Вера Кауи - Порок и добродетель (Звонок из преисподней)

• Название: Порок и добродетель (Звонок из преисподней)
• Автор: Вера Кауи
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-85585-988-6

Красивая, внешне холодная Джулия Кэрри, подающий надежды дизайнер, после неудачного брака предпочитала держать мужчин на расстоянии, но и она не смогла устоять против обаяния и обжигающей страстности богатого и привлекательного Брэда. В его жизни было много женщин, но ни одной из них не удавалось задеть самые глубокие и чувствительные струны его души. Их бурный и очень непростой роман заканчивается браком, но… на пути их счастья встает мать Брэдфорда, жестокая и властная, она не может допустить, чтобы ее сын любил другую женщину…

---

Погода стояла великолепная, жаркая и настолько солнечная, что маленькие коттеджи по сторонам дороги выглядели скучными и однообразными в ярком солнечном свете. Она заехала в Уитби, где купила ярко-белой краски, и два дня занималась ремонтом кухни. Теперь гостиная выглядела тускло. Посему она сняла старые занавеси, стянула старые чехлы с мебели, купила много ярдов тонкого хлопчатобумажного атласа с настурциями на ярко зеленом фоне и с помощью электрической швейной машины принялась шить новые. Ею двигала потребность работать, работать и работать. Затем она обратила свое внимание на сад и долгие часы копала, сажала и полола, доводя себя до такого полного изнеможения, что обычно ложилась в постель в восемь часов, где все та же таблетка обеспечивала ей десять, а иногда и двенадцать часов забытья.

Еще она гуляла по пляжу или скалам, долго и в одиночестве. В один из таких дней небо неожиданно затянулось тучами и пошел сильный дождь. Так что к тому времени, когда она выбралась на тропинку и вернулась домой, она промокла до нитки. Опустив голову, чтобы защитить лицо от ливня, она не заметила машины, припаркованной около ее забора, пока буквально не наткнулась на нее. Серая «бентли континенталь». Она остановилась как вкопанная, тупо глядя на машину, когда услышала:

– Привет, Джулия.

За калиткой стоял Брэд. Она перевела взгляд на него.

– Ты вся промокла, – быстро сказал он. – Входи скорее и обсохни.

Она молча протиснулась мимо него и прошла по дорожке к двери. Поднялась прямо наверх в ванную комнату, где сбросила с себя всю мокрую одежду, вытерлась насухо и завернулась в купальный халат. Волосы она замотала полотенцем. Затем внезапно задрожала, ослабела, почувствовала внутри пустоту и упала на кушетку. Сердце стучало, и к горлу подкатывала тошнота. «Я больше в эти игры не играю, – подумала она с болью. – Не могу. У меня больше нет сил». Ярость накатила, как расплавленная лава. Что, черт возьми, он о себе воображает? Подбирает, бросает. «Что же, я ему не позволю! Не посмею, – с отчаянием подумала она. – О Господи! Зачем он только вернулся…»

Собравшись с силами, она спустилась вниз, крепко держась за перила лестницы. Он стоял у окна, уставившись на дождь снаружи, белокурая голова почти доставала до потолочных перекладин. Услышав ее шаги, он повернулся. Когда их глаза встретились, и прежде чем она успела отвести взгляд, Джулия почувствовала, как ее вены согревает знакомое безумие, похожее на что-то тяжелое, расплавленное и горячее. Она молча прошла на кухню. Когда она наполняла чайник, руки ее тряслись. «Чашку чая», – подумала она.

Брэд не пошел за ней. Когда она выглянула в дверь, он сидел на диване. На его коленях расположился Уиллум, урча, как подвесной мотор, и зажмурив глаза от удовольствия.

«На этот раз не поддамся! – думала Джулия вне себя от ярости. – Как смеет он принимать меня как нечто само собой разумеющееся? Как он смеет!» Ей хотелось ворваться в гостиную и закричать во все горло, спросить его, что, черт возьми, он о себе воображает, за кого он ее принимает? Что она ему – мячик, которым можно стучать об стену? Она до смерти устала от него и его разрушительных игр! Но вместо этого она повернулась к раковине и плеснула в лицо холодной водой. Ноги были как ватные, в груди жгло.

Когда она вернулась в гостиную с подносом, он встал, сбросив громко протестующего Уиллума, и взял у нее поднос, стараясь не прикасаться н ней, искоса осторожно взглянув на нее, Джулия упала в кресло.

– Что ты на этот раз хочешь? – резко спросила она.

– Повидать тебя, поговорить.

– О чем? Все, что можно было сказать, было сказано в прошлый раз. И как ты узнал, где я?

– Заставил Крис признаться.

– Ты не имел права спрашивать, а она не имела права говорить!

Он несколько оторопел.

– Я настоял, – сказал он упрямо. И неловко добавил: – Ты выглядишь ужасно. Болела?

– Не твое дело. О чем ты намеревался со мной поговорить?

Она хотела поднять чайник и обнаружила, что не может. Он сделал это сам, налил чай в две чашки и пододвинул одну ей.

– О нас, – сказал он.

– Нас? С каких пор эти «мы» появились? Ты всегда заботился только о себе.

Он покраснел.

