Ежи Косинский - Чёртово дерево

• Название: Чёртово дерево
• Автор: Ежи Косинский
• Жанр: Современная проза

Ежи Косинский (1933-1991) — писатель необычной судьбы, познавший умопомрачительный взлет и страшное падение, шумную славу и скандальные разоблачения. Он сотворил из своей биографии миф — и в конечном счете стал жертвой этого мифа, превратившись из любимчика американской критики и читающей публики в изгоя. В сборник включены лучшие произведения писателя: повесть `Садовник` (блестяще экранизированная Холом Эшби), романы `Ступени` (Национальная книжная премия США) и `Чертово дерево`.

---

Сегодня утром я купил несколько журналов и газет, полностью посвященных сексу. В одной из них я нашел блестяще написанную редакционную статью, которая призывала поддерживать либерального кандидата в сенат штата и выражала яростный протест против геноцида во Вьетнаме. На соседних полосах красовались фотографии голых людей, вставляющих друг другу во все возможные места и лижущих друг друга. Заголовки кричали о новых приемах и стратегии трахания и доверительно сообщали, что большой твердый член — это еще не все для современной суперклиторической женщины, которой нужно нечто большее, чем большая палка и реки спермы.

Читая эти газеты, я понял, как долго я не был дома и как далеко от него я побывал.

* * *

Я начинаю привыкать к жизни в царстве автомобилей. На манхэттенской скоростной трассе возле моего офиса вечером в час пик машина сбила негра. Бесконечный поток автомобилей долго перекатывался через тело. Наконец кто-то позвонил в полицию. Приехала полиция и извлекла из-под колес то, что когда-то было негром.

В Бронксе полицейский, вызванный на место массового столкновения, не заметил одну из пострадавших машин. Катастрофа произошла посреди лесопарка, машина перелетела через ограждение, и он просто не увидел ее в зарослях. Через некоторое время машину нашли, а в нескольких сотнях ярдов от нее нашли и ее пассажиров. После столкновения они жили еще достаточно долго для того, чтобы проползти это расстояние в напрасной попытке добраться до дорожного поста. Я даже и думать не хочу о том, что было бы, если бы им это все же удалось.

* * *

Кэйрин сообщила мне, что один из лучших известных ей рекламных копирайтеров покончил с собой. Он был военнопленным во Вьетнаме. Вьетконговцы отпустили его, и ему пришлось недавно давать показания в одном из следственных комитетов конгресса. В концентрационном лагере он занимался тем, что решал, кого из пленных американцев можно направить на работы, а кого нет. Его обвинили в том, что он оказывал предпочтение тем из военнопленных, чьи политические взгляды были, так скажем, окрашены в коммунистические тона. Члены комитета хотели знать, почему в лагере выжили только те военнопленные, чьи убеждения противоречили американской оборонной доктрине. Копирайтера обвинили в том, что он предал врагу всех лояльных правительству военнопленных.

Оправдываясь, он заявил членам комитета, что выжили попросту те из военнопленных, у которых в жизни существовали более важные ценности, чем Министерство обороны США. Естественно, конгрессмены не приняли такого объяснения.

* * *

Кэйрин была потрясена тем, что в «эмансипированных» газетах помещают статьи о мастурбации, снабженные диаграммами и детальными инструкциями. «Я всегда думала, что мастурбация инстинктивна, — сказала она, — и обучать ей никого не надо».

Потом она рассказала, что в шесть лет почувствовала приятное возбуждение, потершись о металлический столбик, который поддерживал перила. Несколько лет спустя, лежа в гамаке, она открыла, что может воспроизвести это ощущение, если потрется лобком о жесткое брезентовое днище гамака. Мастурбация всегда давалась ей без проблем. С течением времени, однако, она начала испытывать чувство вины. Она также призналась, что в постели никогда не может объяснить мужчине, чего она хочет. «Меня приучили, — сказала она, — удовлетворять мужчин и получать удовольствие оттого, что их удовлетворяешь. Я никогда не знаю, чего хочу я сама. Когда мужчина спрашивает меня, чего мне хочется, — а это случается не так уж и часто, — я никогда не могу ему ответить. Я научилась прикидываться, будто кончаю, но я презираю мужчин, которые верят в мое притворство».

Кэйрин сказала, что чувствует себя обязанной поступать в соответствии с желаниями мужчин, потому что взамен получает от них поддержку и одобрение. Она ненавидит себя за то, что спит с мужчинами, которые ей все это дают, потому что ее злит собственная готовность идти с ними на компромиссы. Но еще более ей ненавистна сама мысль о том, чтобы заняться любовью с человеком, с которым она могла бы полностью забыть о себе. Она боится, что тот мужчина, который узнает, какова она на самом деле, сразу ее бросит.

