Джулия Кендал - Портреты

• Название: Портреты
• Автор: Джулия Кендал
• Издательство: АО «Все для вас»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993

Позже Клэр будет говорить, что все было предопределено... Тем летом ей было совсем не до любви, даже мыслей об этом в голову не прихо­дило... Но страсть явилась к ней в облике Макса Лейтона – очарова­тельного и трогательного Макса, чьи пламенные губы и точеный про­филь заставляли ее трепетать от желания. Все было прекрасно: она – одаренная художница, он ­известный художественный кри­тик. Их сблизил талант, а страсть соединила в объятьях. И Клэр на­конец удалось познать совершен­ство и законченность мира...

Но на пути к счастью встала прегра­да – прошлое Макса. Отзвуки по­стыдных тайн и полузабытых об­винений разрушили хрупкое счастье Клэр, угрожая всему, чем она дорожила, и даже самой жизни.

---

– Прости, София, но я считал, что нет ничего дурного в том, чтобы родители поговорили о своем ушедшем ребенке. Встреча с Гастоном вызвала в памяти столько воспоминаний, понимаешь. Дэниел, конечно, сейчас был бы помладше, но они очень похожи. Все же и ты, вероятно, заметила сходство. Дэниел был точно так же полон жизни...

– Макс, зачем ты это делаешь? Меня совершенно не интересует мальчик с портрета и то, насколько он напоминает Дэниела! Дэниел умер, ты слышишь! И хватит об этом.

– Видишь ли, кроме Роберта и судебного процесса, нас связывает только Дэниел.

Рука Софии дернулась, нитка, натянувшись, лопнула, и жемчужины покатились по ковру.

Она вскочила, и, задохнувшись, схватилась за шею. Два ярко-красных пятна горели на ее скулах.

– Что ты наделал! Мой жемчуг! Ты хоть представляешь, сколько он стоит?

Макс наклонился и поднял одну бусину.

– София, – обратился он к ней, – блестящий шарик лежал у него на ладони, и он смотрел поверх него взглядом полным ненависти. – Однажды, шесть лет назад, ты отняла у меня то, что дороже любого жемчуга. А теперь сядь и расскажи подробно, как и почему ты это сделала.

– Не понимаю, о чем ты, – холодно ответила она.

– 3наешь, когда я входил в эту комнату, я все же не был до конца уверен, что прав. Ну какая мать способна отправить ребенка в вечную ссылку, сообщив всему свету, что он умер? Так что, я думал, что и ты поверила в его смерть и страдала так же, как я. Но я слишком хорошо знаю тебя, София. Ты ведь все время знала, что Дэниел жив, не так ли?

3ловещая тишина нависла над комнатой, и я помню, что меня замутило от страха. Я подумала, что Макс, вероятно, доведен до крайности. Но он, конечно, не мог предъявить столь чудовищного обвинения, не имея для того оснований.

– Ты сумасшедший, – произнесла она.

– Сумасшедший? – Макс продолжал смотреть на бусину. – Нет, София, возможно, обезумевший, обезумевший настолько, что готов убить тебя за то, что ты сделала, но совсем не сумасшедший.

– Честное слово, Макс, не понимаю, зачем ты устраиваешь такой шум из-за Дэниела. Его нет уже много лет. Но главное – он не твой сын. Это никогда не приходило тебе в голову. Он ребенок Роберта, ты, идиот. – Она откинула назад голову и расхохоталась. Ее торжествующий смех эхом разнесся по комнате.

– Ребенок Роберта? Ты хочешь уверить меня, что Дэниел был сыном Роберта? – У него вдруг сделался очень усталый вид.

– Ну да, неужели тебе непонятно, что вы с братом похожи, и мне не сложно было тебя обмануть. О, нет, не думай, что я настолько глупа, что сказала правду Роберту. Я прекрасно понимала, как он сможет этим воспользоваться.

Макс опустил голову, губы у него были крепко сжаты, и я заметила, что он очень старается взять себя в руки. Я смотрела на него, и перед моими глазами проплывали одна за другой разные сцены: Макс, когда я его увидела впервые возле портрета Гастона; Макс в моей лондонской мастерской и его загадочное поведение, связанное, как я теперь поняла, с моими эскизами к портрету Гастона, а вовсе не со встречей с Софией, как я тогда подумала, и потом, позже после того, как они с Гастоном познакомились, его рвущий сердце рассказ о Дэниеле и его смерти. Все складывалось в единую картину, и я теперь знала, что Макс говорит правду. Гастон – это Дэниел. Я помню, мне тогда казалось, если бы у меня были нож или ружье, то я бы наверное бросилась на Софию.

Не выдержав, я встала со своего места, где я все это время оставалась, стараясь быть как можно незаметнее, и подошла к ним. Макс взглянул на меня удивленно, словно он вообще обо мне забыл.

– София. Я хочу вас кое о чем спросить, – обратилась к ней я.

Она посмотрела на меня с презрением.

– А, значит, Золушка умеет разговаривать.

– Я не Золушка, боюсь, вы меня недооцениваете. До сих пор то, о чем вы говорили, касалось только вас и Макса. Но вы, вероятно, забыли, что я знакома с Гастоном.

Она пожала плечами.

– Ну и какое это имеет значение? Я не могу понять.

