Вячеслав Кемеров - Введение в социальную философию: Учебник для вузов

• Название: Введение в социальную философию: Учебник для вузов
• Автор: Вячеслав Кемеров
• Издательство: Аспект Пресс
• Жанр: Философия
• Год: 1996
• ISBN: 5-7567-0109-5

Автор предлагает читателю популярное изложение социальной философии гуманитарного направления, рассматривающей структуры социального бытия как формы самореализации человеческих индивидов. Он стремится совместить философскую традицию с новейшей методологией обществознания. Автор выстраивает социальную философию недокринального типа, сохраняющую, однако, внутреннее единство и упорядоченность. Для студентов высших учебных заведений гуманитарного профиля.

---

Примерно 10 тысяч лет назад стали укрепляться и распространяться формы общественной организации, связанные с использованием растительной пищи, с возделыванием полезных растений и приручением животных. Эти формы обеспечили воспроизводимость социального опыта, его трансляцию из поколения в поколение.

Земледелие потребовало от человека умения включаться в длительные ритмические последовательности сезонных изменений, прибывающей и убывающей влаги, плодоносящей и отдыхающей земли. Он вынужден был прогнозировать свою деятельность на месяцы и годы вперед, соответственно этому строить свои отношения с близкими и соседями. «Будучи в течение миллионов лет кочевником и странником, он теперь обосновался на постоянном месте, что само по себе открыло перед ним множество возможностей. В определенном смысле человек сам себя одомашнил»[16].

Оседлый образ жизни и занятия земледелием обеспечивали устойчивый рост численности человеческих сообществ. Повышающаяся урожайность снижала угрозу голода, обеспечивала семьи припасами, стимулировала рождаемость. Увеличение состава племени теперь в принципе означало умножение его продуктивной силы, богатства, укрепление его внутренней интеграции, его позиций в отношениях с другими племенами.

Земледелие способствовало образованию тесных связей между соседствующими племенами. Устройство устойчивого быта, забота о его сохранении требовали достаточно прочных контактов между соседями, постоянства обменов, определения минимальных правил сотрудничества и взаимопомощи.

Поскольку оседлый образ жизни и земледелие объединяли племена в долинах рек и оазисах, поскольку земледелие так или иначе было связано с естественными и искусственными системами орошения, постольку для разных племен и поселений была необходима некая общая технология деятельности, общая организация работ во времени и пространстве. Эта аграрно-техническая необходимость регулирования совместной деятельности постепенно перерастала в проблему общей социальной организации, ее оформления во времени и пространстве, т.е. воспроизводимости ее, сохранения относительной замкнутости. Возникала потребность в силах и средствах поддержания ее внутренней устойчивости и внешней защищенности. Поначалу в сообществе племен формировалась особая подсистема деятельности, регулирующая общие работы, аппарат, обеспечивающий порядок производства, а затем – с увеличением излишков – и распределение произведенной продукции. Разделение деятельности внутри племен и между племенами было уже достаточно сложным. Регулирующий аппарат должен был объединить в одном пространстве не только разные типы деятельности и соответствующие группы работников. Он определял последовательность действий и работ, причем по отношению к разным деятельностям и ритмам: космическим, биологическим, хозяйственным и т.д. Кроме того, он следил за сохранностью самой организации хозяйственной деятельности и за обеспечением внешней защиты общества, соответственно – за содержанием средств насилия и контроля, укрепляющих его структуры и границы. Такой аппарат (или подсистема общества) соединял в себе взаимосвязанные, но различные функции – организационные, управленческие, прогностические, защитные, карательные – и нуждался в простоянном притоке средств для своего собственного обеспечения. Учитывая то, что функция аппарата по распределению произведенных излишков входила в состав его функций, связанных с обеспечением воспроизводства социальной системы как целого, нетрудно предположить, каким образом его работа по воспроизводству могла перерастать в деятельность по его самообеспечению, по укреплению его власти над обществом. Так, видимо, создавались предпосылки для формирования государства, для консолидации общества под властью государства, для превращения деятельности по воспроизводству общества, его сохранению и укреплению в функции государства, в воспроизводство жизненно-практических, организационных, идеологических условий существования государства. В древних обществах государственный аппарат как бы синтезирует в себе зависимость общества от природы, ее пространственных конфигураций и временных последовательностей от организации и технологий, которые реализуются обществом, но ему не принадлежат. Государство является в обществе представителем небесного и земного порядков, демонстрирует обществу его внутреннее единство и внешнюю замкнутость. Оно вырастает из общества и пытается «втянуть» его в создаваемые государственные формы.