Одни знакомые Кэйрин, муж и жена, пригласили ее пойти с ними в кино. После сеанса они зашли к ней домой. На кухне жена призналась Кэйрин, что их брак под угрозой, потому что муж начал спать с другими женщинами без ее на то согласия.

После этого они покурили немного травы и спросили у Кэйрин, нельзя ли им позаниматься любовью у нее в спальне. Кэйрин сказала, что она тем временем сходит в магазин.

— Оставайся, — сказали они. — Почему бы тебе тоже не поучаствовать?

Так она и сделала.

Вначале они с трудом преодолевали смущение. Кэйрин и ее приятельница обсудили истоки своей робости и боязни неадекватности. Все трое нашли, что поцелуи в грудь даются им легко, но никак не решались пойти дальше. Так и прошел вечер: они занимались друг с другом любовью и обсуждали свои ощущения. Кэйрин сказала, что приятнее всего было воображать, будто занимаешься с ними любовью, а затем заниматься ею на самом деле. Она утверждала, что в тот раз была более раскованной и пылкой, чем когда-либо.

* * *

Кэйрин рассказала мне про старуху, которая была последней уцелевшей обитательницей Отшельничьих островов. Она знала язык своего вымершего племени, но антропологи вовремя не сообразили, что она — последний носитель этого языка, и не записали ее речь. Когда старуха умерла, язык этот умер вместе с ней.

* * *

В сортире одного ресторанчика я прочитал надпись:

«Знаешь ли ты, что каждый четвертый американец не вполне нормален? Посмотри на трех своих лучших друзей. Если они кажутся тебе нормальными, то это — ты».

Трое лучших друзей! У меня один друг — любимая женщина, — и я ей в этом не могу признаться.

* * *

В последнее время Кэйрин в плохом настроении. Она припомнила, что перед моим отъездом за границу я сказал ей, что рву отношения с женщинами, как только они мне надоедают. Ее испугала мысль о том, что она мне слишком легко досталась и от этого мой интерес к ней быстро угаснет. Она презирает обычные способы, которыми люди добиваются друг друга, то есть путем занудных вопросов и безликой физиологии. Она сказала, что ей тоже хотелось бы поехать за границу, бродить по миру в шелковой пижаме, спать со всеми подряд, с тремя-четырьмя одновременно, и вообще жить интересно.

* * *

Уэйлин зашел в бар и заказал выпивку. Двое стоявших рядом посетителей мельком посмотрели на него и продолжили свою беседу. Некоторые фразы прорывались сквозь гул музыкального автомата и бормотание телевизора и достигали слуха Уэйлина. Бармен протер стакан, наполнил его и толкнул по стойке к Уэйлину.

Уэйлин внимательно осмотрел бар. На высоком стуле сидела молодая негритянка, облокотившись локтем о стойку. Она был без спутника. Уэйлин выпил, заказал еще порцию и подошел к девушке.

— Меня зовут Джонатан. Вы не имеете ничего против, если я тут присяду? — сказал он и положил руку на стойку.

— Мне все равно, — ответила девушка.

— Может, вам хочется куда-нибудь сходить? Мы можем поехать за город…

— Зачем?

— Я хочу наведаться в один дом. Там никто не живет. Это примерно в часе езды отсюда. Прокатимся?

Девушка внимательно слушала, время от времени прикладываясь к стакану.

— А ты не объяснишь, с чего это я должна ехать смотреть какой-то долбаный сарай с каким-то белым чуваком, которого я знать не знаю и знать не хочу?

— Ну, так, интересное местечко. Куча комнат, старая мебель, картины. Там еще есть бассейн, парк и телескоп.

— А я-то тебе зачем там нужна? Затеял какую-нибудь пакость? — девушка вертела в руках пустой стакан.

— Да нет, — сказал Уэйлин. — Я просто жил в этом доме раньше. Уже много лет там никто не живет. Что-то мне захотелось пройти с тобой по этим комнатам да пошарить по ящикам.

— Посреди ночи, здесь, в этом долбаном Шитсбурге, ты приглашаешь меня прогуляться по старому дому?

Девушка захохотала.

Уэйлин улыбнулся в ответ:

— Моя мать называла этот город точно так же…

* * *

По странному стечению обстоятельств перед самым моим отъездом из Питсбурга мне позвонил человек, который представился коллекционером старых документов и писем. Он сказал, что у него есть много писем моего отца к моей матери. Я не поверил ему, но попросил принести письма ко мне в гостиницу, чтобы решить, буду я их покупать или нет. На конвертах стояли почтовые штемпели самых различных штатов, а сами письма были написаны на почтовой бумаге с эмблемами разнообразнейших гостиниц и клубов. Очевидно, отец писал эти письма, находясь в деловых поездках.