– Значит, на этот раз ты мне не рада?

– Третий раз оказался неудачным, – огрызнулась Джулия.

Теперь он побледнел.

– Ты говоришь неправду.

– Спорим?

– Джулия, я пролетел три тысячи миль только для того, чтобы увидеть тебя. На этот раз я не собираюсь сбегать.

– Так я тебе и поверила!

Он даже слегка оторопел от ее агрессивности, но сдаваться не собирался.

– Я не переставал думать о тебе с той минуты, как уехал, ни на мгновение.

– Вот не знала, что ты мыслитель!

– Ты многого обо мне не знала, я это понимаю. Но то, что ты обо мне знала, было правильным. Ты принимала меня таким, какой я есть, а именно – пустышкой. – Он задумчиво уставился на тебризский ковер, который Джулия купила на аукционе в графстве. – Если говорить обо мне в имущественном смысле, то я могу собрать сумму из десяти цифр за такое же количество минут, но в духовном смысле я – полный банкрот. – Он поднял на нее глаза. – Ты дала мне мужество начать платить свои долги.

Джулия непонимающе смотрела на него. О чем вообще он говорит? Она не могла понять его, всё ее силы уходили на то, чтобы держать себя в руках. У нее так шумело в ушах, что она плохо его слышала; звук его голоса то накатывался на нее, то снова исчезал, как прилив. Она видела, как шевелятся его губы, но не слышала произносимых слов. Она закрыла глаза, старалась дышать поглубже, борясь с подкатывающей тошнотой.

«Выглядит она жутко, – подумал Брэд испуганно. – Страшно похудела и побледнела. Скулы выдаются, а под глазами огромные черные круги». Он видел, что эти прекрасные глаза смотрят на него с ненавистью.

«О Господи! – подумал он, впервые в жизни осознав, что он натворил. – Что я с ней сделал? Мне надо заставить ее понять. Я должен!» Вид ее перед собой такую больную и страдающую, непривычно ранимую, он хотел протянуть к ней руки, коснуться ее, утешить. Но не смел. Завораживающая волшебница, какой он знал Джулию Кэрри, совсем не напоминала эту исхудавшую, терзаемую болью женщину с горящим взглядом. Но он знал, что любит ее больше, чем когда-либо. Как никогда никого не любил раньше. Никогда даже не подозревал, что, существует такая любовь. «О Господи, – снова подумал он со страхом, – что же я натворил?»

В отчаянии он сказал:

– Я знаю, ты сомневалась во мне с самого начала; принимала меня таким, каким я себя подавал, и выигрывала у меня в моей собственной игре. Ты считала меня поверхностным, так ведь? Способным только на виртуозный секс?

– Я думаю, что ты испорчен до мозга костей, – грубо ответила Джулия. – Маленький мальчик, который надувает губы, когда не получает желаемого, а когда получает и это ему надоедает, бежит к своей мамочке и просит ее помочь ему избавиться от надоевшей игрушки.

– Тогда почему ты согласилась?

– Потому что это меня устраивало.

– Бог мой, но какая же ты жестокая!

– Это я жестокая?

Его бледное лицо снова порозовело.

– Ладно, пусть будет так. Давай скажем друг другу всю правду.

– Правду! Чью правду? Твою, разумеется. Ту самую, которая говорит: никаких чувств, пожалуйста, никакой эмоциональной, или, как ты сказал, духовной, привязанности, только грубое использование друг друга и бездумный секс. Так ты можешь брать, бросать и снова брать. Женщины для тебя кусочки картона в твоей игре, так ведь? Ну так я не игральная карта! Я из плоти и крови, мне больно, я страдаю, дрянь ты эдакая. И скорее сдохну, чем снова стану играть с тобой в эти игры! – Голос ее поднялся. – Я-то думала, что смогу переиграть тебя в твоей собственной игре! Я забыла, что тот, кто попадает в этот игорный рай, оставляет душу на пороге. Я же свою взяла с собой. И потеряла ее! Но в этом моя собственная вина. Я должна была прислушиваться к своим собственным предчувствиям, а я что сделала? По-глупому дала тебе понять, что знаю правила! Я теперь пожинаю последствия своей ошибки. Так что обойдусь без твоей правды, большое тебе спасибо!

Его лицо перед ней расплывалось, превращалось в белое пятно с открытым ртом и горящими глазами, и, ног да он протянул к ней руку и оказал дрожащим голосом: «Джулия, ради Бога…» – она ударила его по руке и закричала:

– Не могу больше! Говорю тебе, не могу! Уходи и оставь меня в покое!

Она закрыла рот ладонями, потому что поняла, что ее сейчас вырвет, и, с трудом поднявшись, шатаясь, выбежала из комнаты. Он слышал, как она, спотыкаясь, поднимается по лестнице, а потом, как ее рвет. Он побежал за ней по лестнице. Она склонилась над унитазом, белая как мел, вся в холодном поту, и судорожно ловила воздух ртом. Ее лоб был холодным и влажным, когда он до него дотронулся, но она сразу же оттолкнула его руку.

– Уходи, – выдохнула она, все еще борясь со рвотой. – Уходи и оставь меня в покое. Больше не могу, я больше не могу…