§ 2. Социальные машины и власть

Первобытные люди оставили множество доказательств своей изобретательности, сообразительности, мастеровитости. Ловушки, запруды, загоны для скота, хранилища для продуктов, гончарные круги, печи, приспособления для обработки шкур, дерева, для литья, для приготовления пищи – все это вещественные примеры комбинации человеческих знаний и умений, развитых личных качеств древнего человека. Многие из этих предметов втягивались в расширяющиеся обмены между племенами, наиболее «движимые» из них отрывались от своей культурной почвы, утрачивали непосредственную связь с конкретными ритмами деятельности людей, с особенностями ритуалов и т.п. Они «мигрировали» из общества в общество, становились своего рода нейтральными средствами, начинали диктовать людям некую абстрактную логику, геометрию, физику построения действий.

Использование достаточно сложных орудий типа лука или капкана предполагало довольно высокое развитие индивидуальных качеств охотника или мастера. Орудия этого типа намечали перспективу усложнения социальных предметов, воплощающих комбинации человеческих действий, навыков, знаний. Иначе говоря, возможен был путь усложнения предметности по «личностному» принципу, синтезирования предметов по форме развития личностных способностей.

Но возможным был и другой путь. Путь комбинирования человеческих сил, объединенных и реализуемых безотносительно к личностному бытию человеческих индивидов.

Существуют концепции архитектуры, истолковывающие ее как предметно-развернутую форму совместного бытия людей. В значительной мере этот тезис может быть перенесен на трактовку предметной среды, создававшейся древними цивилизациями. Предметные средства жизни и деятельности людей были включены в природные порядки и ритмы; своеобразно преломившиеся в формах организации общества, в его социальных связях, они запечатлевали в себе размерность обычаев и ритуалов. Орудия и средства деятельности в составе системы социальных связей выражали не только и не столько индивидуальные способности и умения людей, но устойчивые отношения социальных функций и связанных с ними действий и работ. И там, где общество сталкивалось с большими объемами деятельности, оно вынуждено было использовать системы кооперации человеческих сил и вещественных орудий, применять принцип совместности, принцип простого суммирования человеческих сил, включать в организацию работ самые примитивные приспособления.

По сути, речь может идти о больших «социальных машинах», составленных из людей, встроенных в общую форму процесса не своими качествами и умениями, а физическими усилиями и элементарными двигательными навыками, слагающимися в совокупную энергию «человеческого механизма».

Такие механизмы, обладающие энергией в десятки тысяч лошадиных сил, использовались на строительстве египетских пирамид, крепостей, дворцов, при создании и развитии ирригационных сооружений.

Регулярные армии, созданные могущественными государствами древности, также в значительной степени строились по принципу «социальных машин». Стоит представить знаменитую македонскую фалангу: это не что иное, как бронемашина (древний танк), составленная из людей, с двигателем из человеческой мускульной энергии. Вообще черты машинообразности, которые мы сейчас замечаем, глядя на военный строй или автоматоподобные движения человека, были присущи первоначально именно социальным машинам и лишь затем оказались признаком машины механической.

Функционирование «социальных машин» было, конечно, связано с развитием крупных государств, осваивавших широкие территории, использовавших большие трудовые и военные армии, захватывавших рабов. Говоря языком современных социальных теорий, – применение «социальных машин» стимулировалось экономическими причинами.

Однако возможен и другой взгляд, замечающий, что экономические выгоды, скажем от строительства пирамид, представляются весьма сомнительными. С этой точки зрения более реалистической кажется версия, рассматривающая великие стройки древности как форму воспроизводства государства, форму подкрепления его власти и силы. Благодаря постоянному напряжению в обществе, создаваемому ситуацией гигантских строек, власть могла поддерживать жесткий порядок, обеспечивающий прежде всего исправное функционирование всех ее элементов и связей. Общество в целом оказывалось «социальной машиной», поддерживающей нормальный режим работы другой машины – машины власти. Но для того, чтобы общество выполняло эту роль, государство вынуждено было держать его под постоянным политическим и идеологическим прессом.