Джоан Коллинз - Чертовски знаменита

• Название: Чертовски знаменита
• Автор: Джоан Коллинз
• Издательство: Новости
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-1028-0

Героиня книги – известная голливудская актриса, сыгравшая крупную роль в телевизионном сериале и пользующаяся огромной популярностью у публики. Голливуд – фабрика грез и реальность без иллюзий, глазами очевидца, – таково содержание нового романа Джоан Коллинз.

---

Они были актерами, но тогда больше работал он, она же довольствовалась домашними делами и растила живот. Джонни тогда играл роли подростков, репетировал в новой пьесе, шедшей вне Бродвея. Его агент сулил ему блестящее будущее, и даже критики отзывались о нем благосклонно.

Сколько бы сейчас было тому ребенку? Он взглянул на вчерашний номер «Лос-Анджелес таймс» – 16 июня 1988 года. Китти была беременна в феврале 1968-го. Значит, их ребенку было бы сейчас двадцать лет. Тому ребенку, которого она уничтожила.

Джонни закурил первую за день сигарету и поднес к губам бутылку виски. Разумеется, она говорила, что не губила ребенка. Говорила, что это просто несчастный случай, что она упала на сцене. Он уговаривал ее не браться за ту роль, она уже была на четвертом месяце беременности; он настаивал, но она тряхнула черными кудрями и рассмеялась ему в лицо.

– Дорогой мой Джонни, – сказала она, обнимая его. – Это же всего на полтора месяца. А давай признаемся, деньги нам пригодятся для маленького. – Она похлопала себя по еще плоскому животу и ухмыльнулась. – Я хочу этого ребенка, Джонни, правда хочу.

Он тогда пожал плечами, особого выбора у него не было. Если Китти решала что-то сделать, немногие могли остановить ее – по сути дела, никто не мог. И она решила играть в этой дерьмовой пьесе, триллере какого-то жалкого писаки, и в день генеральной репетиции за что-то зацепилась на сцене, упала и сломала руку. Идиот-продюсер не мог позволить себе дублершу, поэтому она появилась в день премьеры на сцене с рукой в гипсе. Она металась по сцене, пряталась за буфетами, прыгала в сундуки, изображая женщину, затерроризированную шайкой бандитов, ворвавшейся в дом. Все это было дикой чушью, его трясло от этой бредятины, хотя он должен был признать, что держалась Китти молодцом. И, разумеется, это случилось. Через три дня после премьеры она потеряла равновесие, выбираясь с одной рукой из сундука, упала перед тремя сотнями зрителей, и позднее в тот же вечер у нее открылось кровотечение. На следующий день ребенка уже на было.

Он глубоко затянулся и взглянул на другую фотографию. Джонни, Китти и малютка Томми. На этот раз им удалось произвести на свет столь желанного ребенка, и Томми тогда зарабатывал почти достаточно, чтобы она могла сидеть дома. Но нет. Нет, нет и нет. Мисс Катерин Беннет не могла отказаться от своей мечты стать серьезной театральной актрисой.

– Столько замечательных ролей, дорогой. И я хочу их все сыграть по возможности. Мне плевать, если я не стану звездой. Я знаю, я ею никогда не буду, не того я типа, но пока я могу найти себе работу, а Томми еще мал и может ездить со мной, почему бы и нет?

«Почему бы и нет, на самом деле?» – подумал он. Он тогда был на подъеме, давал замечательные интервью, срывал бурю аплодисментов в конце спектакля. Им заинтересовались серьезные агенты, когда он сыграл Гамлета. Сейчас он смотрел на фотографию, завороженный тридцатилетним красивым задумчивым лицом актера.

Затем, подняв глаза к зеркалу, он увидел себя. Лицо грубое и в пятнах, когда-то густые волосы поредели и поседели, к тому же слишком длинны для мужчины его возраста. Он не мог позволить себе пристойно подстричься. Во всяком случае, не на те гроши, что дает ему эта сука. Хотя он почти ничего не ел, его разнесло, лицо опухло, и даже волосы на груди повылезали, а те, что остались, поседели. Части его тела, когда-то бывшие небольшими и упругими, обвисли и увеличились; те же, что были большими и твердыми, стали вялыми и маленькими. Он взял в руку свои гениталии. Они тоже казались лишь тенью былого. Неужели ему удавалось заставить свой член стоять почти каждое утро с Китти? А если Китти не было под рукой, то вокруг всегда вертелось много хорошеньких молодых актрис, готовых доставить ему удовольствие. Что же, все теперь позади. Или нет?

Врачи говорили с ним ласково, но без оптимизма. Рак легких, но пока еще без метастазов. Можно оперировать. За деньги, естественно. Теперь все, что требуется, это выложить десять кусков за операцию. Он загасил одну сигарету и сразу же закурил другую. Он знал, что Томми скажет матери про деньги и что курица, несущая золотые яйца, и на этот раз не подведет. Ему не хотелось самому просить у Катерин деньги; он предпочитал, чтобы инициатива исходила от нее.

Тут, как по заказу, зазвонил телефон.

– Джонни. – Голос теплый, озабоченный. – Томми мне все рассказал. Скажи мне, что это неправда.

