Марша Кэнхем - Ветер и море

• Название: Ветер и море
• Автор: Марша Кэнхем
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034419-8, 5-9713-1099-2, 5-9578-3203-0

Дочь французской аристократки и английского пирата, Кортни Фарроу унаследовала красоту матери и мятежный дух отца.

Она выросла на морских просторах – и с детства научилась превыше всего ценить независимость и свободу.

Но готова ли она пожертвовать свободой, чтобы стать просто счастливой?

Готова ли отдать свою драгоценную независимость в обмен на властную любовь американского моряка Адриана Баллантайна, предлагающего ей руку, сердце и целый мир наслаждения и радости?..

---

– Тебе чертовски повезло с обеими ранами, – тихо произнес Мэтью, заметив облегчение на лице Адриана. – Но не торопись благодарить меня, пока не увидишь шрамы.

Адриан попробовал пошевелить рукой и осторожно расслабил кисть. Рука отчаянно болела и плохо слушалась, но он знал, что со временем все пройдет.

– Мне незачем ждать, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь, – тихо проговорил он и сжал руку Мэтта.

– Черт, я в десять раз большим обязан тебе. К тому же мне помогали. А теперь... могу я предложить тебе горячего супа? Ты проголодался?

– Умираю с голоду, – признался Адриан. – Но я променял бы кастрюлю супа на один стакан холодной воды.

– Идет, – усмехнулся Мэтт и налил немного воды из стоявшего рядом кувшина. Заметив, что Адриан старается поврежденной рукой дотянуться и взять чашку, он нахмурился: – Так как я очень хорошо тебя знаю, то прошу только об одном: не спеши пользоваться ни рукой, ни ногой. Торопливость и слишком большая нагрузка сведут на нет все мои добрые дела. И еще, как только ты будешь в состоянии – а решать это мне, – ты встретишься с коммодором Пребелом, который очень хочет тебя видеть. Он уже дважды приезжал в госпиталь, чтобы взглянуть на тебя.

– Приезжал?

– С небольшой свитой высших чинов. – Мэтт широко улыбнулся и склонил голову набок. – Знаешь, они сделали из тебя настоящего героя. Весь город только и говорит о побеге и о победоносной операции нашего военного флота. Даже бритты и те поражены.

– Чем? Тем, что я отдал «Орел» корсарам?

– «Орел» погубила некомпетентность Дженнингса, – напомнил ему Мэтт. – А если бы ты ничего не делал, в настоящий момент «Орел» стоял бы в арабском порту, а мы бы бряцали железными кандалами. Перед своим отбытием Раунтри и Макдональд дали военному министерству подробный отчет о том, как ты спланировал и организовал побег, как настаивал на том, чтобы уничтожить «Орел», даже если бы это стоило жизни всем морякам (хотя я уверен, что здесь они бесстыдно преувеличили – во всяком случае, я на это надеюсь). Они даже рассказали командующему эскадрой, как ты в шторм болтался на вантах двадцать четыре часа, изрыгая проклятия. Должен признать, все это звучит героически.

– Меньше всего мне хотелось бы какого-то особого признания. – Нахмурившись, Адриан запустил руку в густые светлые волосы. – Все до одного на корабле заслужили равную благодарность за то, что сделали, и равное сочувствие за те муки, которые перенесли.

– Согласен. И они все получат это, не беспокойся. Пребл уже отправил домой курьера с рапортами. Но к сожалению, им нужна одна-единственная голова, чтобы надеть на нее лавровый венок, и, мой дерзкий друг, эта голова находится на твоих плечах. Боже правый, разве они могут отказаться от тебя? Посмотри на свой послужной лист: изменник, преданный военному суду, а меньше чем через шесть месяцев национальный герой! Дома народ разорвет тебя на куски и будет хранить эти кусочки как святыню. И возможно, даже твой отец решит помириться с тобой. Так что не сопротивляйся, рассматривай это как способ уладить все свои дела и дома, и на флоте. А теперь отдыхай – это мой приказ. А я попрошу, чтобы тебе принесли суп.

– А есть что-нибудь покрепче воды?

– Возможно, мне удастся раздобыть пару кружек эля. Я сразу же вернусь.

– Мэтт?

Доктор остановился.

– Где она?

– Кто? – небрежно спросил Мэтт, оттягивая неизбежный момент. Он ожидал этого вопроса, уже почти ушел от него, но все же вопрос был задан. Мэтью сделал вид, что поправляет одеяло в ногах кровати, но это не помогло, и, перестав улыбаться, он заставил себя взглянуть в серо-стальные глаза. – Она ушла, Адриан. Ушла вчера вечером.

– Ушла? Куда ушла? – Адриан хотел привстать, но Мэтт быстро оказался рядом с ним. – Что ты подразумеваешь под словами «она ушла»? Куда она пошла?

– Она ушла из госпиталя вчера поздно вечером. Пока у тебя была лихорадка, она была рядом с тобой, но как только жар спал и она убедилась, что ты поправишься...

– И ты позволил ей уйти?!

– Я не смог бы удержать ее. Ты тоже не смог бы, даже если бы попытался.

– Попытался? Черт побери, я ведь был без сознания! Это ты должен был убедить ее остаться – по крайней мере до тех пор, когда я смог бы с ней поговорить.

– И что бы ты ей сказал? «Останься со мной и будь моей любовницей?»

– Это не так, и ты это знаешь, – огрызнулся Адриан.

– В последнее время в ее жизни было слишком много несправедливости. Адриан, ты мой друг, и я знаю, что ты желаешь ей только добра и, несомненно, беспокоишься о ней больше, чем она думает, – но что хорошего выйдет из этого для вас обоих?

– Что хорошего? Почему ты, лицемерный... – Адриан сбросил руки Мэтью со своих плеч. – Не удерживай меня, скотина! Я сейчас же отправлюсь за ней!

– Давай попробуй, если хочешь себя погубить. – Мэтт отошел в сторону и, опустив руки, наблюдал, как Адриан безуспешно пытался подняться.

Адриан был еще слаб, его желания были намного сильнее его возможностей, и нестерпимая боль в ранах вынудила его со стоном опуститься на подушки. Склонившись над ним, доктор осмотрел повязки на его голове, на руке и на ноге, а когда выпрямился, встретил полный боли настойчивый взгляд Адриана.

– Ты знаешь, куда она пошла? Имеешь хоть какое-то представление? Она же... она же не вернулась снова к нему, правда? К Шо?

– Нет. Нет, туда она не вернулась – в этом я абсолютно уверен. Думаю, она попытается склеить осколки своей жизни. Осколки, которые ты и я, мы вместе, добивали, хотя, подозреваю, твоя роль в этом была больше, чем моя.

Баллантайн смотрел в лицо Мэтта, удивленный и озадаченный тем негодованием, которое увидел там.

– Я никогда умышленно не обижал ее. Бог свидетель, я вообще не собирался этого делать.

– Я это знаю. – Мэтт отошел от кровати, и возмущенный блеск исчез из его глаз. – Ты никогда так не поступал. И я уверен, она тоже не слишком рада, что влюбилась в тебя. Быть может, она считает, что лучше сразу все отрубить, пока ее не ранили еще больше.

– Влюбилась в меня? – прошептал Адриан, пораженный. – Она говорила, что любит меня?

– Ей незачем было это говорить. А так как она вряд ли могла надеяться победить твою и свою гордость, то не могу утверждать, что я не поступил бы точно так же, оказавшись на ее месте.

– Мою гордость? Какое отношение моя гордость имеет к ее побегу?

– Подумай над этим, мой друг. Ответы, быть может, тебя удивят.

Сидя в постели, Адриан смотрел в окно. Он провел немало часов, наблюдая за оживленной деятельностью в гавани. Во время приливов сюда входили целые флотилии британских, американских и испанских кораблей. Порт принимал много торговых судов, направлявшихся в Атлантику или возвращавшихся оттуда, и был пристанищем для сотен рыбацких лодок всех размеров и типов. И над всем этим великолепием возвышался сорокачетырехпушечный фрегат Соединенных Штатов «Конститьюшн». На его величественных мачтах были закреплены мили снастей; палубы блестели под жарким солнцем, а грациозно изогнутые борта совершенно не намекали на мощь, скрытую в запертых орудийных отсеках. «Конститьюшн» был одним из шести военных кораблей, которыми гордился недавно созданный американский военный флот, флагманским кораблем коммодора Пребла и базой для небольших сторожевых кораблей, шхун и канонерок, которые все вместе составляли американские военно-морские силы в Средиземном море.

Неловко повернувшись на горе мягких подушек, Адриан поморщился от колющей боли в бедре. Мэтт не говорил о времени, которое понадобится для полного выздоровления, и не скрывал безобразность шрамов. Раны на руке и ноге Адриана прижгли на борту «Аргуса», и было сомнительно, приобретут ли его конечности свой прежний вид. К счастью, он был правша, поэтому не утратил искусства владеть саблей и мушкетом. Однако потребуются недели, чтобы окончательно поправиться, – на это коммодор намекнул настолько деликатно, насколько позволял его строгий, непреклонный характер.

Худой, с острыми чертами лица и светлыми карими глазами выходец из Новой Англии, коммодор Эдвард Пребл появился в палате госпиталя во время спора Баллантайна с сестрой Агатой по поводу необходимости ее помощи при пользовании ночным горшком. Лейтенант уже был готов в самых нечестивых выражениях попросить ее убраться вон, когда вошел коммодор, и очень обрадовался, услышав, как старший офицер приказал сиделке удалиться, чтобы они могли поговорить наедине.

– Благодарю вас, сэр. Они все здесь обращаются со мной как с призовым гусем или малым ребенком, который не в силах сам справиться со своими делами.

Коммодор скривил губы в легкой улыбке и сделал знак адъютанту придвинуть к кровати стул.

– Знаете, вы выглядите так, как будто попали в жестокий шторм, капитан Баллантайн, – заметил он, окинув внимательным взглядом повязки на голове и руке Адриана и разглядев толстый хлой бинтов под одеялом. – Любые мои благодарности и поздравления были бы ничтожно малы.