– Не можете? А я могу, и даже очень хорошо. Очень похоже, что вы спрятали своего ребенка, София, и сумели убедить всех, что он умер. Сказать, что у меня не хватает слов, чтобы выразить то, что я думаю об этом, значит ничего не сказать. Но главное – я хорошо знаю Гастона – вашего Дэниела, знаю Роберта, и еще лучше знаю Макса. И я не могу ошибаться. Я училась наблюдать за людьми много лет. Без этого нельзя стать художником. Я могу утверждать, что вы бы не стали молчать, если бы Дэниел был сыном Роберта. Вы бы давным-давно использовали это орудие, если не до развода, то тогда, когда Макс возбудил дело об опеке. Нет, София, Дэниел – сын Макса, и тут нечего обсуждать, а то, что вы хотите защититься, ничего не меняет. Хватит издеваться над Максом.

– Тебя еще не хватало, маленькая дрянь, – прошипела София.

Макс неожиданно рассмеялся, причем на этот раз искренне и с удовольствием. Его смех казался странным посреди всего этого ужаса, и лицо Софии стало еще более напряженным.

– Боже, Клэр, ты просто создана, чтобы вернуть миру чистоту. А еще говорила, что не умеешь складно выражать свои мысли. – Он подошел, обнял меня и прижал к себе.

– Спасибо тебе, дорогая, но не беспокойся, ты напрасно стараешься меня защитить. Мне отлично известны ее фокусы. Ты совершенно права, если бы это было правдой, она бы давно этим воспользовалась. – И знаешь, София, – обратился он к ней, отпуская меня, – тебе, наверное, трудно это понять, но даже если бы ты сейчас не лгала, это не имело бы большого значения. Я обожал Дэниела с момента его появления на свет и никогда не переставал любить его или, если хочешь, память о нем. А к Гастону я почувствовал симпатию сразу, вовсе не подозревая, что он мой сын. Впрочем, ты же не знакома с Гастоном. Итак, теперь после того, как мы разобрались с еще одним из твоих обманов, не перейти ли нам к тому, что произошло тогда на самом деле. Знаешь, я нашел Жози.

– Это... это невозможно. Жози умерла! Она утонула вместе с Дэниелом. Перестань, Макс. Я начинаю всерьез думать, что ты – сумасшедший.

– Она жила в Ницце. Вдруг запаниковала и забрала племянника из Сен-Виктора, того самого племянника, чей портрет написала Клэр, и который так меня заинтересовал. Похоже, она не хотела, чтобы многие увидели его лицо, впрочем, как и ее собственное.

– Я ничего не понимаю, но, если ты уверен, что это была Жози, то она и должна была объяснить тебе все! Вероятно, она сбежала, чтобы избавиться от ответственности.

– Жози не смогла ничего объяснить. Мой милый кузен Роберт убил ее, а Дэниел видел, как это случилось.

София поднесла дрожащую руку ко рту.

– Да, я понимаю, что ты разволновалась. Жози сломала шею, София.

– Н-нет...

– Да, теперь я все знаю, София, – вы с Робертом украли Рембрандта, и Роберт убил Бэнкрофта. Потом по какой-то причине вы отняли у меня сына и заставили думать, что он мертв. А теперь, если ты хочешь спасти свою шкуру, то в твоих интересах начать говорить, а ты ведь всегда дорожила своими интересами.

– Я ничего тебе не скажу! – крикнула София. – Ты не можешь ничего доказать. Слова ребенка никто не станет принимать всерьез!

– Ты все скажешь, София, – холодно продолжал Макс. – Скажешь, если хочешь сохранить жизнь. Я отлично помню, как ты стремилась покончить со мной. Теперь настала твоя очередь. Если тебе повезет и ты перестанешь упрямиться, то тебя обвинят лишь в пособничестве убийству. Тем более за сроком давности тебе ничего не грозит. Лучше признайся сперва мне или тебе придется говорить с полицией. Так или иначе ты заговоришь, и лучше начни с Дэниела.

Как ни странно, Макс своего добился. София с такой силой вцепилась в ручки кресла, что ее изящные руки стали похожи на когти.

– Я же знала, что из-за этой проклятой картины будут неприятности! Я это просто сразу почувствовала, хотя не подозревала, что это Дэниел!

– Итак, – произнес Макс, – это правда. – Губы его побелели от гнева. Он добился от нее признания, и я могла представить себе, что он чувствует.

– Да, черт тебя подери, правда, – ты это хотел услышать?

– Мне кажется... – сказал Макс, – мне кажется, тебе лучше все рассказать по порядку. Все началось с появления Жозефины Ла Саль и кончилось с ее смертью, не так ли? Ты наняла ее няней к Дэниелу, поручив заодно приглядывать за мной.

– Да, – отчетливо произнесла София. Вероятно, она наконец решилась рассказать ему правду и спасти себя. – Это она, подслушав твой телефонный разговор, рассказала нам о Рембрандте. Ты упомянул, что стоимость картины приближается к четверти миллиона фунтов, и говорил так уверенно, будто не сомневался в том, что это подлинник. Роберт решил, что украсть его будет совсем несложно, и попросил Дэвида Бэнкрофта найти частного покупателя. Дэвид сказал, что на черном рынке можно получить за картину полмиллиона. Роберт заставил Жозефину сфотографировать картину. Мы уже распределили роли, но потом Дэвид и Роберт поспорили из-за того, кому какая причитается доля... У Роберта было ружье, они стали за него бороться, и оно выстрелило. Бэнкрофт умер на месте. Нам надо было что-то придумать, и вот Роберту пришло в голову обвинить тебя.