруклинского говора. Еще у него не было острых углов его дяди и горьких уроков улицы. До сего дня я считал, что это к его же выгоде. Он был не таким подозрительным, мог иногда разглядеть солнце за облаками.

Я вспомнил, как, еще живя в Бруклине, выполнял для Ларри Фелда свое первое задание от страховой компании. Я позволил Заку – он тогда был еще совсем малышом, лет трех-четырех, – провести со мной целый день. Но в ту субботу работа была безопасной и легкой. Для Ларри Фелда всего-то нужно было заснять «Полароидом» потрескавшиеся тротуары и опасные перекрестки. Мы находились на Кингс-хайвей, когда Зак проголодался и сказал, что ему нужно пи-пи. Когда, поев, мы возвращались в машину, Зак потянул меня за руку и спросил:

– Зачем ты это делаешь, дядя Дилан?

– Что делаю, Зак?

– Почему у каждой витрины ты замедляешь шаг и разглядываешь свое лицо в стекле?

Он был абсолютно прав. Я действительно останавливался и пристально себя разглядывал, но никогда особо не задумывался почему.

– Не знаю, – насколько помню, ответил я. – Наверное, я приостанавливаюсь, чтобы дать другим людям пройти. Думаю, мне не нравится, когда кто-то подходит ко мне сзади слишком близко.

Он посмотрел на свою руку, зажатую в моей, и поднял на меня глаза:

– Ничего, что я так близко от тебя, дядя Дилан?

– Ты? Ну конечно, ничего, малыш. Ничего.

Конечно, милый детский лепет, но я не поэтому помнил этот разговор все прошедшие годы. В тот день я понял, что Зак способен заставить меня взглянуть на себя под таким углом и в такой момент, как я ни за что не додумался бы сделать. Словно он был частью меня, которая могла отделиться и показать мне в зеркале темные уголки, которых я избегал. И вот теперь он снова это делал – держал темное зеркало.

– Ты ждал, что я приду, да? – обратился я к Заку.

– Надеялся, дядя Дилан, а не ждал.

– Но в холодильнике у тебя мое любимое пиво.

– Оно и мое любимое. – Поколебавшись, он спросил: – Ты все еще злишься на меня?