– Нет. – По контрасту он был груб и лаконичен. – Это правда, милочка. У меня рак. Джону Уэйну не удалось с этим справиться, так что не думаю, что у меня есть шансы. Врач сказал, что, попади я в автомобильную катастрофу, они бы тут же догадались, что я курю по три пачки в день, лишь посмотрев на мои легкие при вскрытии. – Он начал смеяться, потом закашлялся и снова закурил.

– Может быть, я могу чем-нибудь помочь? Хоть чем-нибудь?

– Конечно, – ответил Джонни. – Разумеется, мне могут сделать операцию, но это будет прилично стоить.

– Сколько?

– Десять кусков за операцию. Господи, Китти, до чего же мерзко я себя чувствую.

– Послушай, Джонни, хоть ты и попал в беду, ты все еще отец Томми. Ты же знаешь, что он – единственное на свете, что мне дорого.

«Ну как же, – подумал он. – Только после твоей блестящей телевизионной карьеры». Но он смиренно проговорил:

– Я знаю, Китти, я знаю.

– Ты не хочешь, чтобы я к тебе приехала? Я сейчас в машине, еду домой. Если хочешь, я могу заглянуть на минутку.

– Нет, я не хочу, чтобы ты меня видела. Боюсь, ты будешь шокирована. – Он хихикнул и снова закашлялся.

– Слушай, я настаиваю на этой операции, Джонни, и я за нее заплачу ради Томми и ради самой себя, так что не спорь. Просто пересылай все врачебные счета мне. Или еще лучше Бретту, моему импресарио. Слушай, я уже почти дома, мне хотелось бы побыть с Томми. Я позвоню тебе завтра. До свидания, Джонни, поверь, мне очень жаль, что так получилось.

– Уж наверняка, – пробормотал он, приканчивая джин. – Уж наверняка.

Когда Катерин сказала своему импресарио, чтобы он оплатил больничные счета Джонни, тот насмешливо рассмеялся.

– Десять кусков, Китти? Откуда мне, черт побери, взять такие деньги?

– Ради Бога, Бретт, я зарабатываю почти сорок тысяч в неделю, разве не так?

– Ну да, и Дядя Сэм забирает себе сорок процентов. Твой агент берет десять, я беру пять, так что у тебя остается меньше восемнадцати тысяч в неделю. Раздели это на твоих адвокатов, дворецких, горничных, кухарку, экономку, да еще шофера, парикмахера, твоего спортивного гуру, психоаналитика, плату за школу Томми и…

– Ладно, Бретт, остынь. Я знаю, с деньгами сейчас туго, но в следующем сезоне, я надеюсь, мне повысят жалованье.

Как бы не так, подумал Бретт, взглянув на последний номер «Нэшнл тэттлер», где на первой полосе была напечатана еще одна убийственная статья про Катерин.

– Позаботься о Джонни, Бретт. Сделай это, хорошо? – Голос звучал холодно.

– Ну что же, нам, верно, придется еще раз перезаложить дом, – заявил он саркастически. – Когда ты решила вложить деньги в лампы от Тиффани, ампирные кресла и кофейные столики из бивней слонов, ты вроде не отдавала себе отчет, что деньгам может прийти конец.

– Я их заработала, верно, я заработала каждый проклятый цент, и я могу делать с ними все, что пожелаю.

– Все это очень хорошо, Китти, но ты не можешь продолжать так бездумно тратить. Ты ведь не Шер или Мадонна, зарабатывающие миллионы в год, ты на жалованье и, честно говоря, ты в это жалованье не укладываешься.

– Ну, за что же я тебе плачу? Возьми денег еще под одну закладную, Бретт, мне плевать. Заложи ты этот проклятый дом, перезаложи. Мне нужно закончить две последние недели съемок и взять отпуск. И не смей мне говорить, что у меня нет на это денег.

Он вздохнул.

– Ладно, ладно, я все сделаю, ты мой босс. Ну и какие новости про Эмму Гамильтон?

– Разве ты не слышал? Ее Великолепие, наша английская роза, сорвала эту сливу. – Катерин натянуто рассмеялась. – Но с'est la vie,[13] есть и другие роли.

Катерин отдавала себе отчет, что другие роли и хорошие сценарии последнее время вовсе не сыпались на нее градом. Когда попадались крутые, забористые роли, те, кто набирал актеров, считали Катерин слишком очевидной кандидатурой, но, с другой стороны, они же полагали, что она чересчур жесткая для более мягких ролей. В такой ситуации выиграть было невозможно. Катерин часто с горечью думала об этом, хотя и признавала, что ей по сравнению с другими актерами ужасно повезло.

– Да, кстати сказать, – заметила она резко, – я хочу, чтобы ты уволил моего агента.

– Уволил агента? Да этот кретин на тебя работает всего три месяца.

– Знаю. И за три месяца он не сделал ни одного предложения относительно того времени, когда я не занята в сериале. Так что делай как сказано, Бретт, уволь его.

– И к кому же ты теперь подашься? Ты уже прошла через Уильяма Морриса и пару других агентств. В городе уже почти не осталось приличных